Девушка покачнулась. Пьяная, что ли? Лавров обнял ее и коснулся губами ее щеки. Она не оттолкнула его, и он принялся ее целовать.

Щелк!.. Щелк!.. Щелк!..

«Поздний вечер, дождь… запретные поцелуи, – думал Зорин, раз за разом нажимая на кнопку спуска. – Романтика. Даже завидно».

Щелк!.. Он торопился запечатлеть, как эти двое милуются у всех на виду. Впрочем, кроме него следить за парочкой было некому. Во дворе ни души. А жильцы, которые могли бы выглядывать в окна, ужинают или смотрят полицейский сериал.

Щелк!.. Кажется, девица не в себе. Она едва держится на ногах. Лавров ведет ее, полубесчувственную, к парадному. Открывает… оба скрываются за дверью.

Все. Теперь они вне досягаемости. Зорин удовлетворенно вздохнул и убрал фотокамеру. Больше ему здесь делать нечего. В ближайшие часы они будут заниматься любовью. Возможно, до утра…

Лавров порадовался, что заранее побывал в квартире, снятой для него Зориным. Надо было освоиться в чужой обстановке, среди чужих предметов обихода. Все должно выглядеть правдоподобно. Хорош же он будет, если начнет искать спиртное, одежду или полотенца, тыкаясь по шкафам и комодам. Камилла сразу поймет, что дело нечисто.

Правда, сейчас ей не до этого. Но мог ли он предвидеть, как все обернется? Она еще в шоке после нападения, не может прийти в себя. Бледная, руки холодные, зубы стучат.

– Зачем ты п-привез меня сюда?

– Тебя хотели облить кислотой, – безжалостно заявил он, нагнетая страху. – Где гарантия, что они не придут к тебе домой, чтобы докончить начатое? Кому ты перешла дорогу, детка?

– Не знаю. У меня нет врагов…

– Враги есть у каждого. Давай, проходи, тебе надо согреться.

Он увлек ее в ванную, облицованную красной и белой плиткой, с огромным зеркалом в фигурной оправе. Жаль, что состояние девушки не позволяет ей оценить обстановку квартиры, где любая мелочь свидетельствует о достатке владельца. Зорин молодец, не поскупился.

«Твоя холостяцкая берлога не соответствует образу крутого мачо, которого ты будешь играть, – заявил тот. – Так что, Рома, осваивайся в новых апартаментах. У нас все по-настоящему, без халтуры!»

Лавров был благодарен ему за заботу. Квартира шикарная, только вот Камилла этого не замечает.

– Кто эти парни, которые напали на тебя? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ. – Раньше они приходили в бар?

– Я никогда их не видела…

– Странно. Ты действительно их обсчитала?

– Я не обсчитываю.

– Может, случайно ошиблась?

– Нет…

Девушка дрожала, ее платье намокло и облепило фигуру. Лавров включил воду, добавил туда душистую пену для ванн.

– Раздевайся. А я принесу чего-нибудь выпить. Ты что любишь?

Камилла молча смотрела на свои ноги в грязных брызгах и потеках. Она выскочила из бара в легких лодочках без каблука и бежала в них по лужам и траве. Лодочки остались в прихожей. Она стояла босиком на пушистом розовом коврике и чувствовала тоскливое изнеможение. Ее жизнь перевернулась этим злополучным вечером. Бесповоротно.

Когда Лавров вернулся с бокалом мартини, Камилла понуро сидела на краю ванны. Она не плакала и казалась безучастной. Поцелуи у машины остались за гранью ее сознания, вряд ли она придала им какое-то значение. С тем же успехом Роман мог целовать свой «туарег».

– Послушай, все обошлось, – терпеливо заговорил он. – Ты жива и невредима. Пара капель кислоты, которые попали на тебя, не повод для трагедии. Улыбнись же!

Он дотронулся до подбородка девушки, чуть приподнял и поднес к ее губам мартини.

– Выпей…

Она послушно сделала глоток из его рук. Поперхнулась и отодвинула бокал. Лавров поставил его в нишу, выложенную перламутром, и сказал:

– Ты промокла. Полезай в ванную, не то простудишься. Давай помогу…

Она не испытывала стеснения, когда он расстегнул ее прилипшее к телу платье и снял его. Там, где кислота прожгла крохотные дырочки, на коже остались красные отметины.

Шумела горячая вода. Ванная комната наполнилась паром, зеркало запотело. А Камилла продолжала дрожать. Под платьем на ней был синий кружевной бюстгальтер и такие же трусики.

«Белье дорогое, – определил Лавров. – Небось купленное на деньги Каретникова».

Он ни на секунду не переставал быть сыщиком и анализировать ситуацию.

– Меня убьют, – бормотала она, глядя на красные точки на бедрах. – Убьют… я чувствую!..

– Глупости. Я не дам тебя в обиду. Переночуешь у меня, а завтра что-нибудь придумаем.

– Если бы не ты…

Камилла содрогнулась, представляя себе, что ее лицо могло бы превратиться в кровавое месиво и она бы сейчас не стояла здесь, а корчилась в жутких мучениях.

Лавров любовался ее фигурой: точеные плечи, округлая девичья грудь, стройные ноги. Ему понравилось, что при тонком сложении у девушки не торчали ребра и ключицы. Пупок у нее был проколот и украшен золотой рыбкой.

– Прелестно… – восхищенно прошептал он. – Ты чудо, Камилла!.. Ты еще красивее, чем я думал…

Золотая рыбка сама приплыла ему в руки. Не пришлось долго добиваться ее благосклонности, рассыпаться в лживых признаниях и заманивать в любовное «гнездышко». Все сложилось как нельзя лучше, и в этой неожиданной простоте крылся какой-то подвох. Или у него мозги так устроены, что всюду ищут подставу.

Лавров закрыл кран, и вода перестала журчать. Он попробовал пальцами воду, – горячая, как раз чтобы согреться.

– Спаси меня, – обреченно попросила девушка. – Ты сможешь? Я не хочу умирать…

– Не думай о смерти, – прошептал он, расстегивая ее бюстгальтер. – Я же с тобой! Я рядом, Камилла… взгляни на меня, – у него закружилась голова, губы потянулись к ее шее. – Сними колье… оно намокнет.

– Оно не боится воды…

– Серебро почернеет, – шептал он, скользя губами по ее холодной коже в пупырышках. – Ты как лед… совсем холодная…

Он взял ее на руки и с плеском погрузил в ванную, осторожно, чтобы она не нырнула в теплую пену с головой. Потом он лихорадочно срывал с себя одежду, бросал на пол. Как в сцене безудержной страсти, которые показывают в кино. Его всегда смешили подобные эпизоды.

Ванна была большая, полукруглая, и когда он бултыхнулся туда, вода чуть не вышла из берегов.

«Не хватало соседей залить, – с трезвой рассудочностью подумал он, нащупывая в воде тело Камиллы и стаскивая с нее последнее синее кружево. – Надеюсь, до этого не дойдет».

Пена пахла травами и медом. Лавров обнимал девушку, ощущая здоровое физическое желание. Они барахтались в воде, пока ему не надоело целовать мыльную кожу Камиллы.

– Согрелась?

Не дожидаясь ответа, он решительно вылез из ванны, помог девушке встать, завернул ее в полотенце и понес в спальню, оставляя на паркете мокрые следы. Заниматься любовью в мыльной воде, когда все скользит и плещется, сомнительное удовольствие. Может, кому-то и нравится, но только не ему.

Камилла покорно позволила уложить себя на широкую кровать со стеганым атласным покрывалом. Все вокруг казалось ей призрачным, – и полутемная комната, и запах пены, и молодой мужчина, который спас ее, вырвал из рук убийц. Ее сознание сосредоточилось на сиюминутном удовольствии, на возбуждении и страхе, приправленных прикосновениями чужих губ и пальцев. Она прерывисто дышала, не отвечая на ласки, но и не противясь им.

В углу спальни что-то шевелилось, мерцало. У Лаврова мелькнула мысль о скрытой камере, но накануне он тщательно осмотрел квартиру на наличие записывающих устройств и ничего не обнаружил.

– Какая ты сладкая… – шептал он на ушко Камилле, продолжая контролировать себя. – Какая горячая…

Именно сейчас, в эту ненастную ночь он должен отвоевать девушку у ее любовника. Сейчас или никогда. Лучшего повода не будет. Сейчас, когда она в его власти… когда он герой, требующий награды. Когда ее ужас сильнее рассудка и страсть затмевает пережитый кошмар, о котором лучше не вспоминать.