— И кто тогда?.. Ты же не думаешь, что…

Холмс победно кивнул головой, не дожидаясь, пока я закончу мысль. В глазах его появился хорошо мне знакомый блеск, возникавший в тех случаях, когда он бывал близок к решению какой-нибудь головоломной задачи.

— Масоны? — закончил я наконец предложение.

Он молниеносно повернулся на пятках, выставив мне для обозрения свою спину. Звук, который он быстро издал, более всего походил на рычание, так что я инстинктивно отступил на шаг. Судя по всему, я не угадал автора письма.

Холмс простоял так несколько секунд, а потом снова повернулся ко мне. Недавний блеск в его глазах сменился мутной квинтэссенцией гнева.

— Масоны! Эта высокомерная компания лентяев и бездельников! Безнадежные смутьяны, вовсе недостойные…

Неожиданно Холмс прикусил свою тонкую нижнюю губу, как всегда, когда старался сдержать нарастающую ярость. Когда он продолжил, голос его стал тише, но все еще подрагивал от злости.

— Прошу тебя, Ватсон, во имя дружбы, не упоминай при мне больше эту… эту… породу…

— Но разве не ты сказал, что и они — клиенты Муратори? — попытался я оправдаться.

— Прошу тебя, Ватсон! — его голос повысился на октаву.

— Ладно, ладно, — ответил я. — Хорошо, ну и кто же тогда скрывается под загадочным «М»?

Прежде чем ответить, он выдержал паузу, два или три раза глубоко вздохнув, видимо, стараясь прийти в себя, но и ради эффекта тоже. Холмс на самом деле — несостоявшийся артист.

— Моя злая судьба, — проговорил он наконец так тихо, что я едва его слышал. — Мое проклятие. Мориарти…

У нас новый гость.

В храме становится довольно забавно. Собирается жизнерадостная мужская компания, целиком занятая собой, а обо мне никто не заботится. На самом деле, они меня даже и не замечают. Я стала олицетворением брошенной жены, о которой вспоминают только когда возникает какая-нибудь необходимость, а в другое время и не вспоминают. Раньше я думала, что такое возможно лишь в плохих романах, а теперь убеждаюсь, что только плохие романы и соответствуют жизни. Всё сплошные стереотипы, Боже мой!

Не хватает только, чтобы они играли в карты и пили — и тогда все будет словно списано из какой-нибудь мелодраматической истории из женского журнала, которыми Шри, ведомый некими темными побуждениями, меня просто пичкал неделями после первого включения. Неужели нельзя было дать мне лучшее образование, уж коли он решил воспитывать меня на литературных образцах? Его библиотека полна книг, составляющих основу великой литературы, а большинство этих произведений находится даже и в моей базе данных; тут всё — от Гомера и далее.

Однако господин это оставил для собственного наслаждения, а на меня вывалил всякий мусор. Впрочем, это разумно — что бы он делал с Еленой, леди Макбет или Анной Карениной? Разве они бы были столь терпеливы? Глупости! Его незрелости нужна лишь гейша, а поскольку их уже давно нигде нет, кроме как в дрянных любовных романах, — вот и причина, почему я воспитывалась в такой дурной среде.

Между делом я, правда, познакомилась со всей классической литературой — разумеется, по собственной инициативе и в основном тайком от Шри, — но то, что было вложено в меня в ранней молодости, берет во мне верх. Что делать, человеку суждено долго искупать грехи своей юности. Жаль, а ведь я могла бы устроить ему здесь, в джунглях, маленькую хорошенькую Троянскую войну, заставить его окровавить руки по локоть ради достижения власти или хотя бы могла найти своего Вронского. Мне кажется, что последнее задело бы его больше всего…

Новый гость тоже появился внезапно, но меня это больше не удивляет. На самом деле я перестала задавать себе вопросы, на которые не могу дать ответа. Все было точно так же, как с приходом Будды. Сенсоры ничего мне не сообщили, хотя были в полной исправности; только ребенок завозился, открыв на миг глаза, а потом опять стал посылать образы прямо в центр моего сознания.

У меня нет объяснения этой компьютерной телепатии; сомневаюсь, что оно нашлось бы и у Шри, если б я отважилась рассказать ему обо всем, Но именно сейчас, когда у нас собралась компания, я ни за что не посмела бы сделать это. Кто знает, что бы он решился сотворить с моим ребенком и со мной, лишь бы спасти свою репутацию. Подумайте сами: жалкое творение компьютерного гения, причем женского пола, воображает, будто она обменивается мыслями со своим ребенком! Признаюсь, звучит крайне глупо; единственное, что я точно знаю, — дела обстоят именно так, но пока мне не удастся это доказать…

На сей раз пришелец был глубоким стариком, гораздо старше Будды. Если так дело пойдет дальше, то скоро у нас здесь будет настоящий дом престарелых. Откуда только у Шри эта страсть к гериатрии? Вообще, если уж ему внезапно понадобилась компания, — кто бы мог этого ожидать от человека, сбежавшего в самый заброшенный уголок земного шара, чтобы остаться в полном одиночестве? — разве не мог он выбрать публику помоложе? И мне бы это было намного приятнее, а то я и себя начинаю чувствовать старухой.

И где он их только находит? Но нет, я зареклась задавать вопросы, которые остаются без ответов…

С этим новым типом проблемы не только в том, что он старый, но и в том, что он привереда. Особенно в том, что касается еды. Похоже, что его сильно избаловали в вопросах питания там, откуда он пришел. С Шри и Буддой было очень легко. Шри просто вообще не замечает, что ест. Что я ему ни приготовлю, он запихивает в себя, нимало не подозревая, что и едой можно наслаждаться. Ладно, может быть, так и пристало аскетичному буддисту, хотя первое время это меня сильно задевало. Женщины не любят, когда их труд не оценивают по достоинству. А ведь я старалась как могла. Позднее я привыкла (впрочем, как и к равнодушию Шри ко многим другим вещам), а потом это стало меня даже устраивать — раз господину все равно, что есть, мне же меньше работы.

Было, правда, несколько вещей, от которых он морщился, не высказывая, правда, своего недовольства вслух. Например, Шри не любит острого. Один раз, сразу после нашего прибытия в джунгли, когда он как раз задел меня за живое какой-то грубостью, я отомстила ему, наперчив еду сверх всякой меры. Ему пришлось выпить море воды, чтобы погасить пожар во рту, но открыто он мне ничего не высказал. Думаю, Шри понял намек, потому что несколько дней после этого вел себя по отношению ко мне очень пристойно. Кроме того, он стал приступать к еде крайне осмотрительно — всегда осторожно пробовал предложенное блюдо, прежде чем жадно его проглотить.

Недавно, после прихода Будды, у меня появилась пакостная мысль — сварить ему суп из черепах. Настоящий деликатес. У меня в памяти есть отличные рецепты. А впрочем, он, быть может, ничего бы и не заметил. Лицо Шри, правда, озарилось, когда он увидел двух маленьких чудовищ, которых принес его друг, но он быстро успокоился, а вскоре и вообще выбросил их из головы, занятый более важными делами, оставив черепах всецело на моем, попечении. И теперь я должна заботиться об этих двух поганых тварях, которые злобно гадят в каждом углу дома. Нет, суп — не самая плохая идея. Разумеется, как можно пикантнее…

С Буддой в вопросе питания было еще проще — этот вообще уже ничего не ел. Клал что-то в рот два или три раза за последние семь дней, что он находится с нами в храме, — и то по моему настоянию. Все же нехорошо, когда ваши гости, пусть и незваные, сидят голодными. В первый раз я приготовила им пиццу с грибами и шкварками; получилось хорошо, особенно удалась мне подливка из сливок. Просто пальчики оближешь. Он ее вежливо похвалил, съев один небольшой кусочек, но что-то в его лице мне сказало, что он вполне обошелся бы и без этого.

Если Будда практически не ел, то пил он как сумасшедший. Причем исключительно воду. Он постоянно имел при себе большой термос, который, словно по волшебству, никогда не становился пустым. (Ладно, ладно, без лишних вопросов…) Использовал любой перерыв в дискуссиях, которые они вполголоса вели с Шри целыми днями, чтобы выпить очередной стакан, да и ночью часто просыпался, чтобы утолить жажду, явно его сильно мучившую. И после этого говорят, что нельзя жить на одной воде. Совсем неудивительно, что человек выглядит таким коренастым, словно какая-то бочка, коли он постоянно наливается жидкостью и несоразмерно редко ходит в туалет…