Итак, после убийства супруга Мария Федоровна не ушла в частную жизнь. Напротив, она оказывала прямое влияние на конкретную политику и прочно закрепила дом Романовых в Центральной Европе. Этой цели были посвящены даже последние годы ее жизни. В 1824 году в Санкт-Петербург приехал веймарский наследный герцог Карл Фридрих с супругой Марией Павловной и детьми Марией и Августой. Во время этого посещения обсуждались вопросы обручения дочерей с прусскими принцами. В 1825 году умер Александр I. За его смертью последовал «великодушный спор» между сыновьями Марии Константином и Николаем за престол, уладить который существенно помогла Мария Федоровна за счет своего личного авторитета.

Вдовствующая императрица умерла в 1828 году. Цель ее петербургской жизни была достигнута. Династические связи с европейской аристократией, которые не удалось установить в XVII веке и которые были редкими в XVIII веке, превратились в норму дома Романовых и продолжались до конца династии на русском престоле в 1917 году.

Личность Марии Федоровны вызывала спорные оценки современников. Некоторые, отзываясь о ней, говорили, что она постоянно сплетничала, говорила обо всем и всяком, была ненасытна в своем тщеславии, была выскочкой и жаждала быть в центре всеобщего внимания. Другие считали ее замечательной, занимающейся благотворительностью женщиной, которая не обладала большими дарованиями, была ограниченной, «немкой», проникнутой всеми возможными аристократическими предрассудками. Она любила во всем порядок, но соответствовала тому месту, на которое ее поставили. Она любила немецкую литературу, и если в начале XIX века произведения Гёте, Шиллера или Виланда и других немецких поэтов нашли в России широкое распространение, в этом немалая доля участия Марии Федоровны.

Принцесса Луиза Баден-Баденская вышла замуж за Александра Павловича в 1793 году. Великий князь Александр постоянно разрывался между бабушкой и отцом, и только мать, Мария Федоровна, заботилась о спокойствии и согласии. Дом Романовых с большим размахом расширял свои династические связи с Германией. Принцесса из Бадена заслуживала всяческих похвал, однако происходила не из великой аристократической державы. Кроме того, баденцы жили в непосредственной близости от мятежной Франции. Для невесты все это являлось плохими предварительными условиями, да и избранник, несмотря на сияющую молодость, обладал некоторыми сложными чертами характера.

Александр под присмотром Екатерины II рос в спартанских условиях и получил хорошее воспитание и образование. Среди прочих она в 1783 году пригласила домашним учителем умеренно-либерального швейцарского ученого Фредерика Сезара Лагарпа. Екатерина II рано готовила наследника престола к задачам правления. Мальчик делал, что от него требовали и ожидали. Влиятельные придворные и иностранные дипломаты предполагали, что Екатерина в обход естественного порядка наследования будет форсировать женитьбу Александра. Но свадьба Александра с принцессой Луизой не была логическим косвенным доказательством возможного лишения наследства Павла Петровича. Как говорят, императрица знакомила Павла и его жену с брачными планами, когда Луиза уже пребывала в Петербурге. Луиза была тогда очаровательной 14-летней девушкой. Она была дочерью маркграфа Карла Людвига Баденского. Мать Амалия происходила из Гессен-Дармштадского дома и была сестрой первой жены Павла Петровича. Таким образом, Луиза как племянница этой умершей первой супруги Павла была по меньшей мере в непрямом родстве со своим женихом Александром. Великий князь Павел и Мария Федоровна никоим образом не таили зла на свою будущую невестку за решение Екатерины, хотя отношение Марии Федоровны к Луизе в последующие годы значительно ухудшилось.

Екатерина перенесла свойственное ей восторженное отношение к Александру и на его жену. После «превращения» Луизы в православную Елизавету Алексеевну и бракосочетания Екатерина писала: «Все сказали, что здесь поклялись в верности два ангела. Нет ничего более трогательного, чем видеть этого 15-летнего жениха со своей 14-летней невестой»[21]. Александр охотнее молчал, был вежлив и сожалел, что волнения удерживают его от занятий. Возможно, он был слишком молод и неопытен, чтобы видеть девушку такой, какой воспринимали ее современники: «Ей еще не было 16 лет; ее черты были красивы и правильны, а овал лица безупречен: чудесный свет ее облика не имел четких очертаний, а бледность гармонировала с выражением, кротость которого позволяла ей походить на ангела…»

После того как 9 октября (по новому стилю) 1793 года была отпразднована свадьба, юная пара удалилась к родителям в Гатчину. Александр и Елизавета жили в полной семейной гармонии. Но проходил месяц за месяцем, а ожидаемое с нетерпением появление наследника не происходило. Екатерина II стала нетерпеливой, и больше чем ирония таилась в повторяющихся расспросах Марии Федоровны, не находится ли добрая Елизавета в интересном положении. Потому что Мария Федоровна была «сознательнее в отношении к престолу». Она производила на свет одного ребенка за другим, среди них в 1796 году сына Николая – позднее императора Николая I. При жизни Екатерины II Александр и Елизавета не выполнили пожеланий в отношении наследника, которые им высказывали. Вследствие этого ощутимо нарушено было их семейное единение, и по этой причине к концу жизни интересы Екатерины были направлены не на Александра. Она вновь искала определенного сближения с сыном Павлом и послала к нему Лагарпа с просьбой о содействии. Швейцарец действительно завоевал расположение и, очевидно, в том, что Павел в 1796 году без противодействия взошел на престол, есть и его доля.

Павел I взошел на престол в декабре 1796 года, а за этим последовали раздираемые противоречиями годы его правления. Александр и его супруга продолжали вести почти незаметную жизнь наследной четы. В то время как Александр должен был все-таки выполнять многочисленные официальные обязанности, о жизни Елизаветы между 1797 и 1801 годами можно сообщить лишь о трех примечательных событиях. В мае 1799 года она произвела на свет своего первого ребенка. Однако девочка, Мария, умерла уже в июле 1800 года. Наследник престола и далее заставлял себя ждать. Император Павел распространил свою патологическую недоверчивость и на невестку и так же, как и своей жене, грозил ей монастырем. В начале марта 1801 года Елизавета вынуждена была последовать за мужем за стены Михайловского дворца в Санкт-Петербурге и была по меньшей мере косвенным свидетелем заговора. В конце концов император Павел I был убит. Наследник престола обессилел и плакал: о смерти отца, что произошло то, чего он стремился избежать, и о том, что он, который никогда не мог окончательно решиться, теперь вот должен править. Жена в эти тяжелые часы уговаривала его. С начала их брака она верно стояла на его стороне, доверяла ему и оставалась ему надежной спутницей. Александр отправился в Зимний дворец, говорил с гвардией и приступил к правлению с сознанием того, что у его начала стояли заговор и отцеубийство.

Кончина Павла вызвала бурю восторга. Ожидали, что молодой император откроет новую эру либеральных реформ. Если Александр подчеркивал, что хочет так править народом, «как доверил ему Господь всемогущий, в согласии с законами и в духе Нашей почитаемой, почившей бабки Екатерины Великой», это хотя и предвещало большую свободу в духовной сфере, но не отступление от самодержавия и дворянских привилегий.