Много позже, уже на памяти дядьки Асмуда, прошли южнее Киева другие кочевники - угры, или мадьяры. Сильное, мужественное племя… С русичами они в бой не вступали, спешили на запад. За червенскими землями осели, создали своё государство.

А теперь печенеги появились…

Много бед и горя приносило русичам Дикое поле. Без следа исчезали в нём люди, каких кочевники уводили в полон, сожжённые врагом села зарастали буйной степной травой.

- В Диком поле тоже люди живут, - объяснял старый дядька. - По речкам степным русские бродники(37) оседают, беглые смерды в глухих местах городища ставят. Добираются наши люди до Корсуньской земли, где греки-ромеи живут и хазары. В Тмутаракани - есть такая земля за Сурожским морем - тоже русичей немало. Даже в Итиле…

- Расскажи, расскажи! - требовал княжич, выпытывая у дядьки подробности.

И дядька выкладывал всё, что видел за всю свою долгую жизнь, что слышал от досужих людей.

- Я хочу побывать там, за Диким полем! - упрямо сдвигая к переносице светлые брови, говорил Святослав.

- Вырастешь - побываешь, - улыбался Асмуд.

Нет уже в живых сурового и доброго воеводы Асмуда, дядьки Святослава, приняла его к себе мать-сыра земля. Свенельд, старший наставник, совсем побелел - годы, годы! Сам Святослав вырос, возмужал, ранняя седина тронула усы и чуб. Ведёт он свои полки далеко за Дикое поле. Пала под ударами русских мечей Хазария. Уже одно море увидел князь, впереди - Ясские горы, а там ещё два моря - Русское и Сурожское.

Поход к Ясским горам оказался нелёгким. Итиль - далеко позади, пройден Семендер, взятый почти без сопротивления. Русское войско текло по безлюдной и безжизненной степи широким потоком, окаймлённым цепочкой дозоров. В самые жаркие часы дня поток замирал. Люди прикрывали головы коням попонами, чем придётся, сами искали какую-нибудь тень. Воды, которую везли в бурдюках, не хватало, люди и кони страдали от жажды.

Князь, ехавший на своём белом Кречете вслед за дозорами и проводником хазарином, взятым в Семендере, хмуро оглядывал расстилавшуюся перед ним высохшую степь, раскалённый песок, слепящие глаза солончаки. Вокруг ни одного холма, ни одной возвышенности, только песчаные волны дюн кое-где приподнимались над землёй. Зной расслаблял людей, однообразие лишало душевных сил. Дружинники давно уже сняли раскалённые кольчуги с бармицами(38), шеломы, прикрывались от солнца епанчами и свитками. Даже Борислав, всегда неунывающий, притих, ссутулился в седле. Его гнедой жеребец тяжело переставлял ноги, увязавшие в горячем песке.

В полдень, когда солнечный жар стал совсем нестерпимым, Святослав приказал сделать привал. Растянувшиеся на много вёрст дружины остановились. Воины принялись втыкать в песок копья и мечи, натягивать на них одежду, делая навесы, под которыми можно было бы спастись от палящего солнца. Понуро стояли кони, опустив головы, безразличные ко всему. Они оживились лишь тогда, когда сотники и десятники стали раздавать воду из вьючных баклаг и бурдюков. Лошадям её досталось мало, людям - и того меньше.

Перед заходом солнца, когда жара спала, войско снова тронулось в путь. После предыдущего перехода и не менее трудной днёвки кони едва волочили ноги.

Прошла ещё одна ночь. Князь торопился, сокращал привалы - воды оставалось совсем немного, надо было возможно быстрее добраться до ближайшей реки. А колодец на пути встретился лишь однажды, да и то почти пересохший…

В начале дня успевшая раскалиться от солнца песчаная равнина стала оживать, зашевелилась. Поднялся ветер, заструился песок под копытами лошадей. В пыльном облаке исчезло солнце. Кони стали. Люди пытались закрыться от секущего лицо горячего, воющего ветра. Песок забивался в глаза, уши, ноздри, проникал сквозь одежду, острыми иглами колол пропотевшее тело.

Свенельд посоветовал переждать песчаную бурю. Но Святослав торопил:

- Воды только на один переход осталось. А кто знает, когда буря кончится? И надёжен ли провожатый? Хазарин… Можно ли верить ему?

- Я - верю, - как обычно, не согласился с ним Свенельд. - Это простой хазарин, не каган-бек. Да и сам я знаю дорогу, проходил тут когда- то.

Князь молчал, раздумывая. Из пыльной завесы вынырнул Борислав.

- Чего стоим, княже? - глядя на Святослава, спросил он. - Время дорого, надо спешить - может, засветло доберёмся до воды.

Святослав будто пробудился от дум.

- Вперёд! - И, не оглядываясь, потянул Кречета за повод, шагнул навстречу буре.

И дружина пошла за ним дальше, всё больше углубляясь в песчаный океан, где не было ни дорог, ни приметных вех, ничего, кроме пылящих песчаных барханов. Свенельд держался поближе к проводнику, приглядываясь к тому, как хазарин по известным только ему приметам угадывает путь в свистящей пыльной мгле. Нет, сам бы он не отыскал здесь дорогу!

Только когда стало уже совсем темно, хазарин разжал пересохшие губы:

- Надо ночевать тут. Речка близко, завтра утром его найдём. Сейчас боюсь сбиться.

Святослав приказал остановиться, напоить коней, раздать воинам остатки воды.

Через несколько минут все бурдюки с драгоценной влагой, снятые с Вьючных лошадей, опустели. Люди, уставшие бороться с ветром, падали у песчаных сугробов и засыпали мёртвым сном. Нерассёдланные кони робко топтались около своих хозяев, позвякивая уздечками.

Святослав тоже приткнулся к песчаному сугробу, укрыл голову походной епанчой и уснул.

Наступило утро. Буря затихла, небо было синим-синим, солнце плыло в нём, будто в бескрайном озере. Святослав проснулся от холода, огляделся. Проводник стоял неподалёку от него, выжидая. Дружинники поднимались, оглядывали коней, чистили их, вытряхивали песок из попон и седел.

- Пойдём, коняз? - вопросительно посмотрел на Святослава проводник. - Уже недалеко речка.

Сейчас, в это тихое, безветренное утро, прошедший день казался дурным сном. Князь встал на ноги:

- Рында, труби поход!

И снова потянулась между выросшими за время бури песчаными буграми бесконечная колонна спешенных конников. Люди шли молча и каждый думал об одном: встретится ли на их пути спасительная вода? Если же до реки ещё два-три перехода, то не видать русским воинам ни Ясских гор, ни родного Днепра.

Неожиданно впереди, где шёл дозор, заржал один конь, ему откликнулся другой.

«Воду чуют», - догадался Святослав.

За песчаным бугром показалась чахлая зелёная рощица. Дальше тянулась лента камышовых зарослей.

- Вода! - крикнул гридень Чудин. - Речка!

Святослав повернулся к проводнику. Тот отрицательно покачал головой:

- Нет, коняз, это… болото. Настоящая вода - дальше.

Но его негромкий голос потонул в рёве сотен пересохших от жажды глоток:

- Ре-е-ка-а!!!

Река оказалась призраком. Пески и зной высосали воду из старицы, от неё остались жалкие лужи.

Тысячи людей кинулись в эту жидкую грязь, надеясь утолить мучившую их жажду. Дружинники тянули за собой коней, кони ржали, протискиваясь к влаге, топтали людей, припавших к мутным лужицам.

- Назад, все - назад! - яростно загремел Святослав, но его окрика никто не услышал.

На одно мгновение в глазах князя мелькнула растерянность. Он оглянулся.

- Гридни, ко мне!

Молодые, сильные воины окружили князя. Воспалённые глаза блестели на обожжённых солнцем лицах, губы потрескались, скулы обтянуты кожей. Но каждый из них - весь внимание. Святослав оглядел их и несколько успокоился. Есть ещё у него дружина!

И тут заговорил молчавший до этого проводник. Ломая русские слова, начал что-то объяснять.

- Река уже близко? - догадался Святослав. - За этой старицей? Эгей, гридни! Соберите воевод, тысяцких. Скажите: князь велел идти дальше. Река уже близко!

В невообразимой толчее пробирались гридни. Проталкивались между всадниками, топтали припавших к болотной жиже людей, хлестали плетями по чему попало. К Святославу подъехали воеводы.