– Думаю, тут не обошлось без Риджуэя, – заметил Джош. – У него наверняка остались в гостинице свои люди.

Сьюзен пренебрежительно фыркнула. Риджуэй ее мало беспокоил, зато она очень ярко представила себе, как элегантный Байрон, в белом костюме и сияющих черным лаком туфлях, стоит в затопленном туалете и ведет переговоры с сантехниками.

– Что вы предлагаете?

– Пусть едят что хотят, – пожал плечами Байрон. – Хотят «Милки Уэй» – ради Бога!

– Согласен, – кивнул Томас. – Других проблем в этом отеле нет?

– Ничего экстраординарного. Обычные хлопоты. Например, в восемьсот третьем номере умерла женщина.

Джош скривился.

– Терпеть не могу, когда происходят такие вещи!

– Не думаю, что это как-то скажется на репутации отеля. Инфаркт. Умерла во сне. Ей было восемьдесят пять лет, она прожила долгую, счастливую жизнь. Правда, горничная перепугалась до смерти.

– Этим вам тоже пришлось заниматься самому? – спросила Сьюзен.

– Ничего страшного. Но сначала я долго гонялся за ней по всему вестибюлю.

Томас поднял бокал.

– В общем, мы с Сюзи видим, что калифорнийский регион в надежных руках. Есть люди, которые считают, что управление гостиницами – это работенка не бей лежачего. Сидишь себе в кабинете и знай покрикиваешь на персонал.

– Перестань, Томми, – Сьюзен погладила его по руке. – Времена Риджуэя кончились. Слава Богу, мы с ним больше не работаем, и можем теперь со спокойной совестью ненавидеть его по сугубо личным мотивам. – Она подмигнула Байрону. – Но мой муж прав. Вы отличный профессионал, Байрон!

– Спасибо.

– Кстати, о личных мотивах. Наша Кейт выглядит очень счастливой, – многозначительно произнес Томас. – У нее такой здоровый, спортивный вид. Но мне хотелось бы знать, какие у вас планы на ее счет.

– Вот оно, началось! – ухмыльнулся Джош и сокрушенно покачал головой. – Прости, Байрон. Я тут ни при чем.

– Это вполне резонный вопрос, – упрямо насупился Томас. – Я имею право знать, что ожидает нашу девочку.

– Томми, перестань! – нетерпеливо сказала Сьюзен. – Кейт уже взрослая.

– Она моя дочь! – Он сердито отодвинул тарелку. – Я в свое время дал Лоре слишком много воли – и смотри, что из этого получилось!

– Я не сделаю Кейт ничего плохого, – ответил Байрон. Слова Томаса его почему-то совсем не обидели и не удивили: в конце концов, он и сам вырос в семье, где личные и деловые интересы были тесно связаны. – Она занимает очень важное место в моей жизни.

– Важное место? – фыркнул Томас. – Хороший обед тоже занимает важное место в жизни.

Сьюзен вздохнула:

– Ешь лучше десерт, Томас. Видишь, это твой любимый торт. Байрон, не обращайте внимания на моего мужа. Если вы работаете на нас, то это еще не означает, что вы обязаны давать нам отчет относительно вашей личной жизни.

– Я задаю этот вопрос не как владелец компании, а как отец Кейт!

– Что ж, я отвечу вам как отцу Кейт, – не стал спорить Байрон. – Она действительно значит для меня очень много: я собираюсь на ней жениться.

До последней секунды он и сам не знал, что собирается сделать это. Слова вырвались сами собой. Байрон замолчал и угрюмо уставился в бокал.

– Вот и отлично! – Томас удовлетворенно хлопнул ладонью по столу.

– Должен сказать, это будет для нее сюрпризом, – пробормотал Байрон. – Если не возражаете, я сообщу ей эту новость сам. Надо только подумать, как лучше приготовиться…

– Вы уж извините моего мужа, Байрон, – сказала Сьюзен. – Скоро я увезу его отсюда, и вас будут разделять шесть тысяч миль.

Томас проглотил кусок торта и угрожающе произнес:

– Я уеду, но я еще вернусь!

По дороге домой Байрон думал, что он всегда был мастером улаживать самые щекотливые проблемы. Уж как-нибудь справится с таким простым делом, как предложение руки и сердца!

Только не нужно говорить ничего цветистого, падать на одно колено и так далее. Слава Богу, Кейт предпочитает разговор прямой и простой. Тут главное – найти правильный подход. Прежде всего ни в коем случае не следует формулировать предложение в форме вопроса: «не согласишься ли ты?» или «могу ли я рассчитывать?..» Все это не годится. Лучше всего просто констатировать факт. Но не слишком напористо: на прямое давление Кейт не возьмешь. Неплохо бы иметь наготове перечень причин и мотивов, объясняющих рациональность подобного шага…

К сожалению, ничего путного в голову пока не приходило.

Он уже снимал туфли, когда до него внезапно дошло, что дома непривычно тихо. Щенки поднимали радостный лай всякий раз, когда его машина подъезжала к дому, но сегодня никто не выбежал ему навстречу. Байрон бросился к двери во двор, распахнул ее… Собак не было. Сердце его сжалось от страха.

Он крикнул, свистнул, пробежался вдоль ограды – никакого результата. Что случилось? А вдруг какие-нибудь злоумышленники похитили щенков, чтобы продать их в лабораторию для экспериментов?

Когда вдали раздался веселый лай, у него чуть не подкосились ноги. Очевидно, сорванцы просто сумели каким-то образом перебраться через ограду и спустились к пляжу. Только и всего. Но ничего, он им задаст!

Щенки пронеслись вверх по ступенькам, вовсю виляя хвостами, и запрыгали вокруг него, повизгивая и норовя лизнуть языком в лицо. Такой встречи он удостаивался всякий раз – вне зависимости от продолжительности отлучки.

– Вы оба под домашним арестом! – строго сказал им Байрон. – Я ведь велел вам сидеть во дворе.

Пеняйте на себя: я хотел дать вам вкусные косточки, но теперь вы их не получите. И нечего подлизываться! – фыркнул он, когда щенки словно по команде сели и протянули ему правые лапы. – Оба отправляетесь на гауптвахту!

– Правильно, построже с ними, – вслед за щенками неожиданно появилась Кейт. – Хотя вообще-то в данном случае они не виноваты. Я решила прогуляться, а поскольку они псы воспитанные, настоящие джентльмены, то не могли отпустить даму в одиночестве.

– Я так испугался! – признался Байрон.

Он смотрел на нее сверху вниз и никак не мог налюбоваться.

– Извини. Надо было оставить тебе записку.

– Я не думал, что ты сегодня приедешь.