— О'кей, — сказала я.

— Прямо сейчас.

— Запереть дверь?

— Нет, не здесь. У меня дома. Переоденься. Через несколько минут мы уже ехали к нему домой. Мы не сказали друг другу ни единого слова. Так, молча, и доехали до дома, расположенного в нескольких кварталах от клуба.

Вошли в его квартиру.

Окна квартиры выходили на реку. Он включил свет и подошел к встроенному в стену бару.

— Ты куришь? — спросил он.

Я кивнула.

Он раскурил для меня косячок и взял себе другой. Травка была чудесная, очень легкая. Обыкновенно мне требуется не более двух затяжек, чтобы забалдеть, но на этот раз со мной ничего не происходило.

— Иди сюда, — сказал он.

Я пошла за ним в спальню. Он повернулся ко мне, снимая пиджак.

— Раздевайся.

Я положила косячок в пепельницу и стала раздеваться. Нагнулась, чтобы расстегнуть застежки на туфлях, а когда выпрямилась, он уже был голый.

Некоторое время он смотрел на меня, потом открыл ящик в ночном столике у кровати, достал желтую коробку, маленький белый пузырек и крохотную золотую ложечку. Затем подошел ко мне с пузырьком и ложечкой, отвинтил пробку у пузырька и достал ложечкой немного белого порошка, поднес к одной ноздре и сильно вдохнул, после чего повторил ту же процедуру с другой ноздрей... Его глаза заблестели.

— Банг! — воскликнул он и протянул мне полную ложечку порошка.

— Что это? — спросила я.

— Кокаин, — сказал он. — Понюхай, не повредит. Он поднес ложечку к моему носу. Я вдохнула и сразу же чихнула от порошка. Он рассмеялся и поднес ложечку к другой ноздре. Я снова втянула в себя воздух и на этот раз все обошлось только тем, что слегка пощипало в ноздре.

— Ну как оно? — спросил он.

— Ничего не чувствую.

— Еще почувствуешь, — засмеялся он. — Через одну-две минуты.

Он оказался прав. Вначале в ноздрях только чуть-чуть онемело, потом появилась сухость во рту, и вдруг — я взлетела в воздух!

Он внимательно наблюдал за мной.

— Хорошо?

— Забирает...

Он поставил пузырек и притянул меня к себе. Его губы были жесткими и чем-то меня царапали. Я чувствовала, как его руки больно впиваются в мои плечи. Мы пошатнулись и почти упали поперек кровати. Его зубы впились в мою грудь, причиняя боль соскам. Я застонала от боли, и тогда он поднял голову. Его глаза в упор смотрели на меня.

— Я схожу с ума по тебе. Ты это знаешь? — спросил он почти со злостью.

Я покачала головой.

Боль, которую он мне причинил, видимо, невозможно было сравнить с той болью, которую он испытывал сам. Он потянулся, взял желтую коробочку и достал оттуда капсулу с амилнитратом. Держа ее в руке, он поднял мои ноги так, что колени почти касались груди, сам встал на четвереньки, нависая надо мной. Все его тело казалось напряженным, как пружина. Меня удивило отстраненное выражение его глаз. И тут, не успела я испугаться, как он внезапно упал на меня, и я почувствовала, как он вошел в меня на всю свою длину. В тот же момент он раздавил капсулу.

Мне показалось, что голова моя взорвалась от притока крови и жара. В тот же момент у него начался оргазм. Он резко поднялся надо мной, уперся обеими руками в матрас по обе стороны от меня. Его лицо было искажено, а глаза закрыты.

— Нет, о Господи, нет! — почти взвизгнул он, пытаясь контролировать спазм. — Нет, нет, нет! Я притянула его к себе.

— Не нужно бороться с собой, не пытайся удерживаться. Заканчивай скорей.

Его немного потрясло, и все кончилось.

Он лежал очень тихо, только грудь его раздувалась от глубокого дыхания и давила на мою. И вдруг он заплакал — тяжело, надрывно, со всхлипами.

Я прижала его голову к груди и стала гладить ее.

— Все хорошо, все хорошо, — повторяла я. Он поднял голову и посмотрел на меня. В глазах его все еще стояли слезы.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал он. — Будь они прокляты!

Я молча ждала, пока он продолжит.

— Они все-таки добились того, чего хотели. Они все время добивались, чтобы я остался в семейном деле. И, нравится мне это или нет, но я остался в нем.

— Не нужно говорить об этом. — сказала я. — Рано или поздно все обойдется.

— Нет. Предполагалось, что клуб будет моим. Они одолжили мне деньги.

Но теперь они не хотят, чтобы я вернул их. Поэтому получается, что мы все партнеры. В конце концов, разве мы не одна семья? — спросил он с горечью.

— Так вот почему они приехали сегодня в клуб. Он кивнул.

— Я был бы в лучшем положении, если бы клуб прогорел. По крайней мере, в этом случае они бы забыли обо всей этой истории. Просто еще одна из сумасшедших затей нашего маленького Винченцо.

— Я не представляла, что они могут быть такими. Все, что я знаю об итальянских семьях, это то, что они всегда держат слово, данное друг другу, что бы ни случилось.

— За исключением тех случаев, когда дело касается денег или власти.

«Коза ностра» — всего лишь слова для газет. Мой отец избавился от своего брата для того, чтобы стать главой семьи. А когда он умрет, мои братья поубивают друг друга, чтобы занять его место.

Некоторое время я молчала.

— Что будет дальше?

— Ничего. Я буду руководить делом так же, как и раньше. Только теперь мы делим доход на четыре части.

— А как с теми деньгами, которые они одолжили тебе? Два миллиона долларов — ты их должен вернуть?

— Конечно нет. Теперь это — семейный бизнес. И они получат эти деньги из своих долей.

— О, тогда ты в порядке, — сказала я и посмотрела на него. — Мой отец был банкиром, и однажды, я помню, он сказал мне, что любой кредит, который тебе не нужно возвращать, следует записывать в чистую прибыль. Так что ты сделал себе полмиллиона долларов.

Наконец он улыбнулся, а потом и засмеялся.

— Ты странная девочка, — сказал он и опустил ноги вниз с кровати. — Выпьешь чего-нибудь?

— Нет. Но если у тебя есть еще сигаретка, я с удовольствием закурю.

Он вышел и вернулся в спальню с полной коробкой сигарет. Я раскурила одну и откинулась на подушки, глубоко затягиваясь. На этот раз все получилось — я потихонечку поплыла.

Он стоял рядом с кроватью и смотрел на меня. Я протянула ему сигарету. Он сделал несколько затяжек, и тогда я потянулась к нему.

— Иди ко мне, — сказала я. — Ты мне задолжал один разок.

Он оказался в моих объятиях... И на этот раз нам удалось заняться любовью по-настоящему...

На следующий день я перевезла все свои вещи, кроме пишущей машинки, бумаг и рукописей, в его квартиру. Но свою квартиру я не сдала — мне всегда хотелось иметь место, где бы я могла спокойно работать.

К тому времени, когда я, наконец, спустилась в дискотеку, она уже была переполнена. На пятачке для танцев хватало места только для того, чтобы двигаться, вернее, дергаться в такт музыке и не перемещаться ни вперед, ни назад, ни вбок. Все остальное пространство зала было заполнено, а точнее сказать, битком набито людьми, сидящими и стоящими у столиков, между которыми трудно было найти просвет или даже просунуть ладонь.

Ко мне протискался Дино. На его круглом лице сияла широкая улыбка.

— Новый парень — блеск! — сказал он. — Он не дает им остановиться.

Я посмотрела в дальний конец зала, где на небольшом возвышении у двух проигрывателей работал новый диск-жокей, высокий, стройный темнокожий парень, одетый в диковинный костюм: шляпа с широкими полями фасона сафари, замшевая рубашка ручной работы, заправленная в сильно расклешенные брюки с широким поясом. Он прижимал наушник к одному уху и менял пластинку на втором проигрывателе. Закончив, он сделал пометку, снял наушник, поглядел в зал, заметил меня и улыбнулся.

В его улыбке было что-то смутно знакомое. Я автоматически улыбнулась ему в ответ и стала пробираться сквозь дергающуюся толпу к эстраде. Когда наконец я добралась до нее и остановилась, диск-жокей снова улыбнулся мне и робко окликнул:

— Хелло, Джери-Ли!

Я воскликнула с искренним удивлением: