Проверочная экспертиза всегда ЧП. Но баба Дуся настояла на ней решительно, несмотря на собственные издержки. Вскрытие всех патронов было проведено хирургическим методом — теперь уже вспарыванием гильзы. И сделано было по-женски тщательно. Потому четверо экспертов, привлеченных к проверке, без малейшего сомнения подписали акт, подтверждавший вывод бабы Дуси. Воронов и сам с мощной лупой скрупулезно осмотрел венчик патрона и убедился, что он закатан машиной и только однажды.

— Евдокия Павловна, извините, пожалуйста, — удрученно сказал он.

— Ничего, бывает. Ты мне скажи, внучек, — к ней снова начало возвращаться обычное благодушное настроение. — Что дальше будет? Патрон не вскрывался. Это факт. Признание твоего подследственного ложь. Значит, здесь что-то гораздо серьезнее, чем он хотел показать. Большего чего-то боится! Ты до фабрики добирайся.

— Далековато, Евдокия Павловна. Фабрика итальянская...

— Знаю. Я тебе не ехать туда советую, а умом добираться. Впрочем, это уже не мое собачье дело. Прости, если глупости говорю.

— Что вы, что вы, Евдокия Павловна, — Воронов даже замахал руками. — Вы, пожалуй, сами не представляете, как разумны! Что, если... «Кинщик, не гони картину!» — суеверно закончил Воронов и, схватив анализы, ринулся к Стукову.

— Патрон не перезаряжался, — бросил Воронов Стукову с порога и кинулся к телефону.

— Ответственного секретаря Федерации стрельбы, пожалуйста. Товарищ Карпов? Воронов беспокоит. Из уголовного розыска. Здравствуйте. Мне бы получить одну справочку. Когда и куда за границу выезжал в последнее время товарищ Мельников? На память можете сказать? Но это будет точно? Спасибо. Сейчас запишу. Так... Так... Так? Так? Интересно, — продолжая говорить, Воронов размашисто накидал на листе бумаги несколько цифр и фамилий. — Спасибо большое. Если понадобится, я вас побеспокою. В этих данных вы совершенно уверены? Не обижайтесь, тут дело серьезное. Спасибо.

Воронов повесил трубку и задорно посмотрел на Стукова.

— Как тебе нравится?! Товарищ Мельников выезжал за границу в этом году трижды и последний раз в мае во Францию на товарищеские соревнования. В них принимал участие Родони...

— Уж не хочешь ли ты сказать...

— Почему бы нет? Разве для Родони менее выгодно, чтобы Мамлеева не было на следующей Олимпиаде? Разве не он сказал, что выиграть олимпийское «золото» — мечта его жизни? Как и то, что он жаждет, чтобы его патронами стреляли на играх все стрелки? Разве эти два желания независимы друг от друга? Если он, олимпийский чемпион, сам производит патроны, сам ими стреляет, с их помощью выигрывает «золото» — куда еще лучше реклама?

Стуков взволнованно встал и заходил по комнате.

— Интересно, Лешенька, но будь осторожен. Дело щепетильное. Пахнет международным скандалом. Вот почему Мельников так охотно признал свою вину. Захотел побыстрее свести все к неудачной шутке...

Стуков присвистнул.

— Подлец, — не удержался Воронов. — Мало того что он калечил друга, еще и выводил на играх вперед иностранца.

— Вот что, Леша, посмотри внимательно документы и иди к Виктору Ивановичу. Посоветуйся. Как бы дров не наломать.

Полковник Жигулев принял Воронова сразу. Он был уже в курсе. Доводы Воронова выслушал внимательно, впервые, насколько заметил Воронов, делая записи.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал он. — Только с решающим допросом я бы повременил. Не потому, что обязан доложить начальнику управления. Кстати, звонил председатель комитета спорта. Интересовался. Его понять можно — арестован член сборной команды страны, возможный — теперь, правда, уже невозможный — кандидат в олимпийскую сборную. Начальник управления взял дело под личный контроль. Подумайте, Алексей Дмитриевич, может, стоит повременить, скажем, два-три дня. Ничто так не действует на преступника удручающе, как отсутствие информации о возможном ходе расследования. Назначьте допрос на четверг. Заодно и сами несколько поостыньте. Я со своим начальником посоветуюсь. Договорились?

— Слушаюсь, Виктор Иванович.

— Желаю успеха. Вы его не только заслужили, но и выстрадали.

Два дня пронеслись в суете, совсем не связанной с мамлеевским делом. И хотя Воронов был в постоянной готовности к вызову начальником отдела — Стуков предположил, что начальник управления может не удовлетвориться кратким изложением и захочет познакомиться с делом подробно, — этого не произошло. Очевидно, доклад полковника Жигулева оказался убедительным. Это вселяло в Воронова бодрость, и сама встреча с Мельниковым, надвигавшаяся неотвратимо, вызывала лишь одно нетерпение.

Перемена в Мельникове очень удивила Воронова. Если бы он не знал его столь хорошо, то подумал, что сидит перед ним совершенно другой человек, совсем не тот, который когда-то так бесцеремонно выпроводил его своей квартиры в то теперь такое далекое утро. Мельников сел на указанный стул и тяжелым взглядом обвел комнату.

— Как камера? Не жалуетесь? — начал Воронов.

— Не жалуюсь, — отрезал Мельников. — Не сам я себе ее выбирал.

— Сами, Игорь Александрович, только сами. Может быть, не именно эту, но что камеру — несомненно. Теперь к делу, Игорь Александрович. Я хочу уточнить несколько фактов. Первое — скажите, почему вы зарядили несколько патронов? Не хотели ли вы подложить такой же, ну, скажем, Вишняку?

— Глупости, — Мельников даже фыркнул. — Очень просто объясняется. Я забыл, куда сунул первый, и пришлось делать второй. К тому же подумал: а вдруг не удастся что-нибудь и Мамлеев патрон отбракует? Второй и пригодится.

— А как вы производили перезарядку? Расскажите поподробней.

— Вы же сами имели дело с оружием и знаете, как это делается.

— Простите, Игорь Александрович, мои знания пока останутся при мне. Меня интересуют ваши.

Мельников пожал плечами, дескать, можете измываться, но объяснил.

— Взял несколько штук, вскрыл...

— Чем?

— Перочинным ножом. Один из патронов раскатал сверху. Дробь выкинул. Из двух других ссыпал порох и загнул два пыжа. Закатал.

— Чем?

— Ручкой перочинного ножа. Вот и все.

— Что сделали с пороховым зарядом?

— Ничего. Уложил тройную дозу, думал, что отдача будет достаточно сильная, чтобы встряхнуть Мамлеева. И не предполагал, что «меркель» окажется таким хлипким. Или бракованным...

— На «меркеле» стоит клеймо нитропорохового испытания, и запас его прочности намного превышает мощность тройного заряда!

— Не знаю. Очевидно, клеймо липовое. Не соответствует состоянию стволов.

— Если я вас правильно понял, вы досыпали в один патрон только три заряда, не так ли?

— Да, так, — брови Мельникова удивленно вскинулись, настойчивость Воронова его насторожила, но он еще никак не мог понять причину такой настойчивости.

— Вам не показался порох каким-то странным?

Мельников мгновение подумал и, все более удивляясь, сказал:

— Не показался. Порох есть порох.

Воронов сделал паузу, как рыбак, увидевший поклевку, но еще не уверенный, что настало мгновение подсечки. Потом сказал быстро и грубо:

— Скажите, гражданин Мельников, когда, где и как вы получили от Альфредо Родони две пачки патронов с красными крестами?

Мельников сдержался, но в голосе его не чувствовалось прежней твердости:

— Чепуха какая-то!

— Вы уже здесь три дня. Разве это похоже на чепуху? Послушайте, Игорь Александрович, после всего сделанного вами второй самой большой вашей глупостью будет дальнейшая ложь. Это бессмысленно. Экспертиза показала, что все до одного патрона, и в том числе второй «чужак», заводской закатки. Это раз. И никакого дешевого перочинного ножа не было. Удивляюсь, что вы пошли на такую ложь. Второе. И об этом вы не могли знать — в состав пороха «чужого» патрона подмешана порошкообразная взрывчатка. Нитронал. В нашей стране, между прочим, такое взрывчатое вещество не производится вообще. Давайте-ка лучше говорить правду.

Мельников хотел что-то возразить, но Воронов неожиданно перебил его: