Октавус спустился вниз, взвалил на себя контейнеры и отправился в тот самый склад, который недавно покинул. Там он забрался в угол, закрылся с головой всем, что только попалось под руку, и стал ждать.

Обитатели подземелья вскоре как будто примирились с присутствием чужака. Но послышался отдаленный шум, и зверьки опять всполошились, забегали, издавая пронзительные свистящие звуки.

Шум становился все сильней. И вот сквозь щели между контейнерами Октавус увидел, что хранилище, где он затаился, озарилось багровым светом факелов. «Конец», — подумал робот. Но в тот же миг воинство рыжих грызунов атаковало факельщиков. Столь дружного напора те явно не ожидали. Завязалась настоящая битва. Ованго швыряли факелы, размахивали дубинами, били, топтали проворных зверьков, но и те не оставались в долгу. Десятками они набрасывались на каждого из чужаков, и среди ованго оставалось все меньше тех, кому удалось избежать острых зубов. Неожиданно один из ованго упал, товарищи едва успели вытащить раненого из свалки. Это послужило сигналом к отступлению.

— Назад! Назад!.. Здесь их тьма!.. Бросайте в них факелы, и бежим!..

Брошенные ованго факелы еще долго горели на полу, освещая следы побоища. Победа досталась зверькам дорогой ценой, обгоревшие тела их валялись даже в коридоре.

Дождавшись ночи на верхнем этаже, где грызунов было меньше, Октавус решился наконец выйти наружу. Он опасался засады, но ованго, вероятно, искали его где-то в другом месте… Небо было усеяно крупными звездами. Миновав развалины. Октавус почувствовал себя уверенней, хотя продвигаться в темноте было нелегко. Сделав большой крюк, он наконец вышел к реке. Впереди лежали знакомые места, но все-таки Октавус решил дождаться утра в зарослях на берегу.

С первыми лучами он пошел дальше. Когда огненный шар Тохо выкатился из-за холмов, робот в последний раз оглянулся на святилище ованго. И снова его поразил узкий, остроконечный столб, блистающий в лучах Тохо и возвышающийся как исполин над ободранными скелетами древних строений.

Как и договаривались, Кало и Мамбуса ждали его на границе леса. Они не надеялись, что Октавус вернется так быстро, и не только целый и невредимый, но еще и с двумя тяжелыми контейнерами. Если бы не это веское доказательство, они не поверили бы, что он побывал в стане врагов.

Старый вождь, когда ему сообщили о возвращении Октавуса, словно пробудился от спячки. Все эти дни он находился в каком-то оцепенении и ни с кем не разговаривал. Ставка на Октавуса была последней. В случае проигрыша племя ждал неизбежный и скорый конец. И вот юноша вернулся с долгожданной добычей.

Сначала вскрыли контейнеры и осмотрели бесценный груз. Приборы и электронные блоки выглядели как новые, ни влага, ни пыль не проникли внутрь. И на другой же день все дружно взялись за работу. В ремонте нуждался каждый робот. И скоро уже Янато обзавелся недостающей рукой, Ненго обрел дар речи, Чако, который свалился в яму и покалечился, перестал и вспоминать об этом, а корпус Ухето выглядел не хуже, чем у Октавуса.

Но самое главное благодаря новым приборам Ненго удалось найти неисправность в блоке, управлявшем координацией движений Ро. Вождь наконец излечился от паралича, скрутившего его много лет назад. Однако память к нему так и не вернулась. После первых неудачных попыток Ненго почувствовал неуверенность: работа была слишком сложной и опасной, и он боялся совершить роковую ошибку. Племя могло остаться без вождя, поэтому на общем совете было решено до поры до времени воздержаться от риска.

Покончив с собственными неполадками, роботы приступили к созданию новичков, подобных Октавусу. Некоторые детали и механизмы изготовили сами, кое-что нашлось на разгромленных и брошенных ованго базах. Кроме того, Мудрый Ро вспомнил, что в давние времена погибших в боях воинов закапывали в землю, предварительно покрыв смазкой и обернув специальной тканью, — таков был обряд, заимствованный у ованго. От него вскоре отказались: ряды роботов быстро таяли, приходилось бороться за жизнь каждого, невзирая на затраты средств и энергии. Да и не верили роботы в загробную жизнь… Но теперь этот нелепый, казалось бы, обряд первых лет принес немалую пользу. Часть захоронений удалось отыскать; извлеченные из земли роботы сохранились настолько хорошо, будто погребены были только вчера. Правда, повреждения у всех оказались весьма серьезными, но теперь все это было поправимо, — и скоро еще десять надежно отлаженных, блистающих доспехами воинов пополнили ряды племени.

И вновь, как при рождении Октавуса, на поляне, окруженной могучими лесными исполинами, запылали костры. Но как много изменилось с тех пор, когда был сделан первый шаг к возрождению! В эту ночь были зажжены уже не два костра, а сразу двадцать…

После приветственной речи вождя был исполнен боевой гимн. Затем Октавус рассказал о походе на холмы, подробно повторив то, что поведал после возвращения. Но когда он уже подходил к концу и описал, как при восходе Тохо в последний раз оглянулся на святилище, вождь неожиданно дал знак замолчать.

— Я попросил тебя остановиться, — проговорил старик, — не потому, что твой рассказ был скучен. Но ты сегодня дважды упомянул об узком остроконечном столбе, который возвышается над холмами. Почему раньше ты не говорил о нем?

— Я не думал, что это имеет какое-то значение, — ответил Октавус. — И сперва просто забыл упомянуть о нем, хотя на меня столб произвел большое впечатление.

Все ждали, что скажет Ро, но он погрузился в долгое молчание. Тогда заговорил Ухето:

— Я смутно припоминаю, что когда-то это сооружение было нашим. Там были какие-то очень важные лаборатории и склады. Это я слышал от роботов, которые погибли.

— Ты прав, Ухето, — подтвердил вождь, — я тоже помню такие разговоры. Но это было очень давно. Однако перебил я Октавуса не из-за этого… Услышав о столбе, я почувствовал странное беспокойство и уже не мог думать ни о чем другом. Когда же Октавус второй раз сказал о нем, в моем мозгу вдруг отчетливо возникло необычное слово «Корабль». Потом из глубин памяти всплыло воспоминание о том, что корабль — это устройство, предназначенное для полета на большие расстояния. В нем можно укрыться и жить. Там должно быть все необходимое для существования… Но тут цепь ассоциаций оборвалась. Больше мне нечего сказать.

— Это самое ценное твое воспоминание, Ро! — воскликнул Ухето. — Если корабль был нашим домом и там есть все необходимое для жизни, то мы должны вернуть его. Лес враждебен нам, мы здесь все равно погибнем. А если мы захватим корабль, мы улетим в безопасное место и навсегда избавимся от преследований ованго.

— Да, Ухето, ты прав! — горячо произнес Янато. — Корабль — это наше жилище! Теперь все ясно! Мы забыли о главном!

Октавус вспомнил запустение и хаос, царившие на складах.

— Корабль, вероятно, вышел из строя и уже не поможет нам, — усомнился он.

— Это будет видно, когда мы захватим его, — возразил Янато. — Он ведь не рухнул от ветхости, и обшивка на нем цела и блестит, как новая. Ты же сам это утверждал.

— Теперь у нас есть силы, — поддержал его Мамбуса, — и мы должны захватить его.

— Я рад, что вы полны решимости сразиться с ованго, — проговорил вождь. — Но сейчас у нас другая задача. Мы ничего не знаем о корабле. Как будем им управлять? Как вдохнем в него жизнь? Именно сейчас наступило время всерьез заняться моим блоком памяти. Без этого не стоит и мечтать о корабле.

Воцарилось молчание. Роботы размышляли.

— Нет, Ро, — тряхнул головой Ухето, — мы не должны рисковать. Ты для нас важней, чем корабль и даже чем твоя память.

— Но если ко мне вернется память, мы навсегда покончим с бессмысленным и жалким существованием. Корабль перестанет быть загадкой, у нас появится ясная цель.

— А если Ненго не справится с задачей?

— Тогда вам придется все решать самим. В конце концов, Ухето, я ведь не бессмертен. Любая случайность может привести к моей гибели. Сегодня, завтра или через несколько дней. А вместе со мной погибнет и надежда на корабль…