История русских цариц еще никогда не была представлена так, как ее трактует данная книга. Читателю предлагается не только эта ценность новизны. Он должен испытать радость и удовольствие от чтения книги, которая в захватывающей манере не раз заставит его осознать, сколько нового и неизвестного еще предстоит открыть на востоке Европы. Автор благодарит за бескорыстную помощь своего коллегу Райнера Линднера, а также своего редактора Хайди Криннер-Янсик за ее чуткость и компетентность в работе над текстом.

Детлеф Йена, Рокау, 1999

На семи женщинах был женат первый царь России Нового времени, из рода Рюриковичей. Помимо этого приписывалось ему множество внебрачных связей. Царь Иван IV еще при жизни получил прозвище Грозный. По мнению современников, у него отсутствовало свойственное каждому возведенному в княжеское достоинство патриарху чувство долга творить добро и милосердие. Тем не менее Иван IV был образцом для подражания реформатору Петру Великому. Несмотря на террор в отношении боярской знати и народа, Иван IV Васильевич, благодаря проведенному им обновлению и расширению Великого княжества Московского, считается выдающейся личностью в российской истории. Он считается в России воплощением идеи государственной автократии, которая сделала Российскую империю обширной и могущественной.

В отличие от царя, его жёны в существенной степени оставались скрытыми во тьме истории. Имя, неполная дата рождения – больше часто ничего не известно. В то время как царь правил, его супруги жили преимущественного в Теремном дворце Кремля, окутанном легендами. Их основная задача состояла в обеспечении трона наследником и в том, чтобы избранный для наследования сын достиг того возраста, когда его могли принимать в расчет при будущей смене власти в государстве. Уединенная жизнь цариц немногим отличалась от домашней изоляции женщин из простонародья. В этой связи наблюдения Зигмунда фон Герберштейна (Herberstein), датируемые 1517 и 1526 годами, через четыре десятилетия после окончания монгольского господства, с известным основанием относятся и ко двору Ивана IV: «Жизнь женщин – жалка. Потому что они[1] не считают добропорядочной ту, которая выходит на улицу. Поэтому богачи и знать держат женщин взаперти, так что никто не попадается им на глаза и никто не говорит с ними, и домашнее хозяйство им тоже не дают вести, только шить и прясть…» Разумеется, выводы Герберштейна вытекают только из внешних наблюдений. Оценить внутренние процессы в царской семье – за пределами его возможностей.

В государственной политике для царицы не было активного или по меньшей мере официального места. Это общепринятое положение является только наполовину правдой. Сама личность царицы или сам факт замужества, в сочетании с происхождением избранницы, уже были политикой. Кроме того, царицы уже в то время внутри семьи оказывали личностное влияние на супруга. В конкретном случае к этому подчас добавлялся и предстающий демоническим огромный рост царя, который отодвигал все его окружение почти на грань ничтожности. Жены главным образом были объектами его своеобразных страстей и политических действий. Жены выступали в качестве необходимого украшения рядом и позади царя. Исходя из этого, жизнь и судьба жен Ивана IV сильнее, чем почти всех цариц более позднего времени, зависела исключительно от становления и сущности его личности. Ни об одной из супруг Ивана IV не известно, чтобы она проявляла желание, требование или даже волю играть политически и человечески независимую роль. Даже намек на собственную волю мог бы означать изгнание или монастырь.

В то время как потомки относительно хорошо информированы о детстве Ивана IV благодаря его собственным высказываниям, об индивидуальном развитии его супруг до момента заключения брака почти ничего не известно. Они происходили из боярских семей или из семей служилого дворянства. Иван, родившийся в 1530 году от брака своего отца Василия III с польско-литовской аристократкой Еленой Глинской, обладал непредсказуемым характером, негативные и жестокие черты которого однобоко усилились в результате ужасных переживаний в конце детских лет. По крайней мере так аргументировал сам Иван. Отец умер, когда мальчику было три года. Елена Глинская приняла на себя регентство. Примечательно, что факт регентства женщины перед заграницей замалчивался как признак слабости. Вместе со своим любовником Иваном Овчиной-Телепневым-Оболенским царская вдова установила способ правления, при котором противники физически устранялись с пути. Очевидно, уже в те годы появились признаки того большого авторитета, которым пользовались позднее царские вдовы. В 1538 году умерла Елена Глинская. Ходили упорные слухи об отравлении. Иван пережил тогда кровавые ужасы дворцовой борьбы за власть. Глинские были лишены власти, за нее с переменным успехом боролись боярские роды Шуйских и Вельских. Страдальцами были Иван и его брат Юрий. Царь Иван IV позднее часто вспоминал об этих ужасных годах. Поскольку детские переживания зачастую служили прикрытием для оправдания собственных бесчестных деяний, Иван передавал их с особой зримостью: «И тогда князья Василий и Иван Шуйские стали надсмотрщиками надо мной и так установили свое господство.

Но с нами, мной и моим покоящимся в Бозе братом, они обращались так, как будто мы чужие или нищие. Как я страдал от недостатка в одежде и в еде! Нам не давали свободы, мне нельзя было иметь своей воли; всегда происходило обратное тому, чего я хотел. Вообще, с нами обращались не как с детьми, на наш нежный возраст не обращали никакого внимания… Не сосчитать страданий, которые я вытерпел в юности».

Склонности характера и мерзкое обращение, отказ бояр признать его господином усилили в Иване твердость и жестокость, укрепили стремление вступить в конце концов во владение наследством отца. В декабре 1546 года Иван объявил митрополиту и боярам, что хотел бы короноваться и самодержавно править Русью. Он бы женился и тем самым укрепил свое господство. Это была резкая демонстрация юноши, который чуть ли не за ночь превратился в уверенного в себе и решительного мужчину. В 1547 году Иван велел короновать себя царем всея Руси. Осторожный духовный советник Макарий настаивал для упрочения царствования на скорейшей женитьбе шестнадцатилетнего государя. Не только друзья, но и враги Ивана озаботились этой проблемой. Через невесту можно было приобрести новое влияние при царском дворе. Московские бояре покровительствовали одной польской принцессе королевской крови и установили контакты с польским королевским двором – без успеха. После того как эти усилия провалились, была подготовлена речь, в которой царь объявил Боярской думе и духовенству: «Я размышлял над тем, должен ли я породниться с иноземным… королем или царем, однако отказался от этой мысли. Я не хотел бы вступать в брак в чужих землях, поскольку я… ребенком рос без отца и матери, если бы я привел себе супругу из другой страны, характеры наши были бы разными, и были бы между нами только ссоры и распри, и поэтому… я так решил, я хотел бы жениться в своей собственной стране».