Царь египетский повелел (тогда) повивальным бабкам евреянок, из коих одной имя Шифра, а другой Фуа, и сказал им: «Когда вы будете повивать у евреянок, то наблюдайте при родах: если будет сын, то умерщвляйте его, а если дочь, то пусть живёт».

А потом, помнишь, Неофалим, царь Египетский призвал повивальных бабок и сказал им: «Для чего вы делаете такое дело, что оставляете детей в живых?» Повивальные бабки сказали фараону: «Еврейские женщины не так, как египетские, они здоровы, ибо прежде нежели придёт к ним повивальная бабка, они уже рождают».

- Да будет благословение Яхве с нами во веки веков! - воскликнул первый советник хазарского кагана.

- Будет! - повторил богослов Зембрий и бросил в вазу обглоданную кисть винограда.

- Доброслав, знаю, живёшь ты с женой и сыном на кумирне у жреца Родослава, в мурье[270]… Пока лето - ещё ничего, а Зимерзла нагрянет - оцепенит природу, опояшет её тремя морозными обручами, небось, зубами нащёлкаетесь от холода… А я тут в ковнице живу, с космачом на пару. Привёз его из лесу махонького, обучил качалку на мехах вниз-вверх дёргать, вот он мне в горне огонь и раздувает… На-ка, ломака, кусок хлеба тебе за работу, поешь, - кузнец сунул медведю полковриги. Тот, стоя, не опускаясь на передние лапы, взял её в пасть, заурчал от удовольствия…

- Пестун[271] ещё…

Кузнец - тот самый ражий детина, который два года назад ковал для Бука железный доспех; за то время, что виделись, сильно сдал - гибель жены и дочери старили его безо времени. Хоть и погибли они давно.

«Если б знал, что тиун, принёсший беду в твой дом, бывший муж Аристеи-Насти, которая живёт со мной со своим полугречаненком, вряд ли позвал бы нас в свой дом… Эх-ма, жизнь наша развесёлая-удалая, пеплом-печалью посыпанная!..» - вздохнул Клуд и сказал:

- Спасибо тебе, только зимы мы дожидаться не будем… Уедем скоро.

- Снова? - удивился кузнец. - Ты же в тот раз, бросив наше селение, отправился неведомо куда; думали, если вернёшься, то с поживой…

- Ну и что же?! С поживой и есть - с женой и сыном. Благодарю ещё раз за доброе предложение, за ножи и наконечники для стрел, что наточил, за доспех моему Буку, который подправил. Не знаю, увидимся ли теперь ещё когда-нибудь…

- Ну, будь здоров, Доброслав!

- И ты будь… И космач пусть живёт и помогает тебе.

- Добре.

На том и расстались…

Доброслав нёс железный собачий доспех; хоть и неловко было - колчан со стрелами ещё висел на плече, да чехол для ножей торчал из подмышки, но улыбался своим приятным мыслям. О доме, который всего лишь землянка, где коротает с ним последние дни перед поездкой в Киев любимая им женщина, о её сыне, пропадающем с утра до вечера с Буком на летней полянке, поросшей густой травой и цветами. Ведь что получилось… После смерча, когда еле уцелел, прибыл Клуд в селение, где проживала Настя, но сказали люди, что она уехала куда-то, забрав с собой сына: дом оставила, хозяйство, - разве что драгоценные вещи взяла…

«Так это она на свою родину подалась… - предположил Клуд. - На берега рек Тетерев, Случь и Горыня, где обитает племя её…

А мне нужно к Род ос лаву, отдам ему жезл. И скажу о дочери, что живёт в Константинополе. Хорошо живёт… Замужем за богатым ромеем. О том, что Иктинос был её мужем, говорить не буду… И сообщу, что внуки у Родослава есть. Пусть старик порадуется…»

Но как пришлось удивиться Доброславу, когда на капище Световида в жилище верховного жреца встретил Настю и её полугречаненка-сына.

- Аристея! Настя! - счастливо вскричал Доброслав, когда узрел красивую древлянку.

- Теперь я только Настя! - тоже от счастья засветилась молодая женщина. - Я уже поклонялась богам на капище Родослава, и они вняли моей мольбе…

- Какой? - спросил Клуд.

- Чтобы я встретилась с тобой ещё до отъезда в Киев!

- Ты собралась в Киев? - снова удивился Доброслав.

- Да. Может быть, ты знаешь, что погиб тиун?.. Только прошу тебя - не говори об этом моему сынишке… Он думает, что отец уехал в Константинополь, а когда вернётся - никто не ведает…

- Люблю тебя, моя голубка! - Доброслав обнял красивую Настю, поцеловал её крепко в губы. - Два года мечтал увидеть тебя… И вот свиделись! Спасибо Световиду, он главный бог на этом капище. Он бог на все четыре стороны света, моя любовь! На все четыре стороны… Запомни и молись ему! А завтра мы принесём в жертву трёх белых и трёх черных голубей. Я покажу, как сие делается, и тебе, и твоему сыну… Который станет скоро моим… Так ведь?!

- Хорошо, мой любый. Хорошо…

Вот они и свиделись - Доброслав Клуд и ставшая опять язычницей древлянка Настя, которая больше уже не откликнется на греческое имя Аристея…

Конечно же, при встрече с Родославом Клуд поведал о Мерцане так, как и задумал, умолчав, что Иктинос был её мужем… Но не забыл верховный жрец Световида об этом злом человеке, спросив о нём и напомнив о том, что должен был он понести заслуженное наказание…

- Именно - заслуженное… А что мог заслуживать негодяй, по чьей вине погибли безоружные люди, а капище их богов подверглось разграблению?.. - в свою очередь взволнованно поставил вопрос Доброслав.

- Ужасной смерти!.. - словно клятву произнёс старик.

- Он принял её.

- Значит, ты отомстил ему? - предположил жрец.

- Может, и не совсем я. Но не без моего участия…

- Понимаю…

- Наши люди посадили Иктиноса на деревянный горшок с крысами, и они выели у него внутренности.

- Да, жуткая кончина…

- Но справедливая, - уточнил Клуд и подробно изложил жрецу и Насте, как и где всё произошло. Об этом ему в своё время красочно рассказал Дубыня, который получил новое имя Козьма и женился на сестре Леонтия.

- Вот как?! - удивилась древлянка. - Помню я и Леонтия-монаха, и философа… А уж Дубыня таким язычником был, даже трудно поверить в то, что он окрестился…

- Любовь зла, Настя… - пошутил Клуд. - Ты же снова в наших богов поверила…

- Да, поверила! Потому как они мне вернули тебя.

- Но и в той вере, которую дали греки, тебе, Настя, ведь не было плохо… - то ли вопросительно, то ли утвердительно произнёс Доброслав. Хотя он не взглянул ей в глаза, но она поняла, что Клуд всё-таки ищет ответа.

- В общем-то, так… Муж любил меня, прекрасный сын растёт, я люблю его, - честно призналась древлянка, и искренность её всё как бы поставила на свои места, доказывая ещё раз серьёзность их отношений.

Доброслав-то боялся, что Настя начнёт оправдываться, говорить про тиуна всякие гадости, мол, жестоким являлся, брал с поселян несправедливые поборы… За что, кстати, схлопотал! Но она поступила иначе, и это ещё больше подкупило Клуда.

Поняла сие и Настя, подумала с радостью: «С таким человеком, как Клуд, мне будет хорошо… Умный он и чуткий!»

Потом она помогла Родославу, которого сообщения Доброслава сразу преобразили в лучшую сторону, убрать капище, нарядить во что можно идолов; древлянка даже пожертвовала часть своих драгоценностей…

А чуть позже Клуд и показал полугречаненку, как делаются приношения голубей Световиду…

Те первые дни пребывания у себя дома после долгого отсутствия, не столь, правда, давние, отмеченные пылкой любовью Насти, уже позади, но всё же… Нужно готовиться к отъезду в Киев, - с этим решено. Уж и доспех Буку подправил, но вспомнил, что через неделю наступают Купальницы, а за ними - Купало, праздник, который в дороге встречать негоже… Этот праздник велик тем, что встречают его все языческие славяне, живущие в Крыму и на острове Руген, откуда родом князь Рюрик, ставший старшиной в Новгороде, на берегах Ильмень-озера, рек Волхова, Двины, Оки, Дона, Буга, Днестра, Волги, Днепра, Лабы, Вислы, Дуная, населяющие Великоморавию, Славинию, Македонию, Паннонию, Болгарию, Северную и Киевскую Русь, обитающие за Альпами и Карпатами, - в тех местах, где молятся грозным богам Перуну, Сварогу, его сыну Даждьбогу и Световиду…