В углу Пэт губкой вытирал ему лицо, кто-то массировал икры.
— Держись, Годфри, держись. Я же учил тебя — следи за его правой. Ты был молодцом, пока не нарвался. Он опытный, знает, когда ею пользоваться. А ты бей. Ты молодцом. Только держи дистанцию. Не сближайся — главное, не сближайся. Ты молодцом — еще повезет и вытянешь.
Годфри, очнувшись, взглянул через ринг на приземистого черноволосого противника в противоположном углу. Господи, молил он, если впереди таких еще восемь раундов, так, может, он все-таки сбавит напор в следующем. Просто мне не повезло, и я нарвался. Я не заметил, как он это удумал. Вот желтый дьявол, теперь не спущу с него глаз.
Секунданты, за ринг… Третий раунд. Годфри даже не слыхал, аплодировали или нет после второго.
Если они договорились, чтобы бой шел до конца, то, видно, Кио позабыл о договоре. Он жаждал крови. Он бросился в атаку, словно броневичок, по-прежнему закрываясь, но нанося удары левой и правой, словно серию залпов, по голове и по корпусу Годфри. Годфри тоже надежно закрывался, ускользал всякий раз, когда Кио пытался оттеснить его к канатам, а когда тот наконец загнал его в угол, повис на нем, пока им не приказали разойтись. Сюрпризов больше не было. Они намечались, но всякий раз Годфри вовремя успевал их избежать. Раз шесть, и он пробил защиту, и один из ударов снова пришелся Кио в надбровье, где уже вздувалась красная шишка. Обескураженный тем, что ему не удался нокаут, Кио принялся наносить боковые по корпусу, стараясь добиться нокаута. Три минуты тянулись бесконечно. Уж не ушел ли проклятый хронометрист на ужин? Как он ни отбивался, желтый дьявол выходил на ударную дистанцию, работал «поршнями», двигался по рингу, пусть плоскостопо, но всегда сохраняя равновесие, словно врытый в землю. Еще одна серия ударов, и Годфри спасся только тем, что нанес два крепких боковых по корпусу.
Гонг. Годфри направился в свой угол. На этот раз много аплодировали, и все ему. Может, они хлопали, потому что он до сих пор держится на ногах?
— Вот это уже лучше, — сказал Пэт Принц, растирая ему ноги. — Куда лучше. Ты все время держал дистанцию. Он, конечно, не сахар. Держись от него подальше. — (Темный дурак, ринг ведь не в милю шириной, подумал Годфри.) — Следи за его правой и двигайся. Ты молодцом, малыш.
И верно, колени у него больше не дрожали и в голове прояснилось. Но челюсть ныла так, словно треснула. Несколько зубов шаталось. Он набрал в рот воды, сплюнул и увидел, что она все еще красная. И в этот момент он взглянул через плечо секунданта и увидел Энджелла и Перл. Перл не смотрела на него, она уставилась на свои руки, сложенные на коленях, словно кроме них ничего на свете не существовало. Но Энджелл смотрел на него. Энджелл смотрел на него жадно, со злорадством. Сразу вспомнился приют. Был там один сволочной воспитатель, который никогда сам не наказывал ребят и не давал им подзатыльников, как другие; он их и пальцем не трогал, он просто заставлял старших ребят бить младших, а если они подчинялись, то просто стоял и смотрел. Ну и лицо у него было в этот момент! Как он смотрел! Господи боже мой… Какое выражение! Старый, жирный боров. Он наслаждается. Он наслаждается тем, что меня избивают.
— Если удастся, целься ему в надбровье, — поучал Принц. — Он только из-за этого и проиграл Сальдивару. Снова бы вскрыть ему бровь… Но берегись. По возможности действуй осторожно.
Четвертый раунд. Старая, жирная, поганая морда. Он прослышал, что меня обманули, и явился полюбоваться, как меня избивают. Но откуда он узнал? И она тоже здесь, прикидывается, будто ей все равно, прикидывается, что не смотрит, прячется за этой горой сала. Один удар левой ему в брюхо — и дух вон, печенки-селезенки все наружу, как у распотрошенной курицы.
Кружи вокруг Кио. А как насчет договора? Как насчет проклятых раундов для разминки? Стоит только желторожему убийце нанести один из своих правых, и бой окончится на четырех. Маленькому Божку крышка. Чтоб мне провалиться! Он подумал, что, может, на этот раз Принц действительно говорил дело, и, когда Кио бросился в атаку, стал метить левой, пытаясь достать ту самую бровь. У этой желтомордой образины никуда не годится работа ног, так что его легко достать, и верно, его легко было достать, да только он весь состоял из плеч, локтей, перчаток и крепкой черной головы, а уж если угодишь ему под удар…
Миновала уже середина раунда, и пока все шло гладко, если не считать ноющей челюсти и того, что перчатки начали тяжелеть, и в этот момент Кио сделал обманное движение, чтобы завлечь Годфри в угол, шагнул в ту же сторону вместе с Годфри и нанес сильнейший апперкот, который Годфри заметил в последнее мгновенье. Удар прошел мимо поврежденной челюсти и пришелся на скулу. Когда они разошлись, Годфри почувствовал, как по щеке течет кровь. Впервые, с тех пор как ему рассекли бровь тогда, четыре года назад, он получил настоящее повреждение на ринге. Это вывело его из себя. Его разозлило, что кто-то проливает его кровь. Вот, значит, чего можно достичь уменьем, что же, теперь попробуем обычную драку. И, словно обезумев, он бросился на Кио.
Неожиданность атаки почему-то лишила Кио уверенности. И хотя в основном удары Годфри попадали на защитный барьер, Кио сбился с ритма, поддался напору и был вынужден отступить, что всегда получалось у него плохо, так как он к этому не привык. Неуклюжая работа ног не могла достаточно быстро спасти его от опасности. Он оказался прижатым к канатам, и его «поршни» уже не наносили прежнего ущерба выкладывавшемуся до конца противнику.
Схватка продолжалась у канатов, и Годфри казалось, будто он в сумасшедшем доме, такой в зале стоял рев. Гонг… Рев не ослабел, он провожал его до самого угла и после. Ему не хватало воздуха, ему нужен был насос, чтобы накачать его внутрь. Он бессильно опустился на табурет, вытянул ноги, свесил руки; толпа действительно обезумела, бурлила, кипела, будто снятый с огня котел.
— Здорово, малыш! Здорово! Ты просто чудо! — Пэт прикладывал к щеке тампон, чтобы остановить кровь. Рефери подошел посмотреть, но остался удовлетворен. — У тебя тут только царапина, чуть содрана кожа. Сейчас все уладим. Ты же меня знаешь — я специалист по порезам. В следующем раунде устрой себе передых. А ты сбил его с толку, без дураков. Устрой передых.
Даже сидя на табурете, Годфри никак не мог наладить проклятое дыхание. Желторожий в последней схватке чуть не переломал ему ребра, все-таки взял свое. Вытереть лицо, смазать вазелином, прополоскать рот, сплюнуть, а теперь массаж; пропади все пропадом, а он все равно не сдастся, не может быть, чтобы желтый дьявол чувствовал себя свеженьким после такой взбучки. Ага, кусочек зуба. Выплюнул. А жирный Энджелл все глазеет. Жирная сволочь Энджелл. И «малютка» Перл. Ну погоди, он с ней разберется. Вложить капу. Гонг… Господи, ноги едва держут, перчатки будто свинцовые. Устрой передых. А как быть с этим японским броневичком? Вот он снова прет.
Они кружили, оба соблюдая осторожность. Кио держал инициативу, но опасался опять разбудить в противнике зверя. Через три недели ему предстоял куда более важный бой; в углу ему смазали рассеченную бровь, но следовало беречься, чтобы не ухудшить дела. В этом раунде или в следующем он расправится с этим выскочкой, еще только пятый раунд, времени достаточно. Ведь для него это тренировка в быстроте, выносливости, упорстве. Он начал настойчиво сближаться, принимая удары на плечо, прикрывая корпус локтями, финтуя головой, пока не вышел на дистанцию удара; Годфри нырнул от канатов, но удар правой сбоку угодил ему в горло и он задохнулся и закашлялся. Продолжая комбинацию, Кио снова достал, и тут его голова мотнулась назад — левой прямой Годфри дошел до цели. Наконец-то сблизились, теперь не теряй времени — раз-два, раз-два по корпусу, и снова правой, левой, правой, левой. Выскочка сопротивляется, толпа ревет, ревет, но не за него: англичане болеют за английского боксера. Ну подождите, скоро вам не о чем будет реветь: выскочке каюк. Чуть промахнулся правой, но два прямых левой дошли до цели; выскочка присел, попятился; ни к чему торопиться, у ринга всего четыре угла. На этот раз ему не уйти, обманный левой, еще один, а теперь удар правой, тот самый, каким он прикончил Ким Си-Ко, Матабиси, Джо Оскара и Фернандеса Луса. На этот раз неудача. Выскочка вошел в ближний бой, повис, даже не нанося ударов. «Брек!» Кио оттолкнул его обеими перчатками, слегка задел нос, снова бросился в атаку, делая обманные движения корпусом, напирая, опустив плечи, спрятав подбородок; крепкий правый пришелся ему по носу, остановил его; толпа взревела; снова в атаку. Выскочка виснул всей тяжестью; оба наносили удары по корпусу. «Брек!» Разойтись, снова броситься в атаку. Один удар, второй, третий. Неплохой прямой правой, без навала, но все равно чувствительный, вышиб у выскочки изо рта капу. Снова виснет, удар снизу, промахнулся; этот мог бы закончить бой. Виснет. «Брек!» Выскочка, уйдя в сторону, провел два легких левых; на радость толпе — не удары, щелчки, в них не было силы. Снова виснет. Гонг…
