Миссионеры стремились обучать прежде всего сановников Мутесы, понимая, что если они обратятся в христианство, то их подданные, естественно, последуют за ними. Но главной задачей миссионеров было, конечно, обращение в христианство самого кабаки. Ряды их постоянно пополнялись. В ноябре 1878 года к Мутесе прибыл А. Маккей — известный миссионер, который привез печатный станок. На нем начали печатать учебные материалы.
Но 23 февраля 1879 года, когда миссионеры Вильсон, Маккей и Персон стали готовиться к службе, они не смогли собрать на нее паству, так как у кабаки был назначен большой прием в связи с прибытием новых европейцев — отца Лурделя и брата Аманса — представителей французского католического ордена Белых отцов. И вот тут-то началось… Миссионеры — католики и протестанты — начали борьбу за паству и прежде всего за влияние на кабаку. Еще до прибытия Белых отцов Мутеса заболел, миссионеры-протестанты тут же доставили ему лекарство, но оно не помогло. Отец Лурдель по прибытии в Буганду поспешил дать кабаке другое лекарство, и кабаке полегчало — теперь больше времени он проводил с католическими отцами и учился католицизму.
Любимым развлечением Мутесы стали устраиваемые при дворе диспуты между католиками и протестантами, где каждая сторона пыталась доказать, что ее религия лучше. При этом сам Мутеса склонялся то в одну, то в другую сторону в зависимости от политической ситуации, но старался сохранить дружбу с представителями обеих миссий.
Миссионеры — и католики и протестанты — оставили описания таких религиозных диспутов.
Католик А. Ливиньяк: «Король хотел знать больше о различиях между протестантами и католиками, обращаясь к отцу Лурделю, он сказал: „Прочти мне что-нибудь и покажи свою молитву“. Лурдель взял катехизис на суахили и прочел несколько первых глав, Мутеса внимательно слушал, поскольку владел этим языком в совершенстве. Когда святой отец закончил, он лукаво спросил м-ра Маккея, что тот думает о прочитанном. Маккей ответил: „Очень хорошо. Однако я заметил, что он назвал Святую Деву Божьей Матерью, что неверно: Бог, не имея начала, не может иметь и матери“. — „Извините, — вмешался Лурдель, — он не был с самого начала Богом, это верно, он сначала был рожден человеком, а раз так, он желал быть рожденным матерью“. Король показал, что он понял различие».
Протестант А. Маккей в своем дневнике писал, что миссионеры обеих миссий просили кабаку разрешить им свободно проповедовать свои религии, а подданным — свободно исповедовать любую религию. И далее: «Мутеса предложил и нам и французам сначала договориться между собой по религиозным вопросам, а потом уж выслушать всех сразу. Но это было лишь хитрая уловка, чтобы ввязать нас в дискуссию, которая ему страшно нравится, особенно если это вызывает трения между нами… Через некоторое время он сказал: „Бог слышит все, что говорю я. Он слышит, когда говорит Маккей, он слышит, когда говорит Мапера (так звали в Буганде Лурделя — искаженное французское „мон пер“. — А.Б.), он слышит, когда говорят арабы…“ Встреча закончилась следующим высказыванием-резолюцией Мутесы: „Если мы примем религию Музунгу (европейца на суахили. — А.Б.), у нас будет только по одной жене, если же мы примем религию арабов, то не сможем есть всех сортов мяса»{10}.
Играя на противоречиях между католиками и протестантами, Мутеса преследовал свои интересы. Он понимал, что, сколько бы миссионеры ни отрицали свою связь с официальными кругами своих стран, они все же являются представителями Британии и Франции. Не случайно за баганда. которые стали протестантами, закрепилось название «бангелеза» («англичане»), а за баганда-католиками — «бафаланса» («французы»). Впоследствии, летом 1879 года, он пошлет за Лурделем и спросит, может ли ему помочь Франция в случае агрессии хедиве кого Египта. На что получит ответ, что французские миссионеры представители не французского государства, а римско-католической церкви, А пока же, проявив милость к французам, тут же пошлет в Англию свою дипломатическую миссию.
Подданные Мутесы в гостях у королевы Виктории
Эта история сама по себе любопытна. В мае 1879 года один из миссионеров-протестантов собрался в Британию и пригласил с собой Мутесу. Мутеса очень заинтересовался такой поездкой и готов был на нее согласиться. Он даже спросил Маккея, сможет ли он в Британии заполучить в жены белую принцессу, на что тот дипломатично ответил, что не может сказать точно, поскольку сам не является белой принцессой[3]. Но его отговорили его придворные, приведя следующий решающий довод: «Великий Мутеса, надо еще посмотреть, так ли велика эта белая королева Виктория, чтобы ты наносил ей визит первым!» Мутеса с этим согласился и послал в Британию трех сановников. Они вернулись домой в 1881 году, сохранилась запись их рассказа о поездке.
Послы двигались на север около 5 месяцев до Красного моря, где их посадили на корабль, «огромный, как холм». Путь лежал через Каир, Мальту, Алжир, Лиссабон. Когда они прибыли в Англию, «королева послала вождя с тележкой и двумя лошадьми. Лошадей в Лондоне так много, что их невозможно сосчитать. А дома у них каменные. О мой господин, великолепно, великолепно! Они строят два длинных каменных забора, очень длинных, насколько хватает взгляда, а дома — внутри забора. Это все — один дом, но поделенный, и в нем живет много людей. Невозможно подсчитать, сколько же людей живет в одном доме (послы подумали, что каждая сторона улицы — один длинный дом. — А.Б.). О, Лондон — это огромный город…
Через два дня королева послала за нами. Мы увидели много женщин, собравшихся вместе, и все одеты одинаково, так что мы не знали, какая же из них королева. О мой господин, великолепно! Дом королевы так огромен, как отсюда до Набулагалы (холм в двух милях от дворца Мутесы I. — А. Б.)».
На них произвели впечатление пушки и ружья. Они поехали по стране по железной дороге: «Мы не шли пешком, а вошли в деревянный домик, который ехал сам, со всеми нами внутри!»
Целым событием для баганда стало посещение зоопарка: «Каждое животное со всего мира есть во дворце королевы. Сначала мы провели три дня, наблюдая за львами, затем два дня мы смотрели на леопардов (потом — буйволы, слоны, птицы)… Затем мы увидели крокодилов. Великолепно! Великолепно! Крокодилы не дикие. Человек протягивает кусок мяса и зовет крокодила, который ест с рук…»
И еще впечатления послов: «В Британии у каждого мужчины только одна жена, и у каждой жены — тридцать детей! В их домах есть и другие женщины, но они не являются их женами, они только работают. Базунгу, которые приезжают сюда к нам, не имеют жен, но, когда они возвращаются в Британию, их делают большими бами, и каждый получает жену в награду за службу… О мой господин, наша страна совсем крошечная! Владения одного омвами в Британии такие же большие, как вся Уганда, Буньоро и Усога, вместе взятые»{11}.
До рассказов своих послов Мутеса слышал о Европе и о Британии уже от многих людей, начиная со Спика. Но все же он не представлял себе — да и мог ли представить — всю мощь викторианской Великобритании, страны, с которой Буганда столкнется всего десятилетие спустя. Он понимал, что это сильное государство — на этом акцентировали внимание его послы, — но насколько сильное — вряд ли. И еще он не понимал, что за хедивским Египтом стояла в то время та же Британия, для которой в 80-х годах вопрос заключался лишь в том, откуда завоевывать Межозерье — с севера или с юга.
Последние годы жизни
Мутеса продолжал свою «игру с религиями». Она имела для кабаки и внутриполитическое значение: вокруг религий складывались сильные группировки бами — «бафаланса», «банглеза», мусульмане и те, которые придерживались традиционных верований. Последние открыто выражали свое недовольство новыми религиями, особенно европейскими. Испокон веков абсолютная власть кабаки в Буганде держалась на соперничестве группировок бами и умении кабаки использовать это соперничество в своих интересах. В своей «игре с религиями» Мутеса помнил и о такой реальной угрозе, как колдуны. Например, в 1874 году Мутеса казнил семерых служителей духа озера Укереве. Эти колдуны терроризировали всю Уганду, контролируя озеро и реку Виктория-Нил. Такой террор был в Уганде обычным делом. Мутеса вошел в историю Буганды и как кабака, сильно ослабивший влияние служителей традиционных культов, как и всех сил, мешавших ему укрепить свою власть.
