— Что?

— Старому педерасту все приелось, и он дает отставку своим мальчикам и женится, чтобы остаток дней прожить, как все остальные.

— Вы думаете, этот Энджелл тоже такой?

— Кто знает. Возможно, он всю жизнь был Дон-Жуаном и действовал втихую… Хотя я едва могу в это поверить, при его-то комплекции. Да и, кроме того, слишком он дрожит над своими деньгами.

Впоследствии Годфри думал, надо же такому получиться. Два года назад он был напарником на тренировках у Элфа Мэнтона, до тех пор пока Элф не добился крупной победы, а в сентябре Элф собирался ехать в Бостон, чтобы встретиться с Джо О'Коннором, и он думал, что ему удастся уговорить Бингхэма, своего менеджера, взять для трехдневной тренировки одного из своих напарников. Дело было очень заманчивым, и, если бы выбор пал на Годфри, он бы навсегда оставил Флору и, возможно, выкинул бы из головы Устричку и мысль о том, что у нее там внутри, нет ли в самом деле жемчужины.

Но Бингхэм поводил его за нос, не сдержал слова, и в конце концов дело не выгорело. Годфри еще больше пал духом. Робинс был человеком бесполезным, и деваться ему было некуда, а он уже приближается — совсем недолго осталось — к самому своему расцвету и ждать до бесконечности не может. Ему нужен такой менеджер, который бы пользовался авторитетом, настоящий антрепренер, а не какой-то там толкач, который торчит у себя в конторе и ждет, когда ему все преподнесут на блюдце, а сам ни с места.

Итак, он остался при Флоре В., и у него не намечалось никаких боев, разве что в октябре, когда Робинс пытался — и до сих пор неудачно — что-нибудь организовать. И тогда он стал все больше задумываться об Устричке и о жемчужине внутри раковины. Думал он также и о У. Дж. Энджелле, эсквайре, который увел у него из-под носа девушку. И об адвокатской конторе «Кэри, Энджелл и Кингстон», где тот работал. И о доме № 26 по Кадоган-Мьюз, находящемся совсем поблизости от квартиры Флоры. И ломал себе голову над тем, как ему туда проникнуть. Как бы вмешаться в их жизнь, сделать так, чтобы содержимое в котле бурлило или хотя бы подогревалось на медленном огне, с тем чтобы рано или поздно Маленький Божок смог бы насладиться его вкусом.

Стряпчие по роду своей деятельности, благодаря определенным привычкам, а часто по характеру — народ осторожный. Сама сущность их профессии заставляет их тщательно рассмотреть со всех сторон сделку или какую-либо акцию, прежде чем заключать сделку или осуществить акцию, чтобы во избежание возможных ошибок принять меры предосторожности. Ни один хороший стряпчий не одобрит завещания, если оно не предусматривает любые, могущие возникнуть осложнения, способные нарушить указанные в нем условия. Ни один стряпчий не может оформить право на владение домом или земельным участком без «расследования» предыдущих подобных операций, в противном случае он рискует навлечь на своего клиента неприятности и заставить его потерпеть убытки, когда уже будет поздно, — покупка будет совершена. Быть оптимистом — никогда не входило в обязанности стряпчего. Он не имеет права подумать: «Нет, это ни коим образом не может случиться». Ему надлежит думать так: «А что еще может случиться?»

Поэтому вполне естественно, что профессиональная привычка становится характерной особенностью поведения человека. Кого чаще всего встретишь с зонтиком в солнечный день, как не того же стряпчего?

Но несмотря на все сказанное, удивительно, что эта привычка к сверхосторожности, накрепко усвоенная, прочно укоренившаяся и ставшая почти прирожденной, тем не менее не оказывает столь значительного влияния на их частную жизнь, во всяком случае, не больше других привычек. Время от времени в психической сфере человека возникают какие-то подсознательные бунты, приводящие к тому, что ранее осмотрительный стряпчий предпринимает шаги, на которые человек, по природе своей менее осторожный, никогда бы не отважился. История дисциплинарного комитета Общества юристов полна примеров такого порядка. И некоторые из наиболее известных бунтовщиков прошлого начинали свою карьеру с юриспруденции.

Уилфред Энджелл не признался бы, разумеется, даже самому себе, что женитьба на Перл Фридель, довольно безвестной девушке более чем в два раза его моложе, явилась с его стороны неосторожным или опрометчивым шагом. Естественно, он шел на известный риск, но разве любой человеческий поступок не связан с риском? А рассуждая логически, в этом его шаге было и немало преимуществ. Ему нужна была жена. В этом году, правда без особой охоты, он пришел к такому заключению, хотя и не совсем по тем соображениям, на которые намекал ему Матьюсон. Преимущества социального и домашнего порядка были вполне очевидны. Молодая женщина куда более привлекательна, чем женщина его возраста, и, кроме того, она легче поддается воспитанию; ему не верилось, что он вообще смог бы ужиться с женщиной лет сорока шести. Да к тому же Перл напоминала ему Анну; причина чисто сентиментальная, но для него достаточно существенная. Она была наполовину еврейкой и поэтому могла лучше оценить любую сделку — все равно имущественную или брачную; а расследования, касающиеся ее личной жизни, осторожно проведенные Винсентом Бирманом, показали, что она хорошего здоровья, происходит из вполне респектабельной, хотя и небогатой, семьи, что она получила скромное образование с упором на хорошие манеры, что она любит музыку, особенно кларнет, и что для современной девушки поведение ее отличалось сдержанностью. Она не избегала общества молодых людей, но была разборчива. Она любила прелести жизни, вещи, которые можно купить на деньги, но обстановка в семье не слишком ее устраивала. Энджеллу казалось, что в его силах предоставить ей все — за исключением одного, — чего может пожелать разумная девушка.

Разумеется, в период ухаживания случались моменты, когда он начинал нервничать, когда его одолевали сомнения. Первый обед в его доме привел его в замешательство, ибо она прибыла раньше назначенного часа и он не успел рассказать гостям историю, которую придумал, чтобы объяснить ее появление. Тем не менее он поборол свое раздражение и отметил про себя, что она перенесла это, должно быть, для нее нелегкое испытание с предельным самообладанием. К тому же она была прехорошенькой, и хотя он не придавал этому особого значения, но находил в ней нечто чувственно-интеллектуальное, как в произведениях Родена.

После того обеда Энджелл недели три не предпринимал никаких дальнейших шагов. Он распорядился навести справки о финансовом положении Фрэнка Фриделя. Кроме того, счел правильной тактикой оставить ее на некоторое время в покое, с тем чтобы она начала опасаться, уж не бросил ли он ее совсем. Затем он пригласил ее на ленч в ресторан Ритц. На этой стадии знакомства неизбежно приходилось тратить какие-то деньги, и после тщательного обдумывания он пришел к выводу, что подобный обед окупается: обстановка производила глубокое впечатление, да и цены не были чрезмерно грабительскими.

В ресторане они беседовали и он впервые дал ей понять, что она его по-настоящему заинтересовала, что для него это не случайное знакомство. Он рассказал ей о своей деловой интересной жизни, о том, как он преуспевает, но намекнул, что жизнь его в какой-то степени лишена опоры, близкого человека, у которого можно найти дружескую поддержку и понимание.

На его взгляд, он прекрасно изложил все эти обстоятельства, как и полагается занимающему столь высокое положение важному человеку.

Она не выказала удивления и никак не отреагировала — словно это ее нисколько не касалось, — и, возможно, именно на этой стадии он чуть было совсем не бросил свою затею. Под конец ленча он сильно вспотел, весь был переполнен сомнениями, и они расстались, не условившись о следующей встрече. Как он сказал тогда Матьюсону после осмотра: его жизнь в настоящее время текла гладко и не осложнялась никакими проблемами. А разве теперь он не собирается совершить те самые вещи, за которые так высмеивал других? Даже если он не испытывал к этой девушке никакого полового влечения, в их отношениях все равно присутствовал некий элемент секса — от природы никуда не денешься. И какой бы уравновешенной она не казалась теперь, с годами она могла стать более темпераментной, трудной или — что хуже всего — чересчур расточительной, а ее ведь не уволишь, как он уволил Алекса. Придется быть готовым ко всяким «сценам». И хотя она, возможно, сумеет при ее благоразумности экономно вести хозяйство, ее содержание неизбежно обойдется ему в гораздо большую сумму, чем она сумеет сберечь, — если учесть траты на наряды, духи, парикмахеров, да и отпуска. Может, ей даже захочется иметь машину.