«Вперед, всегда вперед в искусстве» – этот свой неизменный принцип работы Станиславский и на этот раз блестяще продемонстрировал нам. Выход городничего к чиновникам зазвучал совсем по‐иному.

К. С. Станиславского – режиссера основных постановок Московского Художественного театра – мы узнали особенно хорошо при возобновлении «Царя Федора Иоанновича».

К. С. собрал нас всех перед началом репетиций, подробно рассказал всю историю постановки «Царя Федора» в МХАТ и раскрыл нам очень глубоко и четко идейную сущность пьесы. Рассказал нам много об эпохе «Царя Федора», о крупных исторических событиях тех лет. От больших обобщений переходил иногда на частности – отдельные детали быта, обихода, костюма. Показал на самом себе, как надо носить боярскую «шубу», как закручиваться в длиннейший широкий пояс, как «играть» богато вышитым платком или отворотом кафтана, шитым золотом.

Эти репетиции с Константином Сергеевичем были одновременно и замечательными уроками актерского мастерства, и живой историей Художественного театра, его режиссуры, его особенной театральной этики.

– Нам никогда еще не удавалось как следует сыграть сцену в саду у Мстиславского, – сказал нам на первой же репетиции «Федора» Константин Сергеевич. – Я хочу еще раз попробовать с вами решить эту режиссерскую задачу.

У нас в этой картине никогда не получается сцена большого, сложного политического заговора бояр против Федора и Бориса Годунова. Мы всегда или перекрикивали в ней, – и тогда получался какой‐то ничем не оправданный мятеж, немыслимый в условиях со всех сторон открытого сада в центре Москвы, – или, наоборот, мы все «засыпали» в этой сцене, и ее острота пропадала. Между тем эта сцена держит последующие картины в пьесе. Без нее они менее драматичны и даже менее понятны. Написана она у А. К. Толстого хорошо. Текстовой материал невелик, но мысль автора прочерчена ярко, остро.

Я хочу вам предложить сыграть большой, массовый этюд к этой сцене, но не сегодня, а прямо на генеральной, и все репетиции готовиться к этому этюду.

Можно легко представить себе, с каким увлечением выслушали мы необычайное предложение Станиславского. Нам доверялось сыграть экспромтом на генеральной сложную, ответственную картину в замечательном спектакле МХАТ.

– Поясню, что я имею в виду, когда говорю об этюде, о подготовке к нему и о его исполнении прямо на сцене.

Пришел я к такому замыслу вот каким способом. Я стал думать: что такое заговор? Это постепенно накопляющееся количество событий, преследующих одну задачу. Но люди, участвующие в заговоре, чаще всего не знают друг друга, не знают всех нитей заговора, не знают дня и часа его осуществления.

Я предлагаю вам всем стать заговорщиками по отношению к этюду, который мы с вами решили сыграть на генеральной репетиции «Федора» через неделю.

Цель наша – доказать театру, что эта сцена может быть сыграна так, что вызовет аплодисменты зала. Судьей у нас будет Владимир Иванович, который, конечно, придет смотреть генеральную. Но мы сейчас дадим друг другу слово, как настоящие заговорщики, что никто ему не проговорится о том особом способе, которым мы будем готовиться к этой генеральной репетиции. Даете?

Дружный хор голосов отвечал Константину Сергеевичу. Собственно, уже в эту минуту Станиславский заложил в нас, участников сцены, «зерно» заговора, превратил нас в заговорщиков. Но, конечно, в те дни мы этого не сознавали. Мы просто были до предела увлечены задачей, поставленной перед нами Станиславским, да еще и его личным участием в ней.

– Теперь давайте сговоримся, – продолжал Константин Сергеевич, – что значит каждому из вас готовиться к заговору против Бориса и Федора?

Прежде всего вам всем надо отлично знать жизнь России того времени, ее бедствия и раздоры, структуру государственной власти. Вы должны знать систему престолонаследия, знать, что такое Углич, что там делается, почему наследник престола живет именно там, сколько ему лет.

Вы должны себе отчетливо представить, что произойдет в России, если царем в ней окажется малолетний Димитрий. Вы должны знать политический смысл действий Шуйских, а также их противников.

Об этом мы должны сговориться сегодня же, не теряя времени до завтра. К завтрашней репетиции каждый должен решить следующие вопросы:

Кто оказался прав после примирения: Борис или Иван Шуйский?

С каких пор я числюсь в сторонниках Шуйского?

Мое отношение к факту примирения.

Что, по моему мнению, нужно делать теперь, после примирения?

Что должен взять на себя Шуйский и как поделить власть с Борисом?

Какую должность хочу я сам получить и кто мой конкурент в этом?

Какие мне рисуются политические перспективы от примирения?

Чему я радуюсь и чего я опасаюсь?

Был ли я вчера на примирении и как отнесся к вызову во дворец? Был ли я в опале или нет?

Где был (если не во дворце) во время примирения?

Как узнал (кто мне сказал) о примирении, а когда узнал, что стал делать?

Кто меня позвал к Ивану Петровичу Шуйскому?

А для того, чтобы вы могли себе ответить на эти вопросы, вы должны ответить и на все вопросы биографии действующего лица, то есть:

Кто я (как зовут, прозвище, сколько мне лет, моя профессия, где служу, состав моей семьи, какой у меня характер)?

Где живу в Москве (нужно уметь нарисовать план своего дома и отдельно убранство своей комнаты)?

Как я провел вчерашний день и сегодняшний до вечера?

Кого я знаю среди присутствующих, в каких отношениях состою с ними?

После того как вы дадите себе ответ на все эти вопросы, мы с вами прочтем и разберем всю сцену в саду по тексту пьесы. Засим‐с, каждый из вас сговорится с двумя-тремя своими товарищами, как им держаться по отношению ко всем остальным. Таким образом, в общей массе образуются «кучки» – группы. С каждой «кучкой» я проведу отдельные занятия-разговоры. Мы установим в такой группе ход мысли каждого, отношение группы к тексту главных действующих лиц, к переломным моментам заговора. Установим мизансцены для каждой «кучки». Но соседние «кучки» не будут знать точно, о чем я буду говорить с данной «кучкой», и, как всегда бывает в настоящем заговоре, принуждены будут не только вести свою линию действия (которую я с ними установлю), но и очень внимательно следить за своими соседями, чтобы не попасть впросак, не сделать чего‐нибудь такого, чего не сделают соседи.

Это очень характерная черта заговорщиков – стремиться не отстать от соседа, но не хотеть самому быть инициатором, застрельщиком решительных действий. Один я, как режиссер заговора, буду знать мысли и действия каждого.

А на генеральной мы сразу все сыграем. Разумеется, что одну репетицию мы посвятим сговору текста главных действующих лиц этой сцены.

Хотите проделать такой опыт работы над народной сценой, которая нам никогда не удавалась?

Мы ответили горячим согласием, и Константин Сергеевич просил В. В. Лужского, прекрасного знатока русской истории, провести завтрашнюю репетицию-беседу об историческом и политическом положении России эпохи Грозного. Мне он поручил собрать все «анкеты» и провести беседы с исполнителями по их личным биографиям.

Сам же занялся с нами разбором и читкой текста сцены в саду.

В последующие дни он неуклонно следовал своему плану.

Допросил меня и В. В. Лужского о наших встречах с исполнителями. Просмотрел несколько анкет-биографий и остался ими доволен. Надо сказать, что все участвующие проявили большую настойчивость и работоспособность. За три дня они, насколько могли, расширили свои знания об эпохе, о характерах действующих лиц и постарались как можно глубже войти в пьесу.

Провел Константин Сергеевич и свои беседы с отдельными группами-«кучками» заговорщиков.

Я был почти на всех его встречах и поражался тому терпению, с которым он говорил об одних и тех же действиях с каждой «кучкой» и с какой бесконечной фантазией он изобретал для каждой группы заговорщиков индивидуальные задачи, которые вносили разные неожиданные оттенки в совместные действия заговорщиков.