Впрочем, через несколько дней Станислав забыл об Оле. Войсковая часть, в которую попал Вахтомин, располагалась неподалеку от большого города с многочисленными базарами, с обилием пышных вековых деревьев, кроны которых шатрами нависали над центральными улицами; по обеим сторонам улицы, как правило, тянулись прохладные арыки. Здесь на каждом шагу можно было отведать плов, шашлык, манты. В местной газете Станислав вычитал, что жители города съедают в день двадцать четыре тысячи палочек шашлыка; информация так и называлась — «Казан кебаб, или 24.000 палочек шашлыка», и рассказывала об успехах городского общественного питания. Почти еженедельно бывая здесь (получив увольнительную, каждый солдат стремился побывать в городе), Станислав не мог не поддаться искушению отведать вкусных и острых национальных блюд, солдатские щи да каша не шли ни в какое сравнение с узбекскими кушаниями. Жаль только, что Станислав не всегда мог позволить себе это удовольствие; на солдатские рубли не разгуляешься. Месяцев пять тому назад, когда Станислав был еще на учебном пункте, бабушка Варвара прислала ему в конверте сто рублей. Это было большое богатство для него. Но, поразмыслив, Станислав отправил деньги обратно: «Спасибо, бабуля, но мы здесь на всем готовом…».

В начале июля, получив очередное увольнение, Станислав помчался в город. Дело было во второй половине дня, в самый жаркий час. Станислав наслаждался микроклиматом центральных улиц, побывал в кинотеатре; неподалеку от одного из базаров, расположенного по соседству с междугородной автостанцией, «услышал» запахи шашлыка и… не мог удержаться от соблазна. Купив две палочки, Станислав зашел в чайхану, сел на супу, заказал чайник чаю и принялся за пиршество. Но на успел он прикончить одну палочку, как услышал тревожные возгласы и топот ног; посмотрев в ту сторону, откуда доносились крики, он вздрогнул: неподалеку горел двухэтажный дом старой, наверно еще дореволюционной постройки. Приезжая в город, Станислав не мог не обратить на этот дом внимание: здание стояло в окружении современных многоквартирных домов из бетона и казалось дедушкой, который давно ушел на пенсию, но продолжает трудиться.

Из окон второго этажа валил дым, за некоторыми окнами видны были языки пламени. Не раздумывая, Станислав бросился к дому и подоспел к нему одновременно с дико завывающей пожарной машиной.

— Скорей, скорей! — кричали перепуганные жители; они черпали ведрами воду из ближайшего арыка и пытались погасить языки пламени, но их усилия пропадали даром, потому что жар и едкий дым не подпускали к дому близко. Пожарные вклинились в толпу любопытных, оттеснили ее на безопасное место и принялись за работу. Спустя минуту мощные и тугие струи воды ударили в окна нижнего этажа.

— Люди наверху! — крикнул кто-то, и толпа подхватила слова. — Наверху люди!

Станислав не отдавал больше отчета своим действиям. Вместе с пожарными он принял участие в спасении людей. Вот когда пригодилось ему умение преодолевать препятствия, которое он приобрел на учебном пункте. Быстро поднявшись вслед за пожарными по лестнице, Станислав очутился в большой квартире, в которой увидел несколько человек — мужчин и женщин; краешком сознания он отметил, что дыму в комнате мало, но очень жарко.

— Встань здесь! — крикнул Станиславу пожилой пожарный. — Без паники, граждане!

Станислав стоял у окна, поддерживал людей, начинающих спускаться по шаткой лестнице. Все происходило быстро, и паники действительно не было. Несмотря на сильный жар, некоторые спасенные, ступив было на лестницу, вспоминали что-то важное, вспоминали о том, что необходимо спасти какие-то необходимые вещи и документы, делали попытку вернуться в свои квартиры. В таких случаях Станислав кричал им успокоительные слова, что-то наподобие: «Не волнуйтесь, все в порядке, огонь погашен, это дым!» И люди, поколебавшись, начинали спускаться, и внизу принимали их в свои объятия пожарные.

— Солдат, спасите ребенка!

Он не знал, кто это крикнул, не знал, из чьих рук принял малыша. Он только запомнил, что, прижимая ребенка одной рукой к груди, начал быстро спускаться вниз. Только очутившись внизу, Станислав ощутил горечь во рту и дрожь в коленях. Чьи-то руки приняли у него малыша. Дом все еще сильно дымил, хоть огня и не было видно. Публика, наблюдающая за пожаром, спокойно обменивалась впечатлениями.

На автобусной остановке Станислав нашел водопровод, долго пил необыкновенно вкусную и холодную воду, умылся, привел себя в порядок.

За опоздание в часть Станислав Вахтомин был наказан — его на месяц лишили увольнительных в город.

Уже после отбоя, оставшись со своими мыслями наедине, Станислав попытался во всех подробностях вспомнить случившееся, но вспоминал только минуту, когда увидел клубы черного дыма и огонь в окнах второго этажа, вспоминал пожарных, которые довольно быстро погасили пламя; вспоминал женский крик: «Солдат, спасите ребенка!»

Во сне Станислав снова тушил пожар, а в ушах звучал все тот же голос: «Спасите ребенка!..»

Через месяц Станислав снова начал бывать в увольнительных.

Пострадавший от пожара дом отремонтировали, не верилось, что недавно здесь бунтовал огонь.

Часто, приезжая в город, Станислав шел в знакомое кафе, расположенное под огромным карагачом, садился за столик, заказывал двести граммов пломбира, сифон с газированной водой и в одиночестве пировал, любуясь темными аллеями сквера и нарядными девушками.

И однажды он услышал:

— У вас свободно?

Он чуть не вздрогнул, вспомнив другие слова, произнесенные этим же голосом…

Женщина в темных очках, положив руку на спинку стула, не садилась, ждала ответа.

— Конечно, конечно! — ответил поспешно Станислав.

Женщина села и сняла очки:

— Здравствуйте. Вы меня узнаете?

У женщины были серые глаза и волосы кирпичного цвета.

— Конечно, вы меня могли не запомнить в такой панике, — сказала она. — Шум, гам, крики, дым, огонь…

— Я вас запомнил, — ответил Станислав, обретя спокойствие. — Это вы крикнули: «Солдат, спасите ребенка!»

— А я смотрю и думаю: он или не он? Решила: он. У вас лицо хорошее, я люблю хорошие лица и запоминаю их с первого взгляда. Замечательно, что мы с вами встретились.

— Да, — согласился он. — Хотите мороженого?

— Я уже заказала.

— А воды.

— Никогда не спрашивайте, — улыбнулась она. — Угощайте — и все.

— Ну да, конечно… — смутился он.

И слишком резко нажал на рычажок сифона. Струя воды ударила в стакан, брызги полетели во все стороны и на белоснежную кофточку новой знакомой.

— Ох, черт! — первым его движением была попытка смахнуть с кофточки капли воды, но, не успев вытянуть руку, он отдернул ее.

Женщина засмеялась:

— Не волнуйтесь, сейчас жарко, через минуту высохнет.

— Извините, — сказал он.

Ей принесли мороженое, и, может быть, целую минуту она молча расправлялась с ним. Молчал и Станислав. Потом она снова заговорила:

— В этом кафе самое вкусное мороженое.

Станислав кивнул:

— Я всегда здесь ем его.

— Вы любите сладкое?

— Когда приезжаю в город.

— Вы часто приезжаете?

— Два-три раза в месяц. Иногда чаще. Иногда реже.

— А почему в тот день вы так быстро исчезли?

— Когда был пожар? — Он посмотрел ей в лицо. — Все кончилось, и я ушел. — И для чего-то пояснил, хоть мог бы и не говорить этого: — Я опаздывал в часть.

— Опоздали?

— Чуть-чуть.

Ему было приятно сидеть с ней. Появилось желание никогда не уходить из этого кафе, такого уютного и гостеприимного, где дети и взрослые равноправны, где прохладно от ближайшего многоводного арыка и густых деревьев, от мороженого и сифона с газированной водой. Мелькнуло воспоминание об Оле Барабановой; мелькнуло и исчезло, потому что Станислав перехватил взгляд серых глаз и увидел улыбку в них; новая знакомая предложила:

— Погуляем?

Они гуляли по аллеям сквера, посыпанным желтым песком, и женщина рассказывала о своем городе.