— Уважаемые директор, учителя и ученики! — заставил себя сказать я. Раздалось сильное эхо, и я понял, что говорю слишком громко. Ребята испуганно уставились на меня, будто я разбудил их. — Я сильно напуган, — более нормальным голосом признался я. Раздался громкий смех, и напряжение спало. — Хотите верьте, хотите нет, но я не знаю, зачем мне все это нужно!

Сейчас расхохотались все, даже учителя. Я полностью взял себя в руки.

— Пару недель назад двое моих друзей спросили меня, не хочу ли я стать президентом, и я, как последний дурак, согласился. Сейчас я уже сомневаюсь, друзья ли они мне вообще?

Публика покатилась со смеху, некоторые начали аплодировать. А ведь Джерри прав, подумал я, они съедят это за милую душу.

— Я выслушал речи своих противников и задумался, а стал бы я сам голосовать за себя? — После взрыва смеха, все откинулись на спинки стульев в ожидании следующей шутки. Я не спеша подошел к углу сцены. — Если уж участие в баскетбольной школьной команде и команде пловцов является плюсом для президента, — я расстегнул пиджак и показал майку с маленькой черно-оранжевой буквой "В", — тогда мне придется научиться играть еще и в пинг-понг.

Шутка была не очень удачной, но и она прошла. Я вернулся в центр сцены.

— Не знаю, что вам и пообещать. Мои соперники уже наобещали все, что можно только придумать. — Раздался смех и аплодисменты, и я поднял руки, прося тишины. — Нет, нет, они абсолютно правы! Я согласен с ними по всем вопросам. Мне бы хотелось пообещать поменьше домашних заданий, покороче уроки, но я не могу этого обещать. Сомневаюсь, что педсовет поддержит меня!

Меня прервал смех и аплодисменты. Я бросил мимолетный взгляд на Джерри и Мартина, которые сидели в первом ряду и улыбались. Коуэн поднял руку и, сложив два пальца в круг, показал, что все в порядке. Я продолжил:

— Я не хочу отнимать у вас много времени, потому что знаю, как вы рветесь на уроки (смех!), но я хочу вас заверить и от имени моих противников, и от себя лично, что, кого бы вы не выбрали, он приложит все силы, чтобы оправдать ваше доверие.

Я вернулся на свое место. Все вскочили на ноги и принялись аплодировать и что-то кричать.

— Встань и поклонись, — прошептала мне на ухо Джанет.

— Поклонюсь, если ты выйдешь со мной. — Она кивнула.

Я взял ее за руку, и мы вместе вышли в центр сцены. Мы улыбались. Джанет выглядела просто потрясающе в розовом платье. Я поднял руку, и шум стих. — Если вы не выберете меня, не забудьте выбрать вице-президентом Джанет Линделл. Она будет самым красивым и сообразительным вице-президентом, которого когда-либо имела школа имени Джорджа Вашингтона.

Публика смеялась и хлопала, пока не прозвучал гонг, объявляющий закрытие собрания. Когда мы спустились со сцены, нас окружила толпа.

После обеда состоялись выборы. Пока подсчитывали колоса, мы с Джанет ждали в редакции школьной газеты. Мы о чем-то болтали, когда ко мне подошла Рут Кэбелл, которая выпускала газету.

— Тебе надо записаться в драматический кружок, Фрэнки, — язвительно посоветовала она. — Мистер Гиббс с удовольствием возьмет такого артиста.

Она отошла, прежде чем я успел открыть рот.

— Кто это? — спросила Джанет.

— Сестра Мартина.

В этот момент в комнату вбежал взволнованный Мартин.

— Мы победили! — завопил он. — Вас выбрали обоих! Полная победа! Ну, что я тебе говорил?

Он схватил меня за руку и начал ее трясти. Несколько секунд я хмурился, думая над словами Рут, затем весело рассмеялся.

В комнату ворвались несколько ребят, в числе которых был и Джерри Коуэн. Все начали желать мне удачи, в том числе и мои соперники, и я забыл слова Рут.

Если бы меня не выбрали президентом, я бы не познакомился с миссис Скотт, а Мартин — не стал психиатром. Иногда я забегаю вперед, потому что мысли приходят быстрее, чем я успеваю их записывать.

Нас познакомили на первом же педсовете. Это была добрая женщина с серыми глазами и тонкими решительными губами. На вид ей было лет пятьдесят. Она занималась какими-то психологическими исследованиями в нашей школе и работала в отделе по делам благотворительности.

Почти все вопросы на заседаниях педсовета были мелкими: учащиеся постоянно опаздывали или пропускали занятия, били стекла, дерзили учителям. Мы старались не наказывать их, а пытались определить, кто прав, а кто виноват: ученик, родители или учитель. О каждом происшествии докладывали миссис Скотт, которая беседовала с провинившимся и пыталась найти причину.

В такой большой школе каждый день происходило множество мелких нарушений. Помощница миссис Скотт в этом году заканчивала школу, и миссис Скотт попросила меня подыскать ей замену. Я предложил кандидатуру. Мартина. Я знал, что он хотел заниматься какой-нибудь общественной работой.

Мартину понравилось помогать миссис Скотт вести записи, и они сразу сработались. Наверное, тогда он и решил стать психиатром. Он с детства мечтал стать доктором, а психиатр тоже доктор.

Мы с Джанет очень подружились, и все в школе считали нас парочкой. Она мне нравилась, но после Джули я по-другому смотрел на девчонок. Тем не менее мы продолжали встречаться и целоваться на прощание.

Подошла Пасха, а за ней и летние каникулы. Я сдал все экзамены и отправился с родственниками в Рокэвей.

Это было самое лучшее лето в моей жизни. На пляже постоянно околачивались ребята, и мы неплохо проводили время. Я много купался я загорал. Не думаю, что я чем-то сильно отличался от остальных. Я так же, как и они, заглядывался на девчонок и обсуждал их физические достоинства я недостатки.

К осени я исправился почти на семь фунтов. Наконец пришло время закрывать наше бунгало и возвращаться в город. Это было самое счастливое лето в моей жизни. Меня часто удивляло, почему я не могу вспомнить ни одной подробности того лета. Наверное, потому что все дни были настолько хороши, что сливались в один.

Опять школа. Я перешел на второй курс, продолжал играть в баскетбол, плавать и к концу семестра уже носил на майке большую черно-оранжевую букву "В". Я стал одним из самых популярных людей в школе, вокруг меня постоянно собиралась толпа. Мне почет и слава очень нравились.

Все мы выросли за лето. Но я узнал об этом только в День Благодарения, когда после футбольного матча провожал Джанет домой. Она должна была переодеться и идти к бабушке на праздничный ужин. Родители уже ушли. Бросив пальто на кушетку, я сел и взял газету.

Через несколько минут она вышла в гостиную в халатике с комбинацией в руках.

— Надо погладить.

Джанет скрылась на кухне. Я подошел к двери и стал наблюдать, как она ставит гладильную доску. Пока утюг грелся, она вышла в гостиную.

— Это займет всего несколько минут.

— Ничего, — успокоил я ее. — Мне торопиться некуда.

— Смотри! — воскликнула Джанет, подходя к окну. — Снег пошел.

— Вот это да!

— Первый снег в этом году! — радостно заметила Джанет.

— Угу. — Я обнял и поцеловал ее. — Первый снег в этом году.

На секунду она обняла меня, затем опустила руки.

— Утюг, наверное, уже нагрелся. — Девушка скрылась на кухне.

— Я тоже! — крикнул я.

— Нет, еще холодный! — рассмеялась Джанет, пробуя утюг.

— С чего ты взяла, что холодный? — Я притворился, что не понимаю. — Я весь горю!

— Не ты холодный, глупый, а утюг! — Увидев улыбку на моем лице, она весело рассмеялась.

Я опять поцеловал ее и крепко обнял. Мы подошли к кушетке и сели. Я положил ее голову к себе на колени и поцеловал. Ее губы ответили на поцелуй. Я сунул руку под халат. Мягкая и нежная кожа обжигала пальцы. Джанет затаила дыхание, когда я дотронулся до нее. Я вновь ее поцеловал и начал гладить спину кругообразными движениями. Ее руки обхватили мою шею и потянули вниз. Я сунул руку под лифчик, потом погладил живот. Опустив голову, поцеловал Джанет в шею, плечо, где распахнулся халат.

— Не надо, Фрэнки! — почти простонала она.