- Отзови, они же тебя послушаются…

- А дальше что? Далеко не уйдёшь.

Богдан упал ничком на землю и закрыл лицо руками. До самого вечера он лежал, не притронувшись к еде, оставленной ему берендеем. Во дворе было тихо, временами издалека доносился смутный гул. Богдан не прислушивался к нему. Если бы он знал, что это шум толпы разноплеменных жителей Итиля, встречающих войско русичей!

Ночью за ним пришли двое знакомых уже воинов-греков и снова повели его по лабиринтам городских улиц.

На этот раз они шли крадучись. Путь был недолгим, вскоре вышли к пустынному берегу реки, где столпилась кучка людей. Вместе со всеми Богдана усадили в большую лодью, тесно загруженную какими-то узлами и тюками. Это домоправитель Диомида по приказу хозяина тайно отправлял в Семендер самое ценное имущество и рабов таксиарха.

Богдана сковали цепью с другими невольниками, усадили за весла. Засвистела плеть надсмотрщика. Богдан, не дожидаясь удара, потянул на себя весло.

За бортами сонно заплескалась вода. Лодья вышла в море и медленно повернула к югу.

В числе рабов Диомида были ещё двое русичей - рослый, кряжистый Ратибор с лицом, до самых глаз заросшим густой чёрной бородой, и невысокий худощавый отрок, оправдывающий своё имя - Мал. Богдану довелось сидеть на одной лавке с Ратибором, ворочать одно весло. Осторожно, чтобы не привлечь внимание надсмотрщика, хлеставшего плетью каждого зазевавшегося гребца, Ратибор коротко поведал новому товарищу свою историю.

Он был десятником в охране богатого киевского гостя Чурилы. Их караван с грузом шелков и восточных пряностей возвращался из Дербента. Прошли Семендер, оставили в стороне Итиль - никто обиды не чинил русичам. А в Саркеле, последнем хазарском городе перед Диким полем, хитрые нукеры каган-бека решили дважды содрать десятину с Чурилы. Купец схватился за оружие, стражники и нукеры - тоже, завязалась драка. Почти всех русичей перебили, оставшихся в живых взяли в полон. Знают ли в Киеве о том, что творят хазары?

- Знают. Из-за того и пришёл сюда князь Святослав со своим войском…

И Богдан рассказал Ратибору о походе, о сече под Саркелом, о своём пленении.

А Мал? Его хазары увели из Северской земли во время одного из своих набегов. Он попал сюда совсем мальцом.

- Бежать надо, - тихо сказал Богдан. - Пробиваться к нашим, к дружинам киевским!

- Трудно, - отозвался Ратибор. - С нас и днём и ночью глаз не спускают. Разве что теперь, когда хазары хвосты поджали и в кусты глядят…

Дни стояли тихие, безветренные и жаркие. Лодья несколько дней простояла у берега небольшого острова, выжидая чего-то, а потом поплыла дальше и вскоре прибыла в Семендер, Некогда богатый хазарский город, который постепенно захирел, не выдержав соперничества с Итилем и Саркелом. С горечью узнал Богдан, что русское войско уже побывало здесь и, не задерживаясь, двинулось дальше на юг, к Ясским горам.

Вечером греческие воины, охранявшие рабов и имущество таксиарха, принесли из города вина. Они пели протяжные, заунывные песни, угощали домоправителя и надсмотрщиков. Веселье затянулось надолго.

Когда стемнело, раб Алташ добытым где-то ключом разомкнул цепи Богдана.

- Беги, - тихо сказал он, - и я пошёл бы с тобою, да сил уже нет. Ушло моё время…

- Стой! - ухватил его за руку гридень. - А Мал? А Ратибор?

- Мы уже вольные птицы, - отозвался из темноты голос Ратибора. - Торопись, отрок!

В руку Богдану сунули короткий ромейский меч.

- Бегите на полдень, - шепнул им Алташ, - выйдете на караванный путь - догоните своих…

Придерживая рукой громко колотившееся сердце. Богдан нырнул в темноту, на голос Ратибора. За каким-то строением без окон скрылся огонёк костра, возле которого веселились греки.

И тут же впереди вспыхнул ещё огонь - ночная стража с факелом.

- Это рабы грека Диомида! - выкрикнул кто- то. - Держите их!

Беглецы не успели далеко уйти от порта. А тут ещё ветер подул от моря, из туч выглянула луна.

- Вот они, держите их!

Сытые дюжие стражники настигали уставших, ослабевших от голода и тяжёлой работы беглецов, плутавших по безлюдному незнакомому городу. Стражников привлекала награда, которую можно получить за поимку рабов.

Богдан пригнулся - над самой головой просвистела стрела.

Неужели не удастся уйти?

Улочка была узкая, тёмная - тесный проезд, где едва протиснется арба, запряжённая буйволами. С обеих сторон - глухие стены глинобитных построек, высокие заборы, да ещё с одной стороны то ли выбоина, то ли канава, заполненная зловонной жижей. Бежать трудно, но лучшего места не придумаешь для того, чтобы задержать преследователей. Эта мысль пришла в голову Ратибору. Он остановился, тяжело переводя дыхание.

- Всё, други. Дальше мне не уйти. Бегите вдвоём, а я придержу их.

Из ноги Ратибора, чуть повыше колена, торчала стрела, глубоко ушедшая в тело.

Мал и Богдан в нерешительности топтались около старшего товарища.

- Понесём тебя на руках, - твёрдо сказал Малк, - а там - что будет.

- Настигнут - не отобьёмся. Лучше уходите. И меч у нас только один, - он выхватил оружие у Богдана. - Ну!

Крики преследователей, топот приближались. Ратибор с силой привлёк к себе Богдана и Мала, прощаясь с ними:

- Идите, сыны мои! А мне дорога - в сады Перуна. Я окроплю её вражеской кровью…

Взвизгнула стрела, за нею вторая. Послышался торжествующий рыв преследователей. Закрывшись щитом, захваченным у Алкаша, Ратибор, прихрамывая, шагнул вперёд. Богдан понял, что старый воин не изменит своего решения. Он потянул Мала за руку. Они побежали, невольно втягивая головы в плечи, будто это могло спасти их от стрел, всё чаще свистевших над ними. А сзади звонко залязгало железо, словно ударили в била.

Ратибор вступил в свой последний бой.

Богдану было стыдно и больно: его место там, с Ратибором! Если бы у них на всех хватило орудия…

Мал, которого он держал за руку, вдруг споткнулся, стал оседать на землю. Гридень едва успел подхватить товарища. Щуплое, сухонькое тело отяжелело, обвисло на руках Богдана.

- Что с тобою?

В горле у Мала захрипело, он что-то попытался сказать и не смог.

Прижимая товарища к себе, Богдан нащупал стрелу, торчавшую у Мала между лопаток.

Богдан остался один.

Первым воспитателем Святослава был дядька Асмуд, старый, иссечённый во многих боях воин, обожжённый ветрами дальних походов - от полуночных до южных морей. Жив ещё был отец, князь Игорь, когда Асмуд настоял на поездке молодого княжича с дружиной, отправлявшейся за данью к древлянам. Настоял - и сам потом каялся - едва сумел дядька уйти от беды, умчать своего воспитанника. А позже, когда страшно мстила княгиня Ольга за гибель мужа своего Игоря, юный княжич с дядькой Асмудом стоял на холме и глядел, как пылает подожжённый со всех сторон Искоростень. Святославу было страшно - ведь там, в городе, гибли люди, но ещё пуще боялся он высказать страх свой перед суровым учителем. Заслуженная кара постигла тех, кто посмел поднять руку на великого князя!

Позже, когда княжич подрос, он не однажды, взяв с дядькой Асмудом небольшую дружину, вылетал из Киева вдогонку за печенегами, разорившими какое-либо порубежное село Полянской земли. Иногда и Свенельд, когда не было у него неотложных дел, выезжал вместе со Святославом. Но в те годы княжичу ближе всех был его верный наставник Асмуд. Дядька учил своего питомца не только военному делу, он рассказывал о том, откуда пошла Русская земля, как живут русские люди - поляне, древляне, северяне, кривичи, словене, какие города стоят вверх по Днепру, до самого Нова-города. О Византии и Болгарии рассказывал дядька, о дивных странах, где всё не по-нашему.

- А там, за Диким полем, что есть?

Дикое поле, необъятное степное пространство, заросшее травами в рост человека, с редкими островками лесов и рощиц вдоль берегов степных рек, казалось княжичу враждебным и чужим. Оно, словно неведомый океан, подступало к южным рубежам земли Русской, выплёскивало внезапно на порубежные города и села дикие орды степняков-кочевников: торков, хазар и прочих. А ещё раньше, давным-давно, выплыло грозное и жестокое племя обров(36). Крепко притесняло оно пращуров наших, глумилось над ними. Минуло лихолетье, выстояла Русская земля, а тех пришельцев и след простыл. Осталась одна поговорка: «Погибоша, аки обры».