– Еще бы тебя не взяли! – погладил ее шею любовник. – Ты привлекаешь больше посетителей, чем закуски и выпивка. К тебе пристают посетители бара?

– Конечно. Благодаря мне они заказывают больше еды и вина. Я получаю премию каждый месяц. Хозяин меня ценит.

– Я просил тебя уволиться, – нахмурился Каретников. – Если тебе мало денег, которые я даю, я увеличу твое содержание.

– Я хочу сама зарабатывать себе на жизнь. Мама говорила, что нельзя полагаться на мужчин. Мой отец ушел от нас, когда мне был год. Я его совсем не помню. Он был моряком.

– Вероятно, это его подарок? – спросил Каретников, прикасаясь к ее украшению. – Он привез эти камни из какой-нибудь Гвинеи или Занзибара? Поскольку ты была слишком мала, чтобы носить их, они достались твоей матери.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Я помню это колье у мамы на шее. Это часть ее образа.

– Она любила дешевые украшения?

– Где ей было взять дорогие? Мы сдавали свою московскую квартиру, а сами жили на даче.

– Твоя мать не работала?

– Она болела с детства. Что-то с нервами. После разрыва с отцом она совсем расклеилась. Хандрила, бледнела, худела, почти перестала есть. Наверное, она жила, пока я не выросла.

– А теперь?

– Мама умерла два года назад.

– Ты не говорила, – опешил Каретников.

– А ты не спрашивал.

– Да… прости. Я до сих пор не удосужился поинтересоваться твоей жизнью. Я эгоист и сухарь.

– Ты обычный мужчина, – усмехнулась она и легла на спину. Ее мягкие локоны рассыпались по подушке. Они пахли шоколадом и корицей.

– Если бы я не знал, где ты работаешь, решил бы, что в кондитерской.

– Я не люблю сладкое.

– А что ты любишь?

– Острое и соленое! – засмеялась она.

Каретников ощутил жар внутри и прикрыл ее грудь простыней.

– Спрячь это, не то я останусь у тебя до утра. Ты разжигаешь меня. Я опять хочу…

Мила закрыла ему рот ладошкой, и он почувствовал губами ее душистое тепло. Никто не мог сравниться с этой девушкой в способности воспламенить его угасающее либидо. Когда он впервые потерпел фиаско в постели с женой, неделю ходил подавленный. Даже тайком вызвал в сауну проститутку, чтобы проверить свою мужскую силу. Потом было противно и неловко перед «жрицей любви». У них все получилось, но Каретников не мог избавиться от чувства брезгливости. Он смолоду избегал предметов общего пользования. Есть с кем-нибудь из одной тарелки, пить из одного стакана, курить по очереди одну сигарету – было для него неприемлемо. Повзрослев, он вообще бросил курить. По сути, он был чистоплотен во всем.

Ему не приходило на ум завести любовницу. Это произошло случайно. Встреча с Милой перевернула его налаженный мир. Ради нее он готов был поступиться принципами. Правда, она ни о чем не просила, не ставила никаких условий. Как-то само собой вышло, что он заехал за ней после работы… они долго катались по ночному городу, а когда устали и проголодались, Каретников снял номер в гостинице на окраине Москвы. Там, при сизом свете ночника, Мила отдалась ему со всем нерастраченным пылом юности. Она скользила змеей по его грузному телу, а через миг казалась бесплотной. Ее пальцы и губы порхали по нему, словно бабочки, и вдруг его потряс мощный внутренний взрыв…

«Что ты со мной сделала?» – спросил он, отдышавшись и придя в себя.

«Ты у меня первый», – прошептала она, лежа на боку и утомленно глядя на него. В полумраке ее кожа казалась синей, как у индийского бога, а маленькие крепкие груди светились, словно две полных луны с черными точками сосков.

«У тебя еще никого не было? – поразился Каретников. – Надо было сказать. Я бы…»

«Что?»

Он смешался и замолчал. Никогда раньше он не испытывал такой упоительной страсти, даже в первые ночи с Нелей.

«Сколько тебе лет?»

«Девятнадцать».

«Совсем девочка…»

И понеслось! Каретников ощутил необыкновенный прилив счастья, в которое уже перестал верить. Мила заполнила ту нишу в его душе, которая оставалась свободной, несмотря на жену и детей. Он сам не осознавал, чего ему не хватало, и внезапно заполучил именно то, что нужно.

Каретников любил свою семью, но Мила внесла в его существование остроту и соль, которые она обожала. Засыпая в супружеской постели, он думал о ней. Просыпаясь, с замиранием сердца предвкушал их встречу, запретные ласки и пряный вкус греха. Оказывается, нарушать правила ох как сладко! Еще слаще заиметь тайну, которая жжет и ранит. Но раны эти хочется растравлять и лелеять. Иная боль возбуждает, – открыл для себя Каретников. Болью было то, что с Милой рано или поздно придется расстаться. Он потеряет ее. Неизбежно. А пока он наслаждался каждым мгновением любви, словно последней каплей, последним глотком воздуха, последней искрой света…

Девушка подумала, что он уснул, и тихо дышала, прижавшись к нему горячим бедром. Она была красива особенной, изысканной красотой, которую постигаешь час за часом. Каретников не причислял себя к знатокам женских прелестей, но знакомство с Милой сделало его, ранее неприхотливого, капризным гурманом.

Теперь он не мог смотреть на жену иначе, как на грубую поделку, которая не идет в сравнение с тонким изделием, вышедшим из-под резца создателя в порыве вдохновения. Мила казалась ему совершенством. Теперь он не смог бы переспать с проституткой. Что-то в нем изменилось бесповоротно, и эти перемены страшили его.

Каретников не увидел, – глаза его оставались закрытыми, – почувствовал неуловимое движение в углу комнаты… игру света и тени, опасный вихрь.

– Сквозняк, – вымолвил он, продолжая лежать.

Мила приподнялась на локте и взглянула в сторону окна.

– Откуда? Все закрыто.

Враждебный вихрь приобрел образ, цвет и запах. Зверь! Он уже и сюда добрался, в спальню. Он напряжен и собран, как перед прыжком. Он дышит… и дыхание его пахнет кровью…

В безотчетном порыве Каретников привлек к себе девушку и овладел ею, убегая от зверя. Это было отчаяние, которое он утопил в любовном экстазе.

Потом он быстро поднялся и, стараясь не смотреть в тот угол, прошел в ванную, закрылся и включил душ. Зверь отдалился… стал меркнуть, как давний полузабытый сон.

Каретников вспомнил слова психолога. Тот намекнул, что подобные галлюцинации могут вызывать некоторые препараты и яды, если их принимать малыми дозами.

«Вы уверены, что вас никто не травит?»

Каретников подумал и сказал, что такой уверенности у него нет. Неужели жена подмешивает ему отраву в еду или питье?

– Бог мой, зачем? – пробормотал он, подставляя лицо под струи горячей воды. – Зачем?

Неля не способна на это. Хотя почему нет? Она безумно ревнива и успела привыкнуть к достатку, который обеспечивает муж. Она ни за что не согласится на меньшее. Все или ничего.

– Или ничего… – отфыркиваясь, вымолвил Каретников. – Небось эта отрава не оставляет следов.

Неля не глупа, она не станет себя подставлять. Она не допустит ни малейшей ошибки. Она не позволит ему уйти, разве только если сама не спровадит любимого супруга на тот свет.

– Похоронит, поплачет и заживет в свое удовольствие на мои денежки…

Детективное бюро «Зорин» помещалось в двух комнатах, побольше и поменьше. Это были приемная и кабинет, где сидели сыщики. Впрочем, «сидели» – это не про них. Забегали перекусить или обменяться мнениями. Обсудить стратегию и тактику.

– Вижу, ты процветаешь, – оценил Лавров новую мебель, компьютеры, сочные лианы в горшках, мраморный фонтанчик.

– Не жалуюсь.

– А где твоя секретарша?

– Сократил за ненадобностью. Мне опера нужны, а не тупые болтливые девицы. Опытные сыщики. Такие, как ты.

– Зачем тебе фонтан?

– По фэн-шую положено. Для притока денег.

– Угу, – кивнул Роман. – А почему он не работает?

– Сломался. Починить некогда.