— Вы первый, кто говорит мне об этом.

— Какая непредусмотрительность. Но почему вы так небрежно отзываетесь о состоянии, которое готово лечь у ваших ног?

— О… вы нахал, Джеймс!

— Из ваших уст я с радостью приму любое прозвище, — неожиданно серьезно произнес он. — Но только от вас.

На это трудно было что-либо ответить. И Джудит решила промолчать.

Позже, когда он уехал, воспользовавшись экипажем, который ожидал его на дороге перед домом, Джудит все еще продолжала переживать их разговор. Час оказался слишком малым отрезком, чтобы вместить чувства, вызванные его посещением. Прощаясь возле двери, он с силой пожал ее руку. Кожа сохраняла теплое прикосновение его пальцев. Выглянувшая из кухни Диккенс успела лишь сказать ему «до свиданья», и через минуту он исчез. Перестук копыт затих вдали по дороге.

— Он всегда такой, Диккенс?

— Какой, мисс Джудит?

— Энергичный, улыбчивый. Очень обаятельный. Наверное, так приятно иметь молодого и предприимчивого племянника.

— Он гораздо старше вас, моя девочка. В июле ему будет двадцать семь лет. Но вы правы, Джеймс замечательный мальчик.

— Должна признаться, что мне он понравился. Мы только познакомились, но уже называем друг друга по имени!

— В этом весь Джеймс, — Диккенс горделиво вскинула голову, словно павлин, распустивший перья. — От начала и до конца. С каблуков и до шляпы.

Джудит не могла не согласиться с таким чистосердечным одобрением, пусть даже оно исходило из уст любящей тетушки. В унылом однообразии Челси-Саут Джеймс Денем промелькнул, как огненный метеор. В его обществе она вновь ощутила себя женщиной.

Женщиной, а не библиотекарем.

И это было восхитительное чувство.

Джеффри Морхауз вернулся поздно вечером, пропустив ужин. Когда Джудит зашла в студию, чтобы забрать книги для чтения, то застала его сидящим за партой, погруженным в бумаги, которые оставил Джеймс. Услышав ее удивленное восклицание, он едва обернулся. В полумраке залы его фигура выглядела печально и немного зловеще.

— Я вернулся, мисс Рейли. Спасибо, что оставили мне бумаги.

— Их передал мистер Денем.

— Вы с ним разговаривали?

— Да. Он дожидался вас в гостиной, потом уехал.

— Так-так. И как он вам показался?

Он неожиданно повернулся в кресле, и Джудит поразилась бледности его лица. Он выглядел на несколько лет старше, совершенно измученным. В зрачках мерцал тусклый огонь.

— Не знаю… он очарователен. Вы хорошо себя чувствуете, мистер Морхауз? У вас усталый вид…

Он помотал головой, словно пытаясь прогнать назойливую муху. Когда он заговорил, голос был ровным и безжизненным. Лишенным всяких эмоций, кроме усталости и, возможно, досады.

— Со мной все в порядке, мисс Рейли. Думайте о работе. История успокаивает. По крайней мере, там все в прошлом, все решено и закончено.

— Но…

— Не беспокойтесь. Отправляйтесь спать, мисс Рейли. С реки снова поднимается туман, будет холодная ночь. Укройтесь потеплее.

В недоумении она подошла к двери, оглянулась. В сумраке залы он казался подземным божеством, размышляющим над уделом Вселенной. Черный властитель.

— Спокойной ночи, мистер Морхауз, — тихо сказала она.

Он словно не слышал ее, уткнувшись в документы, которые занимали его, когда она вошла. Удивленная изменчивостью его настроений, Джудит покинула студию, затворив за собой дверь.

Джеффри Морхауз навсегда останется для нее загадкой. С горечью приходилось признать это. Между ним и людьми возвышалась неприступная стена, преодолеть которую было невозможно. Даже ей.

И так будет всегда, кто бы ни пытался.

Она поднялась в комнату, захватив горящую свечу. В зыбком освещении скакали тени, уродливые змеи струились по лестнице.

Снаружи доносился шелест дождя, тяжелые капли ударяли в окна и стены Челси-Саут. Дождь и туман, о котором говорил Джеффри Морхауз, казались зловещим сочетанием.

Дрожа от холода, Джудит поднималась по ступеням.

Комната встретила настороженной темнотой. Даже свеча, поставленная на шифоньер, не могла разогнать скопившиеся в углах тени. Что-то необычное, жутковатое чудилось в пляске ее огонька. Шум ветра, дождь за стеной производили впечатление неповоротливого монстра, пытающегося вскарабкаться вверх, пробраться сквозь поросшие мхом щели. Облачившись в пижаму и затушив свечу, Джудит легла в постель. Прикосновение простыни было чужим и холодным. Ночь пришла словно месть за спокойствие прошлых дней. Напоминание кошмара.

Тяжелая пелена мрака заслонила комнату; шуршали капли дождя, косо ударявшего в стекла. Зловещее предупреждение сил тьмы.

Первым признаком, что в комнате что-то произошло во время сна, было легкое пощипывание в горле. Джудит пошевелилась, но ощущение не исчезло, наоборот, стало сильней. Теперь оно заслоняло все остальные чувства. Джудит попыталась вздохнуть и инстинктивно уткнулась в подушки от резкой боли в легких. Яростный, горящий спазм наполнил грудь страданием. Стало трудно дышать. В пробуждающийся сумрак, сознания вполз запах гари. Едкие дымы и языки пламени рвались из глубин сна, озаренные ярким, обжигающим сиянием… Словно спальня превратилась в раскаленную топку.

Увы, это был не сон!

Комната походила на адское полотно, созданное чьим-то разрушительным гением. Палитра красок вмещала лишь красный цвет со всеми его полутонами и оттенками. Зрелище было ужасающим. Пока прояснялся испуганный взгляд и окружающая обстановка принимала четкие очертания, Джудит уже знала, что не спит. На смену снам пришло воплощение кошмара.

В багровой полутьме метался огонек свечи, выхватывая бледные черты лица из ночных фантазий. Реальность оказалась страшнее кошмара. Женщина перебегала вдоль стен, размахивая зажженной свечой в руке, поджигая занавески, обои, мебель, и каждая новая вспышка озаряла ее инфернальным пламенем. Черные, ревущие языки стлались по полу, вытягиваясь и пожирая картину разрушения. В призрачных сполохах кружилась безумная незнакомка. Словно колдунья или демон из мрачного подземелья. Разгневанный призрак, выскользнувший из-под покрова тьмы.

Несмолкающие рыдания наполняли комнату. Безумные, жалкие всхлипы, исполненные губительного ритма. Незнакомка, танцующая в отблесках костра, казалось, не замечала замершую в постели девушку. Все ее существо поглотила адская работа. Рыдания разносились по комнате в унисон с пламенем.

Джудит не могла пошевелиться. Ужас, охвативший ее, не позволял отвести глаз от фантасмагорической сцены. В отчаянии она вспомнила о запертой двери.

О Боже… нет, это невозможно! Если воображение повинно в безумии… В этот момент она увидела трость. Длинная, прочная палка с резиновой набойкой на конце. И реальность происходящего с ледяной неотвратимостью предстала перед глазами.

Безумица, прихрамывая, металась по комнате. Знакомое постукивание пронизывало стену дыма и огня.

С расширенными от страха глазами Джудит отпрянула к изголовью, кутаясь в бесполезное одеяло, запрокинула голову…

И закричала. Изо всех сил.

Мир багровых сполохов и клубов пламени промелькнул, заглушаемый шумом пожара. В сумасшедшем биении пульса исчезла женщина с тростью и свечой. Краски померкли.

Джудит Рейли, потеряла сознание.

Пробуждение было невероятным, подобным новому сну. Джудит не шелохнулась, боясь его потревожить. Казалось, ниточка счастья растает при первом же движении век. Безмятежный покой окружал ее, как когда-то в детстве; она снова ощущала себя маленькой девочкой, засыпающей в своей кроватке. Теплые простыни ласкали кожу, одеяло подтянуто до подбородка. Атмосфера чистоты и уюта. Исчезли ночные страхи, запах дыма и блики огня. Словно пустынный остров вырос вдали от безумного мира. Лежать на песке, наслаждаться шепотом прибоя. Земной шар может вращаться без нее. Джудит блаженно потянулась.