Когда я показала Малышу тигра, после того как он нажал клавишу «Т», то ожидала, что он по крайней мере вздрогнет, если не отшатнется, но он, к моему полному удивлению, лишь захохотал, показав ряд желтых зубов и широкие десны, и весело захлопал своими длинными косматыми ладонями, словно увидел нечто крайне смешное и радостное. Тигры — природные враги обезьян, и в этой части джунглей их довольно много, я сама за то короткое время, пока мы в храме, видела их трижды при помощи своих сенсоров, расположенных по периметру.
Близко они не подходили, видимо, их отпугивал постоянный свет в храме и гудение электрогенератора, и поэтому не представляли опасности, как и другие крупные дикие животные. Ну а если б они и приблизились на опасное, с моей точки зрения, расстояние, у меня в распоряжении был весьма действенный способ обратить их в бегство. Просто удивительно, как несколько маленьких динамиков, расположенных в кустах и кронах деревьев, если через них пропустить нужные звуки, могут напугать этих огромных кошек, которых боятся все джунгли, превратить их в абсолютно безопасных, не помнящих себя от страха зверей. Это средство столь же хорошо держало на расстоянии и гораздо более безвредных, но многочисленных и назойливых сородичей Малыша, которых храм привлекал именно тем, чем тигров отпугивал.
Но ведь Малыш понятия не имел, что эта звуковая защита действует и на тигров, потому что я еще ее не применяла, так что его восторг при виде головы большой полосатой кошки на экране остался мне непонятен. Я попыталась вызвать у него правильную реакцию и оживила картинку, показав, как тигр распахивает во весь экран свои страшные челюсти, и в это время по храму разнеслось жуткое синтезированное рычание, наводя ужас на множество мелких животных, обитающих в его закутках, но Малыша это только еще больше позабавило. В конце концов я сдалась, заключив со злорадством, что мужчины — крайне нелогичные существа. Таким образом, клавиша «Т» стала в нашем словаре означать смешное.
Это новое подтверждение того, что все мужчины в основном одинаковы, навело меня на одну мысль. Недавно я выведала, что Шри любит мультфильмы, правда, на свой угрюмый манер. А что, если они заинтересуют и Малыша и как он будет на них реагировать? Когда он нажал клавишу со знаками препинания — с запятой и вопросительным знаком, — я запустила один из старых мультфильмов про Тома и Джерри. Экран тотчас заполнился сумасшедшей беготней кота и мыши, полной невозможных шуток и комичных ситуаций, однако по одному сценарию: маленький и хитрый Джерри оставлял в дураках большого и злого кота.
Я была уверена, что такое распределение ролей будет приятно Малышу, но ошиблась. Похоже, с мужчинами никогда ничего нельзя предсказать заранее. Малыш несколько мгновений пристально глядел на экран, а затем резко отпрыгнул назад, перевернув стул, на котором сидел; он закрыл глаза ладонями, правда, продолжая смотреть сквозь пальцы, и стал сначала поскуливать, а потом издавать недовольные, сердитые звуки. Когда чуть позже он решил последовать дурному примеру Шри и схватил несколько книг, лежавших на столе около клавиатуры, с явным намерением бросить их в экран, мне ничего не оставалось, как быстро сменить картинку.
Вместо дьявольского темпа «Тома и Джерри» я пустила ему гораздо более спокойный гротескный балет страусов и бегемотов под музыку Понкиелли из другого диснеевского фильма прошлого века. Сердитый оскал рта немного смягчился, но Малыш по-прежнему крепко сжимал две книги, готовый в любую секунду запустить ими в экран. Не стоило больше его раздражать, и я совсем выключила монитор, что служило для него знаком уйти. Никогда больше не нажимал он клавишу с запятой и вопросительным знаком и даже соседних с нею избегал, чтобы случайно не ошибиться, а я окончательно оставила попытки уяснить себе мужскую природу.
Малыш всего один раз так же бурно отреагировал на то, что появилось на экране, правда, другим образом, а во всех прочих случаях вел себя спокойно или равнодушно, хотя я очень редко могла предсказать его реакцию. Мне это не удалось и тогда, когда я с нехорошим желанием увидеть, как он отнесется к своему уродству, и приняв во внимание, что в джунглях нет зеркал, показала ему его собственное изображение; он тупо смотрел на него несколько мгновений, не узнавая себя, а потом без всякого интереса отвернулся от монитора.
Мы собрали много знаков-картинок, использовав почти всю клавиатуру, и теперь могли начать общение. Шри вряд ли смог бы в этом сориентироваться, что наверняка привело бы его в очень дурное настроение, так как он скромно считает себя гением в коммуникации (как и в ряде родственных областей — типичная мужская самоуверенность). К счастью, от этой неприятности его уберегла ревность. После той его выходки я продолжила работать с Малышом втайне, все скрывая, но иногда делала кое-какие намеки, которыми держала Шри в состоянии некоторого недоумения. Интересно, но совесть меня совсем не мучила. Похоже, женщины быстро привыкают изменять, стоит лишь начать. Только первый раз тяжело.
На руку нам было то, что Шри часто отлучался из храма. Джунгли, столь отличающиеся от его стерильного окружения в университете, все больше зачаровывали Шри, и он много времени проводил, бродя по окрестностям, защищенный постоянным надзором моих удаленных сенсоров. Как только он скрывался за ближайшим деревом, я включала монитор, и Малыш мгновенно оказывался рядом, поскольку прятался где-нибудь поблизости, как настоящий терпеливый любовник.
Хотя наш словарь был достаточно богат, чтобы передать довольно сложную информацию, Малыш мне пока ничего не сообщал, что было странно, ибо из снов я знала, что это должно произойти. Чего-то не хватало, и я никак не могла понять чего. А потом, как уже много раз до этого, случай помог мне сдвинуть дело с мертвой точки.
Весна подходила к концу, скоро должен был начаться летний сезон муссонов с долгими обильными ливнями. Значит, Шри будет подолгу оставаться в храме, что неизбежно сделает мои свидания с Малышом более редкими. Поэтому нужно было спешить, и я решила дополнить наш язык картин-понятий, приписав какие-нибудь значения и тому небольшому числу клавиш, которые оставались неиспользованными. Может быть, Малышу недостает какого-либо ключевого понятия, чтобы объясниться.
Он с удовольствием принял эту дополнительную игру ассоциаций, потому что она его забавляла, откликаясь гримасами и различными звуками на картинки, которые я ему показывала, когда он нажимал одну из новых клавиш. Я, как и раньше, внимательно следила за его реакциями, стараясь как можно правильнее их истолковать, и лишь когда была вполне уверена, что поняла их надлежащим образом, вносила в наш словарь значение, которое он приписывал предложенной картинке.
Поскольку наш словарь расширялся, требовалось предлагать ему все больший выбор картинок, чтобы у него появилась какая-нибудь новая ассоциация. Если появившееся на экране напоминало ему что-то, для чего у нас уже была клавиша — правда, обычно мне не удавалось уловить никакой связи, но что вы хотите от мужчин, — он тотчас нажимал на ту старую клавишу, и это означало, что я должна показать ему нечто другое.
Предпоследняя неиспользованная клавиша была с буквой «О». Первые четыре картинки, появившиеся на экране, он без колебаний связал с понятиями, для которых у нас уже были клавиши, так что я начала терять терпение, потому что не знала, что ему еще предложить. Что общего, Бог мой, могло быть между лианой, почему-то означавшей для Малыша «сон», и термитником, который ассоциировался у него с тем же понятием? Я тогда в первый раз пожелала, чтобы Малыш не был мужчиной (хоть это и не позволило бы мне вызвать ревность в Шри), ибо была уверена — дело пошло бы намного легче, будь передо мной нормальное существо женского пола.
Скорее из отчаяния, ибо больше мне в голову не приходило ничего из мира джунглей, что он мог бы легко узнать и что мы еще не использовали, я в первый раз решилась показать ему некий абстрактный образ, почти уверенная, что он останется к нему равнодушен. Однако, как и много раз прежде, я ошиблась в его реакции.
