Солнце еще оранжево-красно, холодно и разрешает смотреть на свой лучезарный лик незащищенным глазом. И хотя оно только «светит, да не греет», все же радостное, яркое.
«Первопуток» быстро утомил солнце. Оно ушло на покой, и только отсветы его еще долго полыхали по небу, постепенно замирая. Небо темнело, становясь свинцово-серым, но теперь не надолго, — завтра солнце опять придет.
Ночь, долгая, давящая своей беспросветностью, кончилась. Мы шли к Большому дню с незаходящим солнцем.
Первоначально день увеличивался очень медленно. Нам казалось, что никогда не наступит время, когда солнце будет подниматься высоко и будет ослепительно ярко гореть. Но, наконец, это время настало.
Весеннее солнце щедро льет на белую землю горячие лучи. В его лучах все сверкает и искрится, тени глубоки и сине-черны. Люди ходят в густотемных очках, как будто они любители мрака, и солнечное сияние их не радует. Они так же любят солнце, как все живущее. Но слишком велика щедрость солнца: оно как бы стремится вознаградить всех за свое долгое зимнее отсутствие, и его сверкающая весенняя яркость губительна для незащищенного глаза.
Весенние месяцы — март, апрель и май — самое лучшее время на острове по количеству ясных солнечных дней. Еще морозно на воздухе, очень часто термометр опускается ниже 30 градусов, но наши лица в это время густо покрываются загаром, как будто мы находимся не за полярным кругом, а где-нибудь под жарким южным небом, на берегу теплого синего моря.
Яркость весеннего солнца велика, к тому же ничто не поглощает его лучей. Земля как бы покрыта гигантским рефлектором. В эти месяцы при малейшей неосторожности можно заболеть снежной слепотой. Туземцы, живущие испокон веков в этом краю, казалось, должны были бы приспособиться к этому, но среди них каждой весной было особенно много пораженных этой неприятной болезнью. Из зимовщиков за все пять лет только двое, и то однажды, заболели снежной слепотой. Все мы постоянно предохраняли глаза темными очками. Выходя даже на несколько мгновений на солнце, мы не забывали одевать очки. Когда этого не делали, в комнату входили обычно, как в глубокий подземный каземат, совершенно лишенный света. Особенно заметно это в дни весенних пург, когда окна совершенно заносило и мы сидели с лампами. Несколько мгновений после входа в комнату ничего не было видно. Потом виднелся язык желтого пламени лампы, и постепенно в комнате светлело. Вещи выступали из темноты, свет усиливался, и все приходило в нормальное состояние, только в сознании оставалось ощущение сумрака.
Предохранительные очки для заполярных районов имеют громадное значение, так как они в значительной степени определяют работоспособность зимовщиков на открытом воздухе. У нас было два вида очков — по устройству и цвету — в кожаной оправе, полностью закрывающие глаз от внешнего света, и очки в нормальной роговой оправе, а по цвету дымчатые и синие различной густоты. Очки в кожаной оправе хороши тем, что полностью защищают глаз от яркого света, но они совершенно не пропускают в пространство между глазом и стеклом холодного воздуха. Стекло быстро нагревается от теплоты тела и запотевает, это вынуждает часто снимать их и протирать, что мешает работе, а кроме того по условиям погоды протирание сопряжено с риском поморозить руки. Очки же в нормальной оправе, хоть и не изолировали глаза полностью, все же защищали его достаточно и поэтому пользовались у населения большим успехом. Цвет очков также имеет некоторое значение. Голубые очки немного раздражают тем, что окрашивают все в голубой тон, создавая ощущение искусственности и необычности, в них как-то теряешь представление об истинном соотношении не только цветов (что в пурге бывает очень важно), но и вещей. Лучше всего дымчатые очки. Они, уменьшая яркость, оставляют неизменным восприятие окружающего. Снимая голубые стекла, видишь все окрашенным в желтовато-зеленоватый цвет и только спустя несколько минут теряешь это ощущение. После дымчатых стекол видишь все в нормальных тонах, только более ярко.
С приходом весны приходили новые заботы: нужно было начинать весенние работы по изучению острова. У нас ведь не было специального персонала, который занялся бы изучением острова, но оставлять этот участок работы мы не считали возможным.
Ушаков, живший до нас на острове, проделал большую работу по собиранию материалов. Он вывез с собой гербарий, сборы орнитофауны[27], небольшую энтомологическую коллекцию[28], несколько десятков геологических образцов и, самое главное, произвел съемку побережья острова, связав ее с астрономическим знаком, установленным на косе бухты Роджерс еще в 1924 году гидрографической экспедицией на «Красном Октябре» под руководством гидрографа Давыдова.
Работы Ушакова, конечно, не исчерпали до конца задач изучения острова. И хотя мы не имели ни специалистов, ни специальных знаний, тем не менее начали работы по исследованию острова в меру наших сил.
Врач Синадский занимался гидрологией. Еще на судне он практиковался в этой области науки под руководством Ратманова и П. Ушакова. С осени, вдвоем, при помощи драги мы вылавливали из бухты различных животных. Синадский ловил и консервировал планктон[29], определял с помощью сделанного мною прибора по типу аппарата проф. Шулейкина удельный вес льда и др. Метеорологией регулярно занимался наш метеоролог Званцев. Остальную научную работу поручить было некому.
Мы с Власовой решили взять остальные стороны изучения острова на себя. Никогда раньше этой работой мы не занимались, знаний, необходимых для этого, у нас не было. Но мы большевики, и партия научила нас не опускать рук в любой обстановке. Мы привыкли считать, «что не боги горшки обжигают», что ежели мы сейчас не умеем делать то или иное, то при наличии времени и сознания необходимости можно и должно научиться всему, что нужно для дела.
Библиотека, собранная нами перед отъездом на остров, имела самую разновидную литературу и давала полную возможность получить хотя бы элементарно необходимые знания для работы; кроме того среди литературы, оставленной нам Г. Ушаковым, нашлось несколько инструкций зоологического музея Академии Наук СССР по сбору научных материалов, да Ратманов с «Литке» оставил нам объемистое руководство-справочник по сбору разных научных материалов.
Между собой мы распределили работу так: на мою долю падала картографическая работа, сбор геологических образцов, добыча животных, а на обязанности Власовой была обработка добытых животных, собирание гербария, энтомологических и орнитологических материалов.
Обсуждая нашу будущую работу, мы решили собирать и консервировать по указанным правилам все, что нам удалось бы найти. Заниматься камеральной обработкой[30] собранных на острове материалов мы не собирались и по недостатку специальных знаний, и по отсутствию вспомогательных материалов в виде определителей. Из такой литературы у нас был только первый том Мензбира «Птицы России». «Лучше уж, — думали мы, — соберем все, что нам удастся, а если среди собранного будет некоторое количество хлама, беда невелика, хлам всегда можно выкинуть».
Досуги зимы и ранней весны, особенно Большой ночи, мы использовали на упорное чтение и знакомство с геологией, геодезией, биологией и другими науками. Мы долго и много спорили по различным предметам, так как проконсультироваться было не у кого, а многие сведения приходилось подчас заимствовать из литературы, казалось, не имевшей прямого отношения к интересующему нас вопросу. Но мы твердо знали одно, — что нужно это делать, и, не жалея труда и времени, готовились к будущей работе. Помимо чтения и теоретической подготовки, приходилось готовить и материальную часть, без которой невозможно заниматься этой работой. Не все было у нас на острове, кое-что пришлось «изобретать» и делать самим.
