Так продолжалось с полгода. Но работать дальше о такой нагрузкой он не хотел. Улучив свободную минуту, Ораков зашел к руководителям облпотребсоюза и потребовал, чтоб его разгрузили.

— Хорошо. Разгрузим, — сказали в облпотребсоюзе. — А что потом?

— Как что? Выбрать председателя…

— Ищем, брат. Ищем! Да ведь где найдешь такого, чтоб по всем статьям пайщиков удовлетворял? Такие, брат, на дороге не валяются.

— Тогда… знаете что, — осторожно начал Бегенч, совершенно не надеясь, что его предложение будет принято, — тогда я посоветовал бы из двух сельпо сделать одно.

— Гениально! — в один голос воскликнули руководители облпотребсоюза. — Гениально!..

Вскоре были назначены выборы председателя. Пайщики Берземинского сельпо единодушно выбрали Бегенча Оракова.

Бегенч энергично взялся за дело. Он старался, чтобы все торговые предприятия сельпо выполняли план товарооборота, следил за режимом экономии кооперативных средств, добивался рентабельной работы торговых предприятий, берег кооперативную собственность. Особое внимание уделял более полному удовлетворению населения в товарах массового спроса.

Полнее удовлетворять спрос…

На первый взгляд это дело нехитрое. Товаров сейчас много. И наших, и зарубежных. Завози — и торгуй: будет тебе и план, и покупатель будет доволен. Но нужды сельского покупателя не так-то легко удовлетворить, особенно на товары, пользующиеся широким спросом, например, такие, как азиатские чайники, пиалы, женские платки, ситец, бязь, заграничная мебель, серванты, машинные ковры. Попробуй достань их!

Возглавляя сельпо, Бегенч старался, чтобы и таких товаров хватало. Он предусматривал их при заключении торговых договоров с оптовыми базами. И строго следил, чтобы базы полностью выполняли свои договорные обязательства.

А просьбы пайщиков!..

Вдруг кому-то срочно понадобились чугунные печи, кому-то — фляги, кому-то — цистерны, кому-то — котлы. В магазинах их нет, а они нужны дозарезу. Куда податься. Идут к Бегенчу: «Выручи». И он выручал. Садился в машину — хотя мог бы послать своего заместителя — и ехал на поиски заказанных товаров. Если не было на базах, складах — заказывал в городе, на предприятиях, но пайщиков не подводил.

В сельском потребительском обществе работали сотни специалистов, рабочих и служащих. Бегенч сам подбирал кадры и редко ошибался в людях. Продавцы, повара, кладовщики, хлебопеки, принятые им, работали с душой, преданно любили свою профессию. Бегенч видел, как быстро молодеют села, как на месте старых, глинобитных домов и мазанок вырастают светлые особняки для колхозных семей. Отживали свой век и темные, ветхие клетушки для магазинов. Взамен надо было строить просторные торговые центры из стекла и бетона, полные света, удобные для работы.

Сельпо уже строило их. Для этого были у него и средства, и типовые проекты. Но дело подвигалось плохо: то рабочих не хватало, то материалов.

Тогда к участию в строительстве сельских магазинов, кафе и столовых Бегенч привлек колхозы. Он призывал башлыков не жалеть средства. Правда, не все откликнулись на его призывы. Кое-кто к ним отнесся недоверчиво, с оглядкой.

— Ишь, хитрый какой! — говорили скептики, — Ты построй ему магазин, а он потом в сельпо и заберет его!

— Что же тут страшного? — говорил на это Бегенч. — Деньги-то вы все равно за стройку получите и с магазином будете. Прямая выгода.

Однако большинство колхозов поддержало Бегенча. Благодаря этому намного расширилась торговая сеть на селе и еще выше поднялись показатели финансово-хозяйственной деятельности сельпо. Ясно, что это не могло пройти незамеченным, и Оракову присваивают почетное звание «Отличник советской торговли».

Итак, у Бегенча есть все: слава, почет, уважение. Только бы и работать теперь на ниве кооперативной торговли, приумножая ее успехи и еще выше поднимая свой авторитет.

Но судьба, как нарочно, делает новый крутой поворот…

Однажды Бегенчу позвонили из Ашхабада и попросили приехать в один из директивных органов республики. Назначили время приезда и назвали человека, к которому он должен попасть на прием. Этим человеком был Аполлон Иванович Громов. Бегенч ни разу с ним не встречался и знал его лишь понаслышке да по тому высокому посту, который он занимал. Однако звонок из Ашхабада озадачил Бегенча. Он понимал, конечно, что вызывать по пустякам его не станут. «Интересно, все же, зачем я ему? — терялся в догадках Ораков. — А может, анонимку кто настрочил?» — вдруг заключил Бегенч. Эта мысль терзала его всю дорогу, пока он ехал в столицу. Он морщился от этой мысли, как от резкой кислоты или зубной боли, но ничего поделать с нею не мог. При этом ни страха, ни волнения он не испытывал. Зачем волноваться! Вины за собой он не чувствовал. Его проверял уже и народный контроль, и разные ревизоры.. Но ничего компрометирующего никто не обнаружил. Так что… вроде бы все в порядке. Но как знать! Мало ли что может взбрести кому-нибудь в голову! Возьмет да и накатает анонимку. Из-за зависти или по злобе. Вот и доказывай потом, что ты не верблюд. И Бегенч никогда еще так страстно не презирал анонимщиков, как теперь. Он был убежден, что за каждым их письмом скрывается самая подлая, гнусная личность, вызывающая в его душе невыразимое чувство отвращения.

…Встреча произошла в точно назначенное время. Из-за большого письменного стола навстречу Оракову вышел высокий, хорошо одетый мужчина. Он был старше Бегенча, но все еще выглядел крепким, подтянутым, энергичным. В его густой русой шевелюре не было ни одного седого волоса, а на широком худощавом лице — ни одной крупной морщины. По смелому взгляду небольших серых глаз, твердо сжатым тонким губам и приветливо-повелительному жесту руки, с каким Громов пригласил Бегенча присесть к столу, Ораков понял, что хозяин кабинета человек с «характером», а предстоящий разговор будет серьезным и важным.

Беседа началась с вопросов Громова о состоянии торговли на селе и о работе Берземинского сельпо. Бегенч отвечал бойко, непринужденно. О! Тут врасплох его на застанешь! Хотя сразу же сообразил, конечно, что заданные Громовым вопросы — это лишь прелюдия к главной теме разговора, ради которого он и приглашен.

Когда Бегенч закончил свой рассказ, его собеседник снова спросил:.

— А в колхозах вашего сельпо часто бываете?

— Бываю, но не часто, — ответил Ораков. — Чаще башлыки приезжают сами. И каждый — с просьбами; что-нибудь достать, в чем-нибудь помочь, выручить.

— И выручаете?

— Приходится…

— Правильно делаете, — улыбнувшись, поддержал Громов. — Выручать надо. — И, неожиданно изменив тему разговора, спросил:

— Ну, а что вы знаете о колхозе «Октябрь» Анского района?

Ораков даже вздрогнул: «Вот, видать, откуда анонимка-то», — мелькнула у него догадка.

— Я хотел сказать, — пояснил свою мысль Аполлон Иванович, — знакомы ли вы с положением дел в этом хозяйстве?

После этого вопроса у Бегенча отлегло от сердца.

— Как же! Конечно, знаком — ведь мы же соседи, — сказал Ораков, повеселев. — Знаю, что колхоз ни планов, ни обязательств своих не выполняет. И так уже, по-моему, давно…

— А почему?

— Да как вам сказать… Особого интереса я к этому не проявлял. Но слышал, что с башлыками там… что-та не ладится. То один приходит, то другой…

— Да… К сожалению, это так, — тяжело вздохнув, признался Громов. — Башлыки там действительно меняются часто.

И надолго замолчал.

— Ну, а вы, вот вы, к примеру, — заговорил он снова, но теперь уже напористо и энергично, — вот вы не смогли бы перейти в этот отстающий колхоз и помочь ему подняться на ноги? Ведь только там, на месте, и можно будет разобраться в причинах его хронического отставания…

— Справлюсь ли? Не слишком ли высоко вы оцениваете мои скромные способности? — возразил Ораков. — Ведь за решение той задачи, которую вы ставите передо мной, брались многие и, как известно, никто из них так и не достиг намеченной цели. Не ожидает ли и меня такой же бесславный провал? Тем более, что я — работник торговли и с сельским хозяйством давно уже не связан.