Вышеслав спрыгнул с коня и догнал широкоплечего половца в жестких дебрях желтоголовых подсолнухов, где тот искал спасения. Умирая, половчин издал душераздирающий вопль, вспугнув целую стаю галок.

Выбравшись на дорогу, Вышеслав увидел Гориславу, стоявшую в слезах над полуголым степняком. Подойдя ближе, Вышеслав понял, в чем дело. Оказывается, меткая стрела умертвила не только половца, но и его несчастную жертву.

— Расстояние невелико было, — промолвил Вышеслав, стараясь хоть как-то утешить Гориславу. — С такого расстояния каленая стрела незащищенное тело легко пробивает, как нож масло. Кабы ты знала…

— Я знала, знала! — плача, воскликнула девушка. — В шею мне надо было целить, а не в спину.

Вышеслав чуть ли не силой заставил Гориславу вновь сесть на коня.

За поворотом дороги близ покосившейся мельницы были слышны гортанные выкрики и звон мечей. Похоже, на этот раз дружинники наткнулись на большой отряд половцев, судя по шуму завязавшегося сражения.

Сеча была в самом разгаре, когда Вышеслав и Горислава присоединились к своим дружинникам.

Половцев было не меньше тридцати. Видимо, они гнали большое стадо коров и телят, когда на них вылетела Вышеславова полусотня. Коровы и молодые бычки разбегались в разные стороны, метались среди сражающихся, добавляя смятения и неразберихи.

Вышеслав заметил двух убитых своих воинов. Половцы быстро оправились от неожиданности и яростно отбивались от русичей, хоть и были в меньшинстве.

На Гориславу бросились сразу двое. Девушка не растерялась и всадила одному из нападавших стрелу между глаз. Другого оглушила, ударив второпях плашмя мечом по лицу. Подоспевший Вышеслав взмахом меча снес степняку голову.

Потеряв своего военачальника, убитого Саввой, половцы бросились наутек через луг и по дороге к видневшемуся за деревьями селу.

Горислава, криком осадив своего скакуна, вскинула лук и выпустила стрелу.

Стрела ударила в спину последнего из степняков, несущихся галопом по дороге, но он лишь сильнее припал к шее лошади, стремительно удаляясь в клубах пыли.

Горислава выдернула из колчана другую стрелу и вновь подняла лук.

— Не бей по нему, — окликнул ее Вышеслав, — панцирь у него сарацинский, такой панцирь никакая стрела не пробьет.

Горислава со злым лицом спустила тетиву.

Степняк на рыжей лошади уже почти скрылся за кустами рябины, когда прилетевшая стрела пробила ему затылок.

Дружинники радостно закричали, увидев, как половец слетел с лошади в дорожную пыль.

— Не спасут нехристей панцири сарацинские! — процедила сквозь зубы Горислава.

— От такого стрелка, пожалуй, не спасут, — улыбнулся Вышеслав и, не удержавшись, потрепал девушку по щеке: — Косы хоть бы спрятала, Гориславушка.

— Не помещаются они под шлемом, а обрезать жаль, — смутилась дружинница…

Заметив, что на околице села собралась большая толпа конных половцев и к ним, оставив грабежи, отовсюду стекались их соплеменники, Вышеслав повел свой отряд обратно к лесу. Пересчитывая на ходу своих ратников, воевода обнаружил отсутствие четверых. Не было и Светланы.

— Светланка где? — привстав на стременах, крикнул Вышеслав. — Кто ее видел?

Дружинники вертели головами, переговаривались.

— Рядом она все время крутилась, — подал голос Савва. — Не пойму, куда подевалась?

Тела погибших русичей Вышеслав велел взять с собой, чтобы похоронить в лесу.

— Ищите девицу, шарьте вокруг, — сердился Вышеслав. — Не дай Бог, пленили ее поганые!

На Светлану наткнулись случайно.

Под ней убили коня, и она, падая наземь, потеряла сознание. Девушку живо привели в чувство и посадили на низкорослую лошадку, отбитую у степняков.

Уставшие кони русичей не могли скакать резво, поэтому дружинникам пришлось дважды отбиваться от наседающих половцев. В этих стычках было убито еще двое дружинников и семеро ранено. Получила рану и Горислава. Копье угодило ей в бок, задев ребро.

Густой лес и опустившиеся сумерки заставили половцев отстать.

Расположившись на лесной поляне, русичи принялись перевязывать раны.

Светлана как привалилась к дереву, так и уснула беспробудным сном, поэтому над раненой Гориславой хлопотал сам Вышеслав. Сняв с нее кольчугу и длинную рубаху из домотканого льняного сукна, Вышеслав осторожными касаниями пальцев обследовал кровоточащий разрез на нежном девичьем теле. Горислава стойко переносила боль, закусив губы. Прежде всего нужно было остановить кровь. У Вышеслава на этот случай были припасены необходимые травы и длинные лоскутки молодой коры дуба. Приложив снадобье к ране, Вышеслав сверху наложил повязку из разорванного рушника.

Вытирая пучком травы руки, перемазанные в крови, Вышеслав вдруг задержал взгляд на обнаженной девичьей груди, такой белой, что несколько капель крови, упавших возле розового соска, показались ему темными, как деготь. Дивные белые плечи, гибкая шея с ямочкой между едва заметных ключиц, беспомощно раскинутые руки тоже были в пятнах крови. Женская красота и жестокость войны вызвали в душе Вышеслава чувство какой-то тоски, словно он один был повинен в том, что эта юная девушка взялась за оружие, заменяя павших мужчин.

Горислава прочитала по глазам Вышеслава помимо сострадания к ней и нечто другое, понятное без слов всякой женщине.

— Хороша ли я, боярин? — не стыдясь своей прекрасной наготы, тихо спросила она.

Вышеслав смущенно отвел взгляд и укрыл Гориславу своим плащом.

— Постарайся заснуть, — сказал он, — тебе надо набраться сил. Путь впереди не близкий.

— Где меч мой? Положи его рядом со мной, — слабым голосом попросила Горислава.

— Я Светлану к тебе пришлю, она согреет тебя ночью, — промолвил Вышеслав, кладя в изголовье раненой ее меч.

Дружинники укладывались спать прямо на земле плотнее друг к другу, некоторые подстилали под себя попону или плащ. Костров не разводили из осторожности.

Вышеслав дремал урывками, вставал, обходил караулы и опять ложился на подстилку из прошлогодней листвы. Ему чудилось, будто половы крадутся в темноте между деревьями.

На рассвете Вышеслава разбудила плачущая Светлана. Ее трясло как в ознобе.

— Горислава… Горислава… — повторяла она.

— Что Горислава? — схватил ее за плечи Вышеслав. Пить просит? Болью мучается?

— Я проснулась, а она холодная, — ответила Светлана и разрыдалась.

Вышеслав, расталкивая проснувшихся дружинников, бросился к раненой. Услышанное не укладывалось у него в голове: этого не может быть! Только не это.

Горислава лежала на попоне, укрытая плащом, из-под которого виднелись носки ее красных сапожек. Синее корзно плотно облегало все изгибы красивого тела. Бледное лицо девушки было спокойно, глаза закрыты. Рядом валялся плащ Светланы и ее колчан со стрелами.

Вышеслав упал на колени и коснулся руки Гориславы. Рука была холодная. Не желая верить в очевидное, он дотронулся до ее щеки, окликнул по имени, встряхнул за плечи. Ни звука и ни движения.

«Мертва!» Эта мысль поразила Вышеслава прямо в сердце.

Не сдерживая рыданий, Вышеслав ринулся в чащу леса и, выхватив меч, принялся сечь направо и налево сухой кустарник и молодые деревца.

Гориславу похоронили отдельно от остальных ратников.

Видя горе Вышеслава, дружинники с особой тщательностью устлали дно могилы травой и листьями.

Вышеслав снял с Гориславы ее нательный крестик и надел на нее свой. Он долго стоял в одиночестве возле могильного холмика, не в силах уйти от последнего пристанища той, что так поразила его не женской смелостью. Со смертью Гориславы в Вышеславе будто оборвалась какая-то струна.

Когда воевода наконец подошел к своим дружинникам, уже давно сидевшим верхами, на его щеках были видны следы от слез. Тяжело взобравшись на коня, Вышеслав молча махнул рукой, указав направление движения.

У переправы через Сейм дружинники наткнулись на половецкий отряд.

Вышеслав, за весь день не проронивший ни слова, вдруг встрепенулся, как зверь перед прыжком.