– Об этом мы поговорим в другое время. – Макс повернулся к Мейфлауэру. – Итак, ты его знал. Давай послушаем о том, как он умер, сколько при этом полегло его врагов.

– Насколько я слышал, – вмешался Маленький Майк Пикассо, – он дорого отдал свою жизнь. Убил так много людей, что пришлось рыть не одну братскую могилу.

– Вы хотите услышать, как это было, или сами будете рассказывать мне об этом? – раздраженно бросил Мейфлауэр.

– Давайте послушаем, – выразил общее мнение Макс.

Начну с того (продолжил Никодемий Мейфлауэр), что родился он не Лансом Стерлингом. Его настоящее имя – Мортимер Смарч. Как-то раз я его спросил, почему он изменил имя, а он ответил другим вопросом: «Отдал бы ты жизнь за человека, которого зовут Мортимер Смарч?» Я подумал несколько минут и больше вопросов об имени не задавал.

К девятнадцати годам он уже определился с целью жизни: освобождать угнетенных, людей или инопланетян, где бы то ни было. Он знал, что занятие это опасное, и решил носить маску.

* * *

– Если он не хотел привлекать к себе внимание, зачем надел на себя эту серебряную маску и плащ? – спросил Макс.

– Хочешь ты слушать или нет? – сурово зыркнул на него Мейфлауэр.

– Ладно, ладно, больше прерывать не буду.

– До следующего раза, – предсказал Бейкер.

* * *

Маска меня не волновала (вновь заговорил Мейфлауэр), в отличие от меча. Я хочу сказать, кто в здравом уме будет ходить с мечом, если его противники пользовались лучевиками, глушаками и пульсовиками. Но возглавив революции на Зеленой Изгороди II и Синей Аляске и не получив ни единой царапинки, Ланс решил, что Бог на его стороне, а он сам неуязвим.

К тому времени его имя уже гремело по всей галактике, и все знали, что под маской скрывается Ланс Стерлинг. Множество идеалистически настроенных молодых людей и женщин искали его, готовые отдать жизнь в борьбе за провозглашенные им цели. Я был одним из них.

Я до сих пор помню первое сражение, в котором я принял участие. Губернатор Пиастры VII отменил конституцию и практически поработил население планеты. Им приходилось по восемнадцать часов в сутки работать на его золотых копях, причем сутки на Пиастре длились двадцать два часа. При этом кормил их впроголодь, тогда как он сам и его армия жировали. Ланс Стерлинг не мог терпеть такого положения вещей, собрал своих последователей и объявил, что наутро мы атакуем Пиастру.

Когда я спросил, по какому мы будем действовать плану, он посмотрел на меня, как на чокнутого.

– Плану? – переспросил он. – План у меня простой: прийти туда со сверкающими мечами и слепящими лучевиками и не останавливаться, пока не умрет последний злодей.

Я собрался с духом и задал следующий вопрос:

– Я хотел сказать, что у них армия в двадцать тысяч человек, а нас меньше ста пятидесяти. Разве не требуется какая-то стратегия, чтобы победить превосходящие нас силы?

– Моя стратегия – освободить страждущих граждан Пиастры VII, – твердо ответил он. – У тебя есть возражения?

– Нет, должно быть, у меня что-то не так с математикой.

– Есть еще вопросы? – Он оглядел нас. – Нет? Хорошо. Уничтожение армии я оставляю вам, но губернатор – мой.

– То есть ты не поведешь нас в битву? – вырвалось у меня.

– Разумеется, поведу. Пока не замечу губернатора, который пусть и злодей до мозга костей, но далеко не трус. Мы с ним скрестим мечи на крепостной стене, на виду у всех, и когда я убью его, армия потеряет боевой дух, оставшиеся в живых тут же сложат оружие и принесут клятву верности тому, кого освобожденный народ назовет своим новым лидером.

Я мог привести восемьдесят три причины, по которым его план должен был провалиться, но не смог заставить себя в третий раз подряд высказать сомнения в его правоте. Поэтому оставил их при себе и приготовился наутро отдать жизнь за благое дело.

Все вы читали исторические книги или видели документальные голофильмы о битве на Пиастре VII, поэтому знаете, что все вышло, как и предсказывал Ланс Стерлинг. Он убил губернатора, а менее чем через минуту армия прекратила сопротивление.

Его репутация еще больше упрочилась, и мы не испытывали недостатка в добровольцах. Несколько лет спустя, когда мы освободили Гасиенду III, на нашей стороне сражались более двух тысяч мужчин и женщин.

Разумеется, успехи не изменили подхода Ланса Стерлинга к ведению боевых действий. В результате шесть победоносных революций унесли жизни сорока двух его самых близких соратников. А я начал думать, что убить его можно лишь пронзив сердце серебряной пулей или заостренной палкой.

Я до сих пор помню день, когда он изложил свой план вторжения на Гасиенду. Нам предстояло, высадившись в пяти милях от императорского замка, отвлечь на себя армию, а он намеревался войти в ворота, проложить путь в личные покои императора и, пощекотав острием меча адамово яблоко последнего, потребовать немедленной сдачи.

Я спросил, не будет ли он чувствовать себя более уверенно, если его будут сопровождать несколько телохранителей.

– Зачем? – в удивлении спросил он.

– Мне кажется, логично предположить, что императора тщательно охраняют, даже в стенах замка.

– Разумеется, охраняют, – беззаботно ответил он. – Но тем веселее все пройдет.

– Ты думаешь, это весело, идти с одним мечом против шестидесяти человек?

– Я – Ланс Стерлинг, – ответил он, будто других объяснений и не требовалось. – А кроме того, мне доподлинно известно, что охранников всего пятьдесят пять.

– Очевидно, меня опять подвела математика. – В моем голосе зазвучали нотки извинения.

Он положил мне на плечо героическую руку.

– Ты – верный и порядочный человек, Никодемий, друг мой. Никто не требует, чтобы ты был еще и умным.

– Благодарю, блистательный лидер.

– Ну ладно, ладно, достаточно и Ланса. А если уж совсем официально, называй меня Ланселот.

Что ж, как всем известно, мы высадились на Гасиенде и Ланс Стерлинг убедил императора согласиться на его условия… но мы потеряли девяносто процентов личного состава.

– Они погибли за правое дело, – сказал Ланс Стерлинг на похоронах. – Их матери могут ими гордиться.

Я ожидал, что он продолжит речь, но Ланс, похоже, полагал, что все уже сказано. К тому же ему не терпелось вернуться на корабль и лететь на другие планеты, освобождать угнетенных.

За следующие два года мы освободили Меланхолию III, Зеленый Луг, Пшеничное Поле, Пия XIV и Новое Таити. Задержались на университетской планете Сорбонна, чтобы помочь студентам захватить Административный корпус… а потом пришел черед Брукмандора II.

Как вам известно, эту планету захватил маньяк, который называл себя Александром Великим. Он боялся восстаний населения, поэтому не держал армию в одном месте, а разделил на маленькие гарнизоны, стоящие во всех стратегически важных городах и районах.

Ланс Стерлинг решил, что желаемый результат принесет удар по штабу Александра. Действительно, уничтожение верхушки режима привело бы к обрушению всей структуры.

– Его окружает более двухсот охранников, – сказал я. – Мне бы очень хотелось, чтобы на этот раз ты взял с собой кого-нибудь из нас.

Он добродушно улыбнулся.

– Опять математика, Никодемий? – потом пожал плечами и согласился. – Хорошо. Ты и Занзибар Макшайн можете составить мне компанию. Теперь ты доволен?

Я заверил его, что да, и на следующее утро, до рассвета, мы втроем проникли в штаб Александра. Залезли на верхний этаж и миновали уже половину пути к его личным апартаментам, когда в коридоре, по которому мы шли, появился Александр и нацелил лучевик меж глаз Лансу Стерлингу.

– Я ждал тебя. – Александр злобно улыбнулся. – Мои люди сообщили мне, что ты готовишь полномасштабное нападение на планету, но я знал, что такой эгоист, как ты, не захочет делить славу со своим пушечным мясом. А теперь брось свой меч.

Меч Ланса Стерлинга упал, загремев по каменным плитам. Александр Великий подошел к нему, развернул так, чтобы видеть нас, приставил лучевик к его уху.