Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В тот день, когда проходило это совещание (27 ноября), на квартире Паниной был произведен обыск, вызванный отказом Паниной (она занимала пост товарища министра просвещения) сдать Советской власти министерские деньги. Панина была арестована, а вместе с ней два члена кадетского ЦК бывшие министры Временного правительства врач А. Шингарев и юрист Ф. Кокошкин, заночевавшие у нее на квартире. Арест Шингарева и Ко-кошкипа совпал с декретом об объявлении «членов руководящих учреждений партии кадетов» врагами народа, и оба они были переправлены в Петропавловскую крепость 72. Сохранился дневник А. Шингарева, который он вел в тюрьме с момента ареста до 5 января 1918 г. Ряд записей дневника, несомненно, представляет большой интерес: они проливают свет на понимание природы революции многими ее современниками, даже прямыми противниками Октября.

14 декабря, в годовщину восстания декабристов, А. Шингарев записывал: «Стоило ли делать революцию, если она привела к таким результатам?» — и отвечал на свой вопрос: «Наивно и близоруко думать, что революцию можно делать или не делать: она происходит и начинается вне зависимости от воли отдельных людей... Революция была неизбежна, ибо старое изжило себя... С весны 1915 года она стала роковой неизбежностью, и это я увидел осенью 1916 года...» Шингарев, конечно, отвергал большевизм, социализм вообще. Взгляды социалистов представлялись ему «фантазией детей, желающих поймать звезды своими ручонками»; «они похожи на персонаж из новелл Боккаччо, который хочет „загнать ослов дубиной в рай“». Но «рано или поздно,—писал Шин-гарев,— начнется постройка новой государственности па единственно возможном и незыблемом фундаменте. Вот почему я приемлю революцию, и не только приемлю, но и приветствую, и не только приветствую, но и утверждаю. Если бы мне предложили начать ее сначала, я не колеблясь бы сказал теперь: „начнем!"»

Это было написано в Трубецком бастионе Петропавловской крепости...

По свидетельству сестры Шингарева, А. И. Шингаре-вой, ожидалось близкое освобождение Кокошкина и Шингарева. Нарком юстиции левый эсер И. Штейнберг уже просмотрел их дела и не нашел там материала для обвинения. Но 6 января оба — Кокошкин и Шингарев — по просьбе родных были переведены в Мариинскую больницу. Здесь в ночь с 6 на 7 января они были зверски убиты. Известно, что в убийстве участвовали анархиствующие матросы и солдаты, которые будто бы собирались затем двинуться в Петропавловскую крепость, чтобы перебить там арестованных министров Временного правительства. Однако из показаний копвоиров, зафиксированных в официальном обвинительном заключении, следует, что в группе матросов, одетых в бушлаты и бескозырки с надписями «Ярославец» и «Чайка», находились какие-то люди в штатском и шапках. Из того же обвинительного заключения видно, что фактическими организаторами преступления являлись начальник милицейского комиссариата 1-го Городского района П. Михайлов и его подручный II. Куликов, вербовавшие и подстрекавшие матросов и солдат во главе с неким Басовым.

Немедленно по получении сообщения о том, что произошло в Мариинской больнице, В. И. Ленин дал распоряжение о разыскании и наказании преступников73. Была создана следственная комиссия в составе управляющего делами Совнаркома В. Бонч-Бруевича, нарком-юста Штейнберга и наркома по морским делам II. Дыбенко. А. М. Коллоптай вспоминала, что потрясенный случившимся В. И. Ленин говорил ей: «То, что вынужден был терпеть Керенский, того не потерпит власть рабочих и крестьян. Наше государство народное, а народ требует законности и справедливости» п. Не всех участников преступления удалось привлечь тогда к суду революционного трибунала. Но пролетарская диктатура с самого начала повела борьбу не только против враждебных ей классов, но и решительно надевала узду революционной законности на анархические проявления п уголовщхь ну. Эта вторая задача, может быть, была не легче первой. Как раз накануне убийства Шингарева и Кокошкина, выступая на заседании ВЦИК, В. И. Ленин прямо говорил, что революция «не может сразу быть преподнесенной народу в чистеньком, гладеньком, безукоризненном виде... И те, кто доказывает вам противное — те либо лгуны, либо человеки в футляре»75. Но только мощь Советов, которые по-пролетарски, по-крестьянски ломали отжившие устои старого строя, способна была теперь покончить с проявлениями хаоса, разрухи и беспорядков.

Много лет спустя белоэмигрантский историк революции С. Мельгунов писал: после роспуска Учредительного собрания «Россия большевистская пошла в неведомую темную даль будущего с фонарем ленинизма...» Но он же признал, что Россия небольшевистская могла идти в даль будущего только под славными знаменами добровольчества, возглавляемого Алексеевым и Корниловым. Третьего было не дано...

В «Ледяном» походе

Но кто так мог думать тогда, в январские дни 1918 г., в Новочеркасске?

Революция вздыбила Тихий Дон. Казалось, вековечный казачий уклад рушился на глазах.

10 января в станице Каменской собрался съезд представителей вернувшихся с фронта. Прибыли делегаты от двадцати одного казачьего полка, пяти батарей и двух запасных полков. На съезд из Воронежа приехали руководители Донского областного ВРК (избранного еще в 20-х числах октября 1917 г.) С. Сырцов, А. Френкель и др., а также представители Московского Совета и ВЦИК М. Янышев и А. Мандельштам. Они оказывали большое влияние на инициаторов съезда казаков-фронто-виков вахмистра Ф. Подтелкова и прапорщика М. Кри-вошлыкова. Съезд принял резолюцию, в которой говорилось, что власть в Донской области переходит к образованному съездом казачьему Воеино-революциоппому комитету во главе с Ф. Подтелковым и М. Кривоитлыко-вым. Но это пока носило лишь декларативный характер. В Новочеркасске по-прежнему заседало «Донское войсковое правительство» во главе с атаманом А. Калединым. На Дону, таким образом, возникло нечто вроде двоевластия, причем соотношение сил явно складывалось не в пользу Новочеркасска. Все новые полки признавали власть Каменского ВРК, который к тому же вот-вот готов был войти в прямую связь с командованием советских антикалединских войск.

Каледин попытался упредить неизбежный удар. По его распоряжению в Каменскую для переговоров была направлена делегация «войскового правительства» и одновременно начата подготовка отряда для разгона казачьего ВРК. На переговорах калединские делегаты, играя на «казачестве» Подтелкова и Кривошлыкова, стремились «отвратить» их от соглашения с «московскими большевиками». Но Подтелков и Кривошлыков не пошли на это и сами предъявили калединцам обвинение в связи с Добровольческой армией, состоящей из офицеров и юнкеров, чуждых интересам Дона. Решено было перенести переговоры в Новочеркасск. Члены Каменского ВРК пошли на это, правильно считая, что обстановка продолжает складываться в их пользу. Почти все донские полки уже отказывались подчиняться Каледину. Советские войска, которыми командовал В. Антонов-Овсеенко, плотно блокировали Донскую область. В Новочеркасском тылу бастовали рабочие Таганрога, Ростова, Сулина; в Приазовье происходили крестьянские волнения. Общее настроение на Дону можно, пожалуй, охарактеризовать (если это вообще достижимо) не столько как полную готовность принять Советскую власть, сколько как активное неприятие калединщины, вызывавшей отрицательные ассоциации с временами царизма. Они значительно усиливались от очевидного всем блока Каледина с Алексеевым, Корниловым, Деникиным и понаехавшими из Петрограда и Москвы октябристско-кадетскими «общественными деятелями». Подтелкову и Кривошлыкову — своим братьям-казакам, прошедшим фронт,— склонны были доверять, бывшим царским генералам Каледину и Корнилову нет.

Встреча членов казачьего ВРК во главе с Подтел-ковым и Кривошлыковым, с одной стороны, и членов «войскового правительства», возглавляемого Калединым,— с другой, состоялась в Новочеркасске 15 января. Каледин на переговорах, казалось бы, предлагал компромисс, который, однако, мог стать политической ловушкой. Он предложил Каменской принять участие в контроле над выборами в новый «войсковой круг» и затем принять высказанную им волю. Подтелков и Кривошлыков отклонили это предложение: механизм выборов, но их убеждению, был таков, что, скорее всего, они должны были дать большинство сторонникам Каледина. «Войсковому правительству» был поставлен ультиматум: если оно стоит за мирное решение вопроса о власти, без пролития казачьей крови, ему надлежит передать власть ВРК.

65
{"b":"236807","o":1}