Офицерский состав армии и флота — представители господствующих -классов — имели удовлетворительную общую и тактическую подготовку. У многих был боевой опыт участия в войне с Китаем в 1894–1895 гг.

Японский солдат в итоге длительной шовинистической идеологической обработки и зверской дисциплины был фанатичен и вынослив.

Усиленная подготовка Японии к войне не могла пройти незамеченной русским правительством. Еще в ноябре 1895 года в Петербурге было созвано особое совещание, которое пришло к следующим выводам:

«1. Япония подгоняет окончание своей судостроительной программы к году окончания постройки Сибирского пути, что указывает на возможность вооруженного столкновения в 1903–1906 гг.

2. Возрастающий интерес Японии к Корее ясно говорит за то, что в будущих столкновениях Япония всеми силами будет стараться перебросить на материк свою армию, а потому, в случае войны, флоту будет принадлежать первенствующая роль на театре военных действий.

3. Япония отлично понимает значение флота и не остановится и впредь на усилении его, если со стороны России не будет категорически указано, что она не остановится ни перед какими жертвами, чтобы обеспечить себя от посягательства со стороны моря. [27]

4. России необходимо теперь же, не упуская момента, выработать программу судостроения для Дальнего Востока, с таким расчетом, чтобы к окончанию судостроительной программы Японией наш флот на Дальнем Востоке превышал значительно японский»{25}.

Анализ обстановки был сделан верно и задачи, вытекающие из нее, поставлены правильно. Совещание приняло важные решения, которые, однако, не были реализованы. Разработав судостроительные программы для Дальнего Востока, царское правительство допустило грубую ошибку: оно рассчитало выполнение программы на 1905 год. Для строительства были отпущены средства, но постройка кораблей велась медленно, бессистемно, броненосцы строились разнотипные, с недостаточным ходом, крейсеры — безбронные, а проектирование новых типов кораблей тянулось годами.

Таблица показывает, в какие годы и какой процент морских бюджетов расходовался на военное кораблестроение Россией и Японией.    

Из этой таблицы вытекают следующие выводы:

а) за 1896–1900 гг. японцы затратили на строительство военно-морского флота в абсолютных цифрах 168 миллионов рублей, а царское правительство всего только 110 (без учета сверхсметных ассигнований);

б) характерно, что в годы наиболее интенсивного строительства флота (1897 и 1898 гг.) морской бюджет Японии в абсолютных цифрах больше бюджета России (158,3 миллиона рублей [28] и 130,3 — соответственно), расходование же средств из морского бюджета на кораблестроение в процентном отношении выражается для Японии в 69%, а для России всего лишь в 39%.

За 1896–1900 гг. японцы в основном выполнили свои планы по кораблестроению и ввели в строй те броненосцы и крейсеры, которые потом приняли участие в войне 1904–1905 гг. Это позволило японцам в годы перед войной подготовить свой флот к решению боевых задач на море.

Иначе обстояло дело с кораблестроением в России.

Царское правительство опоздало со строительством современных кораблей флота и впоследствии было вынуждено только что вступившие в строй корабли вводить в бой (2-я Тихоокеанская эскадра) без должной боевой подготовки. Следует особо отметить, что роль флота за последние годы перед войной некоторыми государственными деятелями царской России явно недооценивалась. Даже военный министр Куропаткин был противником усиления военно-морского флота. В 1900 году в докладе царю он писал: «Уроки истории учили нас итти по тому же пути, по которому шли наши предки, и главную силу России видеть в ее сухопутной армии, расходуя на нее большую часть сумм из уделяемых нашею родиной на военные нужды»{28}.

Безусловно верно, что России, особенно в предвидении войны с Германией и Австрией, была нужна прежде всего современная сухопутная армия. Но столь же верно и то, что в начале XX века ей нужен был и мощный флот, в частности на Дальнем Востоке. Военный же министр, как только речь заходила об отпуске средств для усиления флота, принимал все меры, чтобы провалить ассигнования. В этом отношении особенно характерна [29] запись в его дневнике за 22 марта (ст.ст.) 1903 года: «Вчера с Витте, — писал он, — докладывали по вопросу о прибавке к предельному бюджету. Толковали мирно. Дружно убеждали государя о необходимости приостановить расходы на флот и на Дальний Восток».

Куропаткин совершенно не понимал происходящих событий на Дальнем Востоке.

Исключительно из-за недооценки обстановки, под предлогом недостатка средств, Тихоокеанский флот не проводил больших маневров. Больше того, флот в последние годы перед войной находился в плавании не более 4–5 месяцев в году, а остальное время корабли стояли в базах, в так называемом «вооруженном резерве».

Не было проведено ни одного совместного учения флота с крепостной артиллерией. Немудрено, что впоследствии, во время войны, командиры миноносцев, возвращаясь в базу с операций, боялись, как бы артиллеристы крепости не приняли их за японцев и не обстреляли. Мало плавали, мало стреляли, не учились маневрировать и т. д., поэтому тактическая подготовка большинства офицеров Тихоокеанской эскадры перед войной была низкой.

Война застала русский Тихоокеанский флот не подготовленным к боевым действиям. На кораблях имелся только один боевой комплект снарядов. Для 12– и 10-дюймовых орудий запасный комплект равнялся 50%, для 6-дюймовой артиллерии — 40%, а для 75-миллиметровых орудий запаса снарядов совсем не было. Мобилизационный план, а также план стратегического развертывания эскадры остались невыполненными. Наоборот, незадолго до войны, в 1902 году, с Тихого океана ушли на ремонт в балтийские порты три броненосца и четыре крейсера, так как ни во Владивостоке, ни в Порт-Артуре не было доков и соответственно оборудованных мастерских.

Главные силы эскадры — броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» и «Цесаревич», броненосный крейсер «Баян», легкие крейсеры «Новик», «Аскольд», «Боярин», «Диана» и «Паллада», канонерские лодки и 24 эскадренных миноносца базировались на Порт-Артур. Три броненосных крейсера — «Россия», «Громобой» и «Рюрик», легкий крейсер «Богатырь» и 10 миноносцев базировались на Владивосток. Крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» находились в корейском порту, Чемульпо, канонерская лодка «Сивуч» — в Инкоу и «Манджур» — в Шанхае.

Военно-морской флот царской России к 1904 году насчитывал в строю 25 броненосцев, 19 крейсеров первого ранга, 7 крейсеров второго ранга, 9 минных крейсеров, 17 мореходных канонерских лодок, 3 броненосца береговой обороны, 63 эскадренных миноносца и 88 миноносцев. Но при всем этом на Дальнем Востоке не было сосредоточено подавляющих, по отношению [30] к японскому флоту, сил. Причины этого — недооценка японского флота, боязнь оставить Балтийское море без достаточно боеспособной силы, хотя бы для прикрытия Петербурга от возможной агрессии немцев, а также отсутствие возможности из-за противодействия Англии и Турции вывести сильную броненосную эскадру Черного моря через Дарданеллы. При всем этом надо отметить, что в составе флота находилось и очень много старых кораблей, построенных еще в 1880–1890 гг. и потерявших всякое боевое значение.

Русский флот на Тихом океане в количественном отношении, за исключением броненосцев, уступал флоту противника. Он состоял из семи эскадренных броненосцев и четырех броненосных крейсеров, японский — из шести эскадренных броненосцев и восьми броненосных крейсеров. Семь русских броненосцев принадлежали к четырем разным типам, броненосцы же противника были в основном однотипные. Кроме того, они имели бóльшую скорость, но по артиллерии их можно было считать слабее (по общему количеству орудий главного калибра).