– Я же говорю, это стиль жизни! Зато бегает, как зверь, – Байрон постучал пальцем по приборной доске. – Это мой первый!

– Первый – что? Неужели первый автомобиль?

– Ну конечно! – Заметив ее удивленный взгляд, он усмехнулся. – Я купил его, когда мне было семнадцать. Он пробежал двести тысяч миль, а мурлычет, как котенок.

«Скорее рычит, как лев», – подумала Кейт, но промолчала. В конце концов, какое ей дело?

– Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь хранил свою первую машину. Ведь первая машина – как первый любовник.

– Точно! – Байрон немного сбросил скорость. – Так случилось, что чудесным летним вечером одна девочка стала моей первой любовницей именно здесь, на заднем сиденье. Очень хорошенькая девочка – Лиза Монтгомери, – он ностальгически вздохнул. – Она открыла мне двери в рай, благослови ее Господь!

– Двери в рай? – помимо своей воли Кейт обернулась, посмотрела на просторное заднее сиденье и решила, что нетрудно вообразить себе тут юную парочку. – Вот уж не думала, что двери в рай открываются с заднего сиденья старого «Мустанга».

– Прекрасного «Мустанга»! – поправил он. – Такого же прекрасного, как Лиза Монтгомери.

– Но ее-то вы не сохранили?

– То, что мы не можем сохранить, остается жить в нашей памяти. А вы помните, как у вас было в первый раз?

– Конечно, помню. Это произошло в университете, в моей комнате. Признаться, я поздно начала. – Кейт постукивала ногой в такт музыке. – Он был капитаном нашего дискуссионного клуба и соблазнил меня при помощи следующего аргумента: секс наравне с рождением и смертью – важнейшая веха в жизни человека.

– Отличный аргумент. Надо будет как-нибудь воспользоваться.

Кейт искоса посмотрела на него: настоящий донжуан, да еще и бравирует этим!

– Никогда бы не подумала, что вам нужны подобные примочки.

– Почему же? Всегда полезно иметь в запасе что-то новенькое. Так что же было дальше с вашим капитаном дискуссионного клуба?

– Он славился тем, что может доказать что угодно за три минуты. К сожалению, это распространялось и на секс…

– О! – коротко заметил Байрон, с трудом сдержав усмешку. – Ничего хорошего.

– Да уж. Зато этот случай научил меня не строить напрасных иллюзий и не зависеть от других в удовлетворении своих потребностей. – Кейт осмотрелась, перестала притоптывать в такт музыке и настороженно спросила: – Куда это вы меня завезли?

– Здесь красивая дорога. Я каждый день по ней езжу. Я вам не говорил, что пока снял тот дом, который вы рекомендовали?

– Нет; впрочем, об этом можно было догадаться. Но вы же сказали, что мы поужинаем и спокойно побеседуем!

– Все правильно. И одновременно вы увидите, какую большую услугу мне оказали.

Не обращая внимания на ее возражения, Байрон свернул на аллею и подъехал к припаркованному возле дома шикарному черному «Корвету».

– Выпуск 1963 года, первая детройтская модель, – с гордостью пояснил он, кивнув на машину. – Триста шестьдесят лошадиных сил и впрыскиватель топлива. А красота какая!

– Но зачем вам две машины?

– Вопрос так не стоит. Между прочим, у меня их четыре. Еще две остались в Атланте.

– Четыре?! – пораженно пробормотала Кейт.

– «Шевроле» 1957 года. 283 кубика. Нежно-голубой, с белыми дверцами, вся начинка подлинная, – похвастался Байрон, и Кейт подумала, что он говорит так пылко, будто любовницу описывает. – Такая же классная машина, как песни, которые про нее сочинили.

– Билли Джо Спирс, – кивнула Кейт: она хорошо разбиралась в музыке. – «Пятьдесят седьмой „Шевроле“.

– Вы знаете эту песню? – пораженный ее эрудицией, Байрон присвистнул. – А еще у меня есть «Джи-ти-о» 1967 года.

Он взял Кейт за руку и показал на дом. Она уже достаточно расслабилась и руки не отняла.

– Замечательный дом, правда?

– Да, красивый. Но я его уже видела.

– Только снаружи.

…Зная, что она ни за что не станет дожидаться, пока он выйдет из машины и откроет ей дверцу, де Витт просто перегнулся через Кейт и нажал ручку. Он привык, что от женщин пахнет духами, и удивился, уловив только слабый запах мыла. Еще больше Байрон удивился, осознав, что с наслаждением вдыхает его.

– Вы будете первой! – торжественно провозгласил он.

– Что, простите?

Господи, он сошел с ума или ему и в самом деле начинает нравиться этот резкий тон?

– Вы будете моей первой гостьей.

Байрон вышел из машины, захватил пиджак и галстук, а когда они зашагали к дому, дружески взял Кейт под руку.

– Отсюда слышно море, – сообщил он. – Оно довольно близко. Я пару раз видел из окна тюленей, честное слово!

«Чудесное место, – подумала Кейт, – даже, пожалуй, слишком». Очаровательный вид, звуки моря, аромат роз и цветущего жасмина, длинные тени высоких деревьев. И ярко-красное закатное небо.

– Здесь, наверное, ездит много туристов, – заметила она, вдыхая этот дивный запах цветов и моря. – Они вам не мешают?

– Нет. Дом в стороне от дороги, а окна спален выходят на море. – Байрон повернул ключ в замке. – Проблема у меня только одна.

Кейт была очень рада слышать, что у него есть хоть одна проблема: безупречность и совершенство действовали ей на нервы.

– Какая же?

– Я не успел обставить дом мебелью. Байрон открыл дверь и сделал широкий жест рукой словно в подтверждение своим словам.

Действительно: голые полы, голые стены, совершенно пусто. Но Кейт понравилось – создавалось ощущение, что пространство плавно перетекает с улицы в дом. Широкие стеклянные двери пропускали много света, и сейчас на стенах пылали краски закатного солнца. Никаких ковров на желтых полированных полах – и впечатление такое, будто шагаешь по сверкающему и переливающемуся океану света.

«Де Витт обязательно купит этот дом», – подумала Кейт.

Глядя на дом снаружи, трудно было себе представить, что здесь невероятно высокие потолки, что лестница, ведущая наверх, и балюстрада, опоясывающая второй этаж, – такие широкие.

Кейт по достоинству оценила изысканную и разумную планировку: комнаты плавно переходили одна в другую, создавая единое жилое пространство. Белые стены, золотые полы, чудесный свет, льющийся в окна…