Сторону старшего брата неожиданно приняла сестра.
- А как же Цветанка? Что мы скажем князю и княгине?
- Да и не только это, я сам должен её вызволить, дорогие родичи, - сказал Кий. - Вижу, мои браты пояли[29] себе жён, а сестрица вышла замуж… Так знайте: и я ныне поял себе в жены княжну Цветанку…
- Ты поял княжну Цветанку? - удивился Щек. - И она по доброй воле дала согласие?
- Вестимо.
- Тогда мы, хоть умрём, а отыщем её! Из-под земли достанем!
- Вытрясем душу из Чёрного Вепря! - твёрдо добавил Хорив. - Пошли к нему!
Вся молодшая дружина русичей во главе с Кием направилась на противоположную сторону поляны, где в окружении своих воинов стоял княжич. Все были вооружены мечами.
Кий шёл впереди.
- Чёрный Вепрь, - сказал он, останавливаясь напротив княжича, - пропала княжна Цветанка…
- Вот как?
- Мы обыскали всё вокруг - её нигде нет.
- Кто-нибудь из парней умыкнул её, наверно…
- Она моя жена!
- Твоя жена?
- Да, а ты выкрал её, яко тать!
- Ты думаешь, что молвишь? Княжны, как видишь, возле меня нет.
- Но рядом с тобой недостаёт и трёх твоих воинов!
- Не тебе их считать, они гуляют где-то с девчатами.
- Нет, они схватили княжну и прячут её для тебя в потайном месте!
- Это лжа!
- А если не лжа, если правда, ты станешь со мной на поединок?
Чёрный Вепрь заколебался. Какая-то неясная тень промелькнула в его черных блестящих глазах.
- Ты угрожаешь мне? Как смеешь?
- Смею!
- Я княжич, а ты… Ты, ведь, простой воин… Княжна не могла согласиться стать женой простолюдина!
- Говоришь так, что ясно - ты выкрал её!
- Я такого не сказал.
Голос Кия звучал сурово:
- Скажешь! Или не сойдёшь с этого места! Клянусь Перуном, я убью тебя!
Чёрный Вепрь выхватил меч.
- Воины, ко мне!
Обе стороны обнажили мечи. Никто уже не сомневался, что вот-вот прольётся кровь. Над поляной замерла зловещая тишина.
Но до боя дело не дошло. Сквозь гурьбу онемевших, испуганных парней и девчат, расталкивая их, прорвался, еле сдерживающий рыдания, княжич Боривой.
- Кий, где сестра?… Где Цветанка?… Князь… Добромир… наш отец умер…
Боривой уткнулся Кию в грудь и заплакал.
Весть была так неожиданна, что всех ошеломила. Кий опустил меч в ножны, погладил взъерошенную голову отрока.
- Когда это случилось?
- Только что… Я сразу кинулся сюда… чтобы сказать сестре… Где она?
- Её нет здесь…
- Как это нет?!
- Она пропала…
- Кий, что ты говоришь!… Не могла же она так просто пропасть!
- Я подозреваю, что её выкрал Чёрный Вепрь.
- Чёрный Вепрь выкрал? - Боривой сжался, стараясь успокоиться. - И она согласилась?
- Он взял её насильно. Выкрал, как тать!…
- А ты?… Я-то знаю - она полюбила тебя…
- Я вызволю её!
- А как же… Завтра похороны…
- Цветанки завтра не будет… Но похороним твоего отца, как высокочтимого и родного! - заверил княжича Кий, повернулся к притихшей молодёжи и твёрдо сказал: - Огонь загасить! Расходитесь восвояси. А завтра, как солнце поднимется до полудня, собраться всем на острове - похороним, как полагается, князя Добромира.
- А что же делать с Черным Вепрем, Кий? - спросил Щек. - Сбежит, ведь!…
- Никуда не сбежит! Проводите его на остров и стерегите от злых людей - он наш гость и завтра вместе с нами похоронит князя уличей.
- Ты поплатишься за это, Кий! - воскликнул княжич. - Я тебе никогда не прощу такого унижения!
- Я это ведаю, - ответил жёстко Кий. - Но и тебе не будет прощения за то, что похитил мою жену! Заруби это в памяти!
КНЯГИНЯ ИСКРА.
Выдолбленная из плотного липового ствола корста[30] стояла в санях, запряжённых парой волов.
В корсте - князь Добромир, обряженный в далёкую дорогу. На нём - белая рубаха с вышивкой, широкий княжеский пояс, украшенный золотыми пластинками, такие же белые, как и рубаха, штаны, заправленные в юфтевые сапоги.
Лицо князя восковое, измученное. Большие исхудалые, жёлтые руки сложены на груди - будто отдыхают.
Рядом с корстой - княгиня Искра и её сын Боривой. Потеря мужа и дочери, в одну ночь, покрыла косы княгини серебристым инеем, а глаза заполнила смертельной тоской. Однако она не плачет; только плотно сжаты губы да бледный лоб покрыт мелкими каплями пота.
Сразу за нею - старейшина Тур, его сыны и родичи. Напротив - Чёрный Вепрь со своими воинами. Он мрачен и суров, но порою, когда взглядом встречается с Кием, в его глазах вспыхивают насмешливые огоньки. Этому есть своя причина. Ранним утром, прознав о стычке меж княжичем и Кием, старейшина отругал сына и повелел немедля снять стражу, что «охраняла» Чёрного Вепря и его людей.
- Ты ума лишился, Кий! Не иначе, боги затмили твой разум! Это же надо - с мечом и угрозами на сына моего давнего друга! Княжича! Как я посмотрю в глаза Божедару? А-а? - шумел взволнованно старик. - В ночь на Купайла каждый вправе взять себе жену, какую захочет! Сам винен, что не уберёг княжну! Зачем отпустил от себя?… Теперь вызволяй, как хочешь, а Чёрного Вепря пальцем не тронь! Слышишь?
И всё это при Чёрном Вепре и при его воинах.
Кию ничего не оставалось, как понуро отмолвить:
- Слышу, отче…
Возле волов, держась рукой за ярмо, стоит волхв Ракша - высокий, сумрачный. Лёгкий тёплый ветерок играет его седыми волосами. Все ожидают знака волхва начать проводы князя к скале Световида, где отроки уже приготовили последнее ложе для усопшего - огромный погребальный костёр из сухих смолистых дров.
Но Ракша не спешит - смотрит на солнце и ждёт, когда оно минует полдень.
Все молчат. Не пристало тревожить покой почившего криками отчаяния, плачем или говором. Пусть покойный вдосталь налюбуется напоследок всем, что его окружает, наслушается шума бурлящей воды в речке да шелеста зелёной листвы деревьев, пусть безмолвно побеседует с любимейшими людьми - женою и сыном, что склонились в скорби над ним.
Все смотрят на солнце. Не пора ли?
Смотрит и Ракша.
Но когда он готов было гикнуть на волов, к южному берегу Роси из-за крутого холма выехали четыре всадника. Они быстро спустились вниз и перемахнули через мост.
Тур прищурил глаза: кто бы это мог быть?
- Наши, - уверенно молвил Кий. - Сторожа возвращается из степи… И, мнится, не с пустыми руками - везут какого-то гунна…
Люди заволновались. Отхлынули от княжеской корсты навстречу тем, что прибыли. Покойнику уже всё равно, а у живых свои заботы!
Небольшой отряд приблизился к селищу. Впереди ехал отрок Гроза, близкий родович Кия, - внешне он вполне соответствовал своему имени: ростом высокий, лицом - мрачный, а силищу имел бычью. Покойная мать Кия рассказывала, что когда её младшая сестра Божица народила сына-первенца, разразилась гроза и всё племя сбежалось поглазеть на необычного мальца - такой он был большой, сильный и с виду грозный. Так и нарекли его - Гроза. А когда вырос, оказалось, что сердце его мягкое, доброе, кроткое и вывести его из равновесия было почти невозможно.
За ним следовали неразлучные друзья - огневолосый, веснушчатый Ждан да молчаливый, с белёсыми бровями и такими же белёсыми ресницами Велемир.
А кто же четвёртый? Руки у него связаны за спиной, на плечах серая епанчица, на голове - островерхий колпак из войлока, на ногах - ичиги из лошадиной кожи. И знакомое скуластое лицо…
Крек!
Кий весь подался вперёд, вопрошая:
- Други, где споймали эту птаху?
Гроза неуклюже сошёл с коня.
- В степи, Кий… Куда-то дюже поспешал… А мы из засады и выскочили навстречу - вот прямо в руки и попал!
- Ну, молодцы!…
- Отбивался… Ждана поранил…
- Чем?
- При нём были - сабля и лук…
«Гм, - с удивлением подумал Кий, - если у гунна оказалось оружие, тогда одно из двух: или кто-то снабдил его, когда он сбежал из Родня, или же он успел добраться к своим и от них получить… Но если он добрался к стану гуннов, то зачем очутился здесь?… Неужто гунны так близко?… Иль каган в разведку послал его?»
