Мы набили гусей на пищу и корм для собак, но яиц нам все же в эту весну найти не удалось. Пять нарт ездили в поисках яиц, избороздив своим» полозьями снег всех частей острова вдоль и поперек. Они потратили на это больше двух недель и… не привезли ни одного яйца. Весна 1931 года была наиболее неудачной за все пять лет.

В 1932 году я в сопровождении Павлова пятого июня выехал на сбор яиц. Мы решили отправиться первоначально в верховье реки Мамонтовой, ожидая, что там уже сошел снег и мы встретим гнездующих гусей. Несколько раньше выехал на сбор яиц промышленник Скурихин.

Поднявшись к верхнему течению реки Хищников, мы увидели идущую вдалеке навстречу нам нарту. Через некоторое время видим, что возвращается Скурихин.

— Ну, как, Сергей Афанасьевич, дела? — спросил я его.

— Плохо, — ответил Скурихин.

— Что, нет яиц?

— Ничего не нашел. Еду пустой.

Я подошел к его нарте. Тара для яиц почему-то была набита пухом и мхом. Я поднял слой мха, там… лежали яйца.

— Ты что, шутишь, Сергей Афанасьевич? Ведь набрал яиц!

— Да, собрал.

— Сколько же?

— Пятьсот штук.

— А где?

— Да тут, по Мамонтовой реке.

Приехав на намеченное место, мы увидели, что тундра на несколько квадратных километров была усеяна гусями, а в центре, на небольшом холмике, обосновалась сова.

Место, избранное гусями и совой для гнездовища, было замечательным. Закрытая со всех сторон высокими горами широкая долина реки Мамонтовой почти недоступна для ветров. Небо круглые сутки было ясно, и солнце жгло немилосердно. Оно ходило над верхушками гор и ни на минуту не прекращало одарять этот замкнутый горами клочок земли светом и теплом. Склон от подножья гор к руслу реки зеленел травой и был густо пропитан влагой. Бесчисленное количество ручейков и микроскопических озер сверкало под лучами солнца, как зеркальные осколки. Нежнейший рокот водяных струй наполнял пространство, сливаясь с гоготом гусей и шелестом крыльев беспрестанно перелетавших птиц.

Самки сидели на гнездах, гусаки или паслись тут же неподалеку, или задумчиво стояли у самого гнезда, временами переступая с ноги на ногу, как будто охраняя покой подруг.

За горы, на юг, на тундру, к морю, на пастбище улетали небольшими партиями. Другие возвращались обратно, тяжело нагруженные пищей.

Наши собаки, завидя гусей, подняли невероятный гвалт. Пришлось их хорошенько вздрючить, чтобы они успокоились.

Трое с половиной суток мы обходили гнезда и собирали яйца.

В центре острова. Лагерь сборщиков гусиных яиц (1932 г.).

Гуси не улетают от гнезда, когда к нему подходишь. Они потихоньку уходят от места, где расположено гнездо, не проявляя беспокойства, и так же потихоньку возвращаются к гнездам, когда уходишь. Улетая на пастбища, гуси закрывают гнезда с яйцами мхом и травой. Проделывают это они с таким мастерством, что гнездо оказывается хорошо замаскированным, и нужно умение, чтобы найти его. Сверху обнаружить гнездо, закрытое травой, невозможно. Поэтому пернатые хищники, пролетая над ними, оставляют их в покое.

Ко времени сбора яиц большинство гнезд имеет от двух до шести яиц. Первые по времени обычно бывают засиженными; в тех же гнездах, где яиц четыре и меньше, все яйца свежие.

Для того, чтобы не «обижать гусей», я неоднократно предлагал товарищам, отправлявшимся на сбор яиц, проверять яйца на засиженность и брать только свежие яйца. Если же в гнезде оказывались все яйца свежими, то обязательно оставлять одно яйцо. В противном случае гусыни покидает гнездо и больше в этом году откладывать яиц не будет. Если же в гнезде оставить одно яйцо, гусыня положит еще и выведет молодь. Таким образом, запасаясь яйцами, мы в то же время не уменьшали выводка гусей.

Найдя гусиное гнездовище и собирая яйца, не следует трогать гнездо совы. Если даже совершенно не трогать гусей, а разорить только гнездо совы, — все равно гуси в этом месте молодь вывести уже не смогут, так как совы, найдя свое гнездо разрушенным, покинут это место, оставив гусей без защиты.

Обычно песец в районе гнезда совы не показывается совершенно. Бургомистры[41] и поморники, если и пролетают в этом районе, тоже не рискуют задерживать свой полет.

Как-то нам необходимо было настрелять гусей для корма собакам. Чтобы не беспокоить гусей и сову, я ушел подальше и там залег в ожидании летящих гусей. Скоро на земле лежало несколько убитых гусей, но этого было еще мало. Недалеко пролетал бургомистр. Заметив трупы гусей, он повернул и начал кружить, намереваясь сесть. На меня он обращал мало внимания. Я ждал, когда он очутится ближе, чтобы подстрелить его. Вдруг над моей головой что-то прошумело, и тут же я увидел самца совы, налетевшего на бургомистра. Последний и не думал сопротивляться. Крича, он удалился прочь, со́вин же возвратился на свое место.

Помимо человека, у гусей имеется большое количество других врагов — любителей яиц. Бургомистры, поморники, вороны и особенно песцы являются большими лакомками гусиных яиц. Появление одного из этих хищников в воздухе или на земле является угрозой и для гнезда совы, и самец обычно прогоняет непрошенных гостей.

Сова обычно сидит на гнезде, а со́вин в это время сидит где-нибудь поодаль на более возвышенном месте и озирает окрестности. Увидев что-либо, угрожающее гнезду, он снимается с места, храбро нападает на непрошенного гостя, и пришелец обычно стремится уйти.

Так же храбро со́вин нападает и на человека. Когда подходишь к гнезду совы, она спокойно слетает с гнезда и безучастно садится поодаль. Самец же снимается со своего места, садится недалеко от охотника на землю и первоначально пытается его испугать. Он раскрывает крылья, волочит их по земле, шипит, стучит, как кастаньетами, клювом, вращает желтыми глазищами и переваливаясь тихо идет или прыгает к человеку. Попытки испугать не приводят к желаемому результату. Человек приближается к самому гнезду. Тогда со́вин снимается и носится над головой, стучит клювом и злобно кричит. Но и это не помогает. Самец поднимается высоко в воздух и камнем падает на пришельца. Если в это время не отмахнуться чем-нибудь, ружьем или палкой, со́вин вцепится когтями в шапку. Нападая на песца, он обычно хватает его за шерсть спины и поднимает в воздух. Поднявшись высоко, он сбрасывает зверька и тем самым убивает его. То же он проделал бы и с шапкой. Снова высоко поднимается он вверх, делает один-два крута, чтобы, набрать высоту, и опять камнем падает на человека.

Павлов, Минеев и Анакуля перед отправлением в научную экскурсию по острову (весна 1930 г.).

Жутко бывает стоять в это время у гнезда: хотя и знаешь хорошо, что у тебя в руках палка или ружье и что вреда тебе птица не причинит, но когда на тебя с большой высоты несется с огромной скоростью озлобленный хищник, формой напоминающий снаряд, с тремя темными пятнами глаз и клюва, когда этот «снаряд» злобно стучит клювом и метит прямо в твою голову, — мурашки начинают ползти по спине. Невольно кричишь «кш-кш», как будто имеешь дело с курицей, а не со свирепым пернатым хищником.

Так носится он до тех пор, пока человек не уйдет прочь. Когда уйдешь на необходимое, по его мнению, расстояние, со́вин оставляет тебя в покое и возвращается обратно, а сова слетает и, сделав крут над гнездом, садится на прежнее место. Если опять подойти к гнезду, «спектакль» в точности повторится.

Нам необходимо было для коллекции добыть несколько самцов в брачном наряде. Зная манеру самца нападать на человека, подошедшего к гнезду, мы использовали это и убили несколько самцов. Раненый самец не отступает, а продолжает нападать на пришельца и защищать гнездо.

В эту поездку мы с Павловым собрали 800 штук яиц. К моменту, когда мы уже окончательно упаковали яйца и начали грузить нарты, подъехал промышленник Таяна. Он за время, что мы собирались уезжать, ухитрился собрать до 200 штук яиц. Таким образом, с этого гнездовища, — здесь побывал раньше нас Скурихин, — было собрано полторы тысячи яиц. Кроме того, мы оставили гусям на «развод» некоторое количество яиц.