В воде около лодки поднялись фонтаны. Подобный бой был невыгодным для подводных лодок, совершенно не приспособленных к тому, чтобы выдерживать перекрестную бомбардировку фортов. Херзингу не оставалось ничего другого, как закрыть люки и уйти под воду.

В шести милях от Ливерпульской гавани шел 6000-тонный пароход «Бен Круашан». Неожиданный выстрел под нос корабля., и из воды всплыла подводная лодка. Несколькими минутами позже Херзинг уже штудировал судовые документы. «Бен Круашан» был нагружен углем, предназначавшимся для британского Гранд Флита в Скапа Флоу.

На борту угольщика заложили несколько бомб, и уголь был отправлен на дно Ирландского моря. В этот день та же участь постигла пароход «Линда Бланш» и транспорт «Килькуан».

Известие о неприятельской лодке, топящей корабли у Ливерпуля, несомненно взволновало англичан. На место действий бросились эсминцы и патрульные суда, которые приступили к поискам перископа во всех направлениях. Обстановка становилась опасной для того, чтобы в ней могла находиться мало-мальски благоразумная подводная лодка, и «U-21» легла на обратный курс через канал в Вильгельмсгафен.

Теперь наступает нашумевший в свое время поход Херзинга в Константинополь и потопление двух больших английских линейных кораблей у Галлиполи.

«Мы, германские моряки, — продолжает свой рассказ Херзинг, — естественно питали большой интерес к событиям в Дарданеллах. Союзники только что начали свою знаменитую атаку на турецкие форты. Англия и Франция пытались форсировать проход в бухту Золотой Рог. Они собрали у Галлиполи мощный флот и начали пробивать проход сквозь древний Геллеспонтский пролив, ту узкую полосу воды, которая ведет среди скал от широкого простора Средиземного моря к довоенной столице турок. Корабли против фортов — старая знакомая тема в искусстве морской войны.

Орудия союзной эскадры начали бой дождем 15-дюймовых снарядов[15] по турецким укреплениям вдоль пролива. Турки просили кайзера помочь им отразить атаку противника присылкой на театр лодок «U». Наши морские власти решили удовлетворить просьбу турок, и мне было приказано выполнить ответственную задачу. Переход из Вильгельмсгафена в Константинополь был в то время сложной проблемой для подводной лодки. Но попытка должна была быть сделана, причем решено было сначала отправить в поход одиночную лодку. Выбор пал на мою «U-21». Подготовка к походу оказалась большой и требовавшей много времени. Первоначально идея заключалась в том, чтобы захватить врасплох неприятельские корабли у Дарданелл. Они никогда и не мыслили о возможности появления в районе своих действий германской подводной лодки, пришедшей своим ходом из Северного моря.

Надлежало выполнить некоторые частные, но важные мероприятия. На долгом пути из Вильгельмсгафена в Константинополь не было ни одной дружеской гавани, где мы могли бы принять провизию и топливо пока не дойдем до Каттаро — австрийского порта в Адриатическом море. А он находился на расстоянии четырех тысяч миль от нашей базы. Ни одна лодка из имевшихся тогда в наличии не могла принять на борт потребный для столь долгого крейсерства запас топлива и пищи, поэтому где-то между Вильгельмсгафеном и Каттаро мы должны были дополнить его. Наше адмиралтейство приспособило для этой цели один из океанских пароходов «Марсала», который должен был встретить нас у берегов Испании и передать на «U-21» провизию и топливо. Естественно, что этот план нуждался в обеспечении его полной секретности.

Во время подготовки «U-21» к походу морская атака союзного флота на дарданелльские укрепления шла своим чередом. Береговые форты отбили атакующий флот, нанеся крупные потери союзникам. Стало ясно, что одним только флотом невозможно форсировать Дарданеллы, и поэтому союзники предприняли попытку высадить десант на Галлиполийский полуостров.

Мы получили известие о большой концентрации войск союзников для этой цели, и в тот самый день, когда «U-21» вышла в море для похода в Константинополь, в мрачных бухтах Галлиполи уже высадились австралийские и новозеландские полки, атаки которых должны были поддерживаться с моря огнем союзных кораблей по турецким позициям.

25 апреля 1915 года нос «U-21» показался в воротах гавани Вильгельмсгафена, и мы легли на норд. Английский канал со своими лабиринтами из сетей и мин был исключительно опасен для плавания нашей лодки, и потому мы выбрали окружной путь вокруг Шотландии. Мы шли вперед, сосредоточивая все внимание на своей главной задаче. Любые корабли противника, которые могли нам встретиться, представляли заманчивую цель для других наших лодок, но для нас они ровно ничего не значили.

К северу от Оркнейских островов на море лежал сильный туман. Мы шли вперед в надводном положении. Когда мгла несколько рассеялась, мы внезапно оказались среди целой группы английских патрульных судов.

«Лечь в дрейф!» — просигнализировал ближайший из них, прежде чем мы были в состоянии приготовиться к погружению По первому взгляду сквозь все еще стелющуюся мглу наш патрульный «друг» решил, что мы могли быть только британской лодкой. Мысленно поблагодарив его за эту уверенность, мы использовали время для подготовки к погружению, но, в конце концов, погружаться нам вовсе не пришлось. Над морем шла новая полоса тумана. Вокруг нас снова сгустилась мгла, и мы ринулись полным ходом вперед. Напрасно патрульные суда вслепую рыскали за нами. Плотно закрытые туманом мы легко прошли сквозь сеть британской блокады.

Через неделю после нашего выхода из Вильгельмсгафена мы находились уже у северо-западного побережья Испании и подходили к мысу Финистерре. Море было спокойно. Мой вахтенный начальник и я стояли на палубе, внимательно всматриваясь в горизонт. На том пределе, где небо сходится с морем, мы увидели пятнышко дыма. Оно становилось все более ясным. Наконец появились очертания самого корабля, которые понемногу делались все более отчетливыми. Да, это был «Марсала» — корабль, везший нам снабжение. Мы подошли к нему на достаточно близкое расстояние, чтобы обменяться сигналами. Транспорт отошел ближе к берегу. «U-21» послушно следовала за ним. Мы прошли за ним в Рио-Коркубион, где ночью подошли к борту и приняли на лодку большой запас пищи, более двенадцати тонн жидкого топлива и две тонны смазочного масла. С рассветом мы снова двинулись вперед, радуясь плотно набитой кладовой и тяжело нагруженным топливом цистернам.

Но вскоре уверенность в успехе сменилась мрачным унынием. Жидкое топливо, принятое нами с «Марсалы», отказалось гореть в наших дизель-моторах. Мы экспериментировали и боролись с этим явлением, но все было бесполезно. Мы пытались смешивать принятое топливо со своим топливом, но смесь оказалась так же плоха как и само топливо с «Марсалы». Таким образом, мы пребывали здесь, почти в двух тысячах миль от Вильгельмсгафена и на большем расстоянии от Каттаро. Вышли мы в море, имея на борту пятьдесят шесть тонн жидкого топлива, а осталось у нас только двадцать пять.

Мне предстояло принять ответственное решение, должен ли был я повернуть обратно в Вильгельмсгафен или пытаться все же идти в Каттаро? Ни одна из этих перспектив не была приятна. Мы уже израсходовали тридцать одну тонну топлива, и на обратный путь вокруг северной оконечности Шотландии я имел в своем распоряжении только двадцать пять тонн. Казалось, что этого количества будет достаточно. Менее вероятным было, чтобы топлива хватило до Каттаро.

«Мы пойдем в Каттаро, — сказал я своей команде. — Если счастье будет на нашей стороне, то мы дойдем туда благополучно».

Теперь наш успех зависел от количества погружений, которые нам придется сделать на переходе. Подводный ход приводит к расходу значительного количества топлива. Если мы не встретим неприятельских судов, которые принудят нас идти под водой, то, думал я, пользуясь экономической скоростью хода, мы сможем довести поход до успешного конца. С другой стороны, если противник будет нам слишком сильно досаждать и наш запас топлива иссякнет, то нам придется искать убежища в каком-нибудь нейтральном порту и интернироваться.