Что ж, дареному коню…

После взвешивания Годфри подвез Пэта Принца, прихватив с собой Хея Табарда, участвовавшего в том же матче, и негра-тяжеловеса Тома Буши. Молодой Табард обедал дома, Пэт Принц вышел у Оксфорд-Серкус, а Годфри с Буши поехали в один из ресторанчиков Энгуса и заказали себе по большому, сочному бифштексу с кровью.

Странная судьба у этого Буши, размышлял Годфри: классный парень из Западной Африки, сын вождя, приехал в Англию изучать право, провалился на последних экзаменах, с год кормился случайными заработками и после нескольких любительских встреч девять месяцев назад стал профессионалом. Он выиграл все пять своих профессиональных боев, но ему еще было далеко до верха, дальше, чем Годфри, может, потому, что в тяжелом весе больше конкуренции. Годфри участвовал с ним в двух матчах, и в команде Джуда Дэвиса Буши был его единственным другом.

За обедом они беседовали. Буши не выступал сегодня, но тренировался в зале с Билли Оскаром, которому через две недели предстояла встреча в Уэмбли. Прощаясь, Буши сказал:

— Что ж, друг, желаю удачи. Буду за тебя болеть. Нелегко тебе сегодня придется.

— Как-нибудь справлюсь, — ответил Годфри.

— Остерегайся его правой. У него смертельный удар. Я вчера видел, как он тренировался. Он не так далеко достает, но пробить его защиту трудно. И физиономия у него не из приятных.

— Постараюсь еще побольше ее разукрасить.

Они рассмеялись. Буши продолжал:

— Между прочим, чего этот тип Бирман явился на взвешивание?

— Какой Бирман?

— Такой лысый, маленький, глазки так и бегают.

— Я его не знаю. А что? — И вдруг он вспомнил, как во время взвешивания этот человек с любопытством наблюдал за ним.

— Агентство Бирмана, — напомнил Буши.

— Спортивное агентство, что ли?

— Они и этим не брезгуют. Организаторы. Организуют все что угодно, к примеру разводы и прочее. Бирман всем заправляет. Видишь ли, друг, мне как-то пришлось на него работать, хотя сегодня утром он меня и не признал.

— Что ты делал? Боксировал?

— Нет. Я тогда совсем дошел до точки, а домой ехать не хотелось, готов был взяться за любое. Мы с ним познакомились в баре. Ему нужен был человек наводить кое-какие частные справки, и негр его больше устраивал, чем белый. Я согласился. Потом он мне поручал еще кое-что. Наконец мне опротивела его лавочка, и я подыскал себе другую работу.

— Так в чем же загвоздка? Что мне делать? Сказать Совету, чтобы они не пускали кого попало на взвешивание?

Они вышли на улицу. Стояла противная февральская погода с сильным пронизывающим северо-восточным ветром. Ветер гнал по тротуару бумажные обрывки, взъерошивал шерсть у собак.

— Может, я преувеличиваю, — сказал Буши, — может, все чепуха. Просто мне не нравится его лавочка, непонятно, что ему тут понадобилось. Мне этот Бирман не нравится. У такой птицы тысяча знакомых и ни одного друга.

Годфри почти не слушал. Впереди у него целых пять часов до того, как ему надо быть в Йорк-Холле, и он не знал, как убить время. Девочка сейчас ни к чему. Большинство боксеров после взвешивания отправлялись домой и, поев хорошенько, ложились спать. Но меблирашка с американскими комиксами мало походила на домашний очаг. Перед последним боем он мог хоть поболтать со старушкой Флорой.

— Не пойти ли нам с тобой в киношку? — спросил он Буши. — Ты как — свободен?

— Да, — ответил Буши и посмотрел на Годфри. — Может, тебе лучше вздремнуть?

— С чего ты решил?

— Ладно, если хочется, пошли.

Перл знала Уилфреда менее года, но уже вполне хорошо, чтобы угадывать его настроение. Сегодня, как она заметила, он вернулся рано и с нарочито небрежным видом, рассчитывая, видимо, ее обмануть. Под внешним спокойствием скрывалось напряжение, как в машине с неслышно работающим механизмом. Он попросил ее сделать сандвичи и торопливо проглотил их, словно спеша на важное свидание. Он дважды повторил, каким путем они поедут: Йорк-Холл находится совсем рядом со станцией метро «Бетнал-Грин»; нет смысла нанимать машину: они могут доехать от Слоун-стрит до Мраморной Арки на 137-м автобусе, а оттуда без пересадок на метро до Бетнал-Грин. Таким образом, общая стоимость поездки не превысит трех шиллингов шести пенсов на двоих. Погода стояла ясная, хотя и холодная, небольшая прогулка пойдет им на пользу. Наряжаться, разумеется, не стоит; надеть что-нибудь совсем простенькое, в Ист-Энде не следует выделяться. Облачись он во что угодно, подумала Перл, с его размерами и манерой держаться все равно никуда не спрячешься, а ему и невдомек.

Вид у него сегодня какой-то алчный. Она поймала на себе его взгляд — таким он обычно смотрел на нее, когда хотел с ней спать. А ведь он проделал это всего четыре дня назад, так что рановато снова ее желать или если не желать, то хотя бы поддаваться желанию, ибо, по его мнению, это вредило здоровью. Во всяком случае, вечером их не будет дома, и неизвестно, как поздно они вернутся, — они шли посмотреть на Маленького Божка. Маленький Божок имел ко всему этому какое-то отношение.

Она думала было притвориться больной и отказаться от поездки — посмотреть, будет ли он разочарован. Но ей слишком хотелось увидеть Годфри. Удивительно, что и Уилфред испытывал ту же потребность.

Они вышли в семь пятнадцать. Матч начинался в восемь, и к тому же главной встрече предшествовали еще две или три второстепенные. Но они не знали, сколько времени займет дорога. Сначала автобусом, потом метро. На улице было холодно, а в метро жарко, и Уилфред нервничал и вытирал потный лоб. Без десяти восемь они выбрались из метро, пересекли улицу и поднялись по ступеням большого серого здания, предъявили билеты, вошли в зал. Распорядитель как раз выбирался на ринг.

Помещение представляло из себя обычный большой спортивный зал с рингом посредине. Зал переполнен. Явный успех антрепренера Сэма Виндермира.

— Леди и джентльмены, прошу занять места, сейчас начнется первая встреча…

Уилфред и Перл прошли к своим креслам в первом ряду амфитеатра, не у самого ринга, но близко. Маленькие железные стулья с брезентовыми сиденьями и спинками, соединенные в ряды. Наступая на ноги и расталкивая публику, Уилфред протиснулся к местам. Он занял почти два стула. Перл примостилась на краешке, сосед насмехался: «Раз тебе, дядя, требуется два стула, так и плати за них». Уилфред был полон негодования по поводу неудобств и плебейского окружения — вот что значит «государство всеобщего благосостояния», где все могли позволить себе платить подобные цены!

Пока они устраивались, прошла половина первого боя, постепенно все расселись поудобнее, приспособились друг к другу. Энджелл вытащил бинокль, подышал на стекла, протер их; Перл глубоко вздохнула, пошевельнуться она не могла; в перерыве надо будет снять пальто — сразу легче станет.

В первой встрече боксеру рассекли бровь, и рефери прекратил бой в третьем раунде. Программа. Вот оно: «Годфри Воспер (Маленький Божок), Кенсингтон, и Кио, Кобе, встреча боксеров полулегкого веса из десяти раундов по три минуты».

Женщин в зале было мало, и Перл похвалила себя за предусмотрительность: она накинула на голову шарф, прикрывавший ее белокурые волосы и делавший ее менее заметной. И все же некоторые мужчины поглядывали в ее сторону, а когда один из них ругнулся, сосед хмыкнул и подтолкнул его в бок: «Осторожней, Джо, тут женщины». Галантность старых времен. Вест-Энд плевал на подобные вещи, но Ист-Энд по-прежнему оставался ей верен.

Следующие два боя прошли словно в тумане: пот градом катил с боксеров, боксерки скрипели по полу, тяжелое падение тела, когда один из противников не удержался на ногах, отдельные выкрики болельщиков, шиканье и аплодисменты толпы. Секунданты в свитерах и белых брюках, с лицами бывших боксеров, ныряющие на ринг и обратно, обмахивающие полотенцами, массирующие, нашептывающие, уговаривающие, заклеивающие царапины; звук гонга, краткое слово, произносимое рефери: «Брек!» Удивительно и невероятно, что некоторые боксеры обнимали друг друга после схватки — по-дружески, словно и не наносили друг другу страшных ударов, словно Между ними и не происходило жестокой борьбы. Но вот пришла очередь главного боя.