Я продолжал искать. Обследовал Внутреннее Пограничье, Монархию, Спиральный Рукав, Внешнее Пограничье, даже Большое и Малое Облака, но нигде не обнаружил ее следа. После того как стало ясно, что это будет эпическое путешествие, я переименовал мой корабль в «Летучего голландца».

В этом путешествии чего я только не увидел. Однажды стоял на вершине самой высокой горы в галактике. В другой раз ходил по дну глубочайшего хлорного океана. Выбрасывал алмазы размером с грецкий орех, потому что набил карманы более крупными. Убивал животных, в сравнении с которыми кораземы Адского Огня ван Винкля – домашние зверушки.

Я отказался стать королем Пурпурной планеты, отверг ухаживания женщины, которая красотой превосходила Золушку и Силиконовую Карни. Дорогие дамы, только не подумайте, что я хочу вас обидеть, вы прекрасны. Потому что знал – нельзя связывать себя узами, политическими или романтическими и, разумеется, Пенелопа должна была стать моей первой и единственной женщиной.

В какой-то момент я даже заручился поддержкой Золотой Банды. Они могли найти спрятанные сокровища и утерянные шедевры, но с Пенелопой потерпели неудачу. Я отправился на Домар и оплатил услуги их Мастера-телепата. Он мог читать мысли всех людей в радиусе пятидесяти тысяч световых лет, но и он не сумел подсказать мне, где искать Пенелопу.

Вот я и странствовал от одной планеты к другой, надеясь найти ее или встретить человека, который видел Пенелопу или хотя бы слышал о ней. Не замечал, как бегут годы, не оставлял надежды, что когда-нибудь найду ее и тогда все мои страдания и одиночество окупятся сторицей.

Вы и представить себе не можете, как это ужасно, думать, что ты вот-вот найдешь свою единственную женщину, чтобы потом выяснить, что там, куда тебя послали, ее не было и нет. Так часто в моей груди вспыхивала, а потом гасла надежда…

* * *

– Одну минуту, – прервал его Макс Три Ствола. – А почему ты не обратился к нам?

– Не понял.

– К завсегдатаям «Аванпоста», – пояснил Макс. – В целом мы повидали куда больше миров, чем ты. Расскажи нам что-нибудь о ней и, готов спорить, один из нас укажет тебя правильный путь.

Джонс несколько раз моргнул.

– Ну, думаю, волосы у нее скорее всего светлые. Не соломенные. Пожалуй, песочно-желтые. И она, конечно, стройная. Очень хорошенькая, но не бросающаяся в глаза, как эти дамы. – Он помолчал. – Ничего плохого в этом, кстати, нет. Моя мать, к примеру, плохо одевалась и не была семи пядей во лбу, но мой отец с радостью отдал бы за нее жизнь и когда ей исполнилось восемьдесят пять, несмотря на весь ее жир и морщины. Красота определяется глазами того, кто смотрит, а для моих глаз Пенелопа – самая красивая женщина галактики. – Вновь пауза. – Платье у нее из льняной материи, в бело-синюю клетку, на шее – красный шелковый шарфик, на голове – большой бархатный берет. Таким, по моему разумению, должен быть ее наряд.

– Ты же не видел ее сорок три года, – заметил Макс. – Ее волосы могли поседеть, она – поправиться или похудеть на тридцать – сорок фунтов, и, уж конечно, она будет в другой одежде. Так что лучше назови нам те ее приметы, которые практически наверняка не изменились. Почему бы тебе не начать, скажем, с ее роста?

Джонс нахмурился, пробежался пальцами по густым, всклоченным седым волосам.

– Даже не знаю… – Потом коснулся указательным пальцем носа. – Думаю, вот здесь была бы ее макушка.

– Хорошо. Теперь перейдем к имени.

– Пенелопа, – ответил Странник Джонс. – Прекрасное имя, Пенелопа. Такое поэтичное.

– А второе? Которое теперь вместо фамилии?

Джонс пожал плечами.

– Понятия не имею.

– Один момент, – нахмурился Макс. – Ты искал ее сорок три года и даже не знаешь ее полного имени?

– Разве роза пахла бы не столь нежно, если б звалась по-другому? – обиделся Джонс.

– Ты прав, но найти ее было бы проще, если бы ты говорил людям, что ищешь розу, – раздраженно бросил Макс. – Ладно… что ты вообще о ней помнишь?

– Мне ничего не нужно о ней помнить, – ответил Джонс. – Я знаю о ней все, что нужно знать.

– Кроме имени и местопребывания, – уточнил Макс. – Где ты с ней встретился? Где видел в последний раз?

Джонс смутился.

– Я никогда с ней не встречался, – наконец выдавил он из себя.

– Ты сорок три года ищешь женщину, которую никогда не видел? – недоверчиво спросил Макс.

– Судя по твоему голосу, ты думаешь, что это какая-то блажь, но ты ошибаешься!

– Об этом забудь. – Макс попытался зайти с другой стороны. – Должно быть, это выдающаяся женщина, раз ты разыскиваешь ее всю сознательную жизнь.

– Такого я сказать не могу.

– Ага… Похоже, я чего-то не понимаю. Может, ты объяснишь?

– Все дело в одной поэме.

– Поэме?

Джонс закрыл глаза.

– Она заканчивается вот такими строками:

Где-то там, за морями,

Светлоокую я найду Пенелопу,

Поцелуями губы покрою горячими,

На главу возложу цветочный венок.

Он помолчал.

– Как только я прочитал эти строки, так сразу понял, что где-то там меня ждет Пенелопа, и я должен ее найти.

– А если ее зовут Гертруда или Беатрис? – спросил Макс.

– В поэме сказано – Пенелопа.

– В поэме также сказано, что поэт ее и найдет.

– Поэт мертв уже семь тысячелетий. Я о нем читал. Ни на какой Пенелопе он так и не женился.

– Итак, из-за этих строк, ты потратил сорок три года на поиски женщины, которая или никогда не существовала, или уже семь тысяч лет как умерла?

– В поэме множество строк. Я процитировал только четыре. И она не где-то. Если есть женщина для каждого мужчины, то Пенелопа – моя женщина. Единственная женщина.

– Как же ты узнаешь ее, когда увидишь? – спросила Золушка.

– Я ее узнаю, – ответил Джонс с абсолютной, фанатичной уверенностью.

– Удачи тебе, Странник Джонс. – Золушка подошла к нему. – Но на случай, что ты ее не найдешь… я в ужасе от мысли, что ты можешь сойти в могилу, не познав поцелуя настоящей, из крови и плоти женщины.

Она обняла его за шею и наклонилась, чтобы поцеловать. Он чуть не упал со стула, пытаясь избежать ее губ.

– Извини, я не хочу тебя обидеть, – он поднялся на ноги, – но ради нее я должен блюсти себя в чистоте, потому что я знаю: она блюдет себя ради меня.

– У тебя какое-то странное понятие о чистоте, – заметил Макс.

– Что с того. – Джонс направился к двери. – С моей точки зрения, у всех вас странное понятие о любви. – Он помолчал. – Я потерял здесь целый день. Пора вновь отправляться на поиски.

– Будь осторожен, – предупредил Ахмед Альфардский. – Где-то рядом идет война.

Джонс улыбнулся.

– Если люди, инопланетяне, метеоритные дожди и суперновые не смогли удержать меня от поисков моей Пенелопы, неужели кто-то может подумать, что меня остановит какая-то война?

– Войны останавливали людей, занимавшихся более важными делами, – ответил Ахмед.

Джонс улыбнулся.

– Вы не знаете Странника Джонса. – Он открыл дверь. – Да и нет более важного дела.

С тем он и ушел.

В зале надолго повисла тишина. Наконец Ставлю-Планету О’Грейди достал блокнот.

– Кто-нибудь хочет сделать ставку?

– На то, что он ее найдет, или на то, что она существует? – спросил Бейкер.

О’Грейди пожал плечами.

– Все равно, – с улыбкой ответил он.

Никодемий Мейфлауэр вздохнул и покачал головой.

– Он – не самый умный из тех, кто путешествует в космосе, не так ли?

– Если у него есть домашняя зверушка, он не самый умный из обитателей корабля, – хохотнул Макс Три Ствола.

– А по мне он такой сладенький, – улыбнулась Золушка.

– Как и мешок сахара, – ответил Макс, – Но ты бы не захотела жить с ним.

– Очень уж ты циничен, – фыркнула Золушка. – Я бы хотела, чтобы кто-нибудь искал меня, как Странник Джонс ищет свою Пенелопу.

– Нет, ты бы не хотела, – возразил Макс.

– Это еще почему?

Макс рассмеялся: