В ожидании князя Александра Ярославича прошло еще несколько дней. Наконец дождливым сентябрьским вечером к воротам Ростова приблизилась кавалькада всадников. Это Александр Ярославич Невский со своей свитой, двумя ближайшими советниками и двумя десятками воинов-охранников. Великий князь гарцевал во главе кавалькады на крупном белом жеребце.
Как заметил князь Глеб, Александр Ярославич оставался все таким же стройным, поджарым и молодцеватым. Он легко спрыгнул с коня, передав поводья одному из своих спутников. Теперь Глеб увидел, что короткая борода Невского стала заметно отливать сединой, чего раньше не было, а на голове засеребрилась прядь седых волос. Александр Ярославич сперва подошел под благословение владыки, потом пожал руку всем князьям, начиная с хозяина, ростовского князя.
Борис Василькович сообщил Невскому, что ужин готов и для него, и всех его спутников, потом можно отдохнуть с дороги: путь, вероятно, был долог и утомителен.
- Путь как путь. Нам привычный, - весело ответил Александр Ярославич и выразил желание сперва посетить Успенский собор.
Владыка Кирилл со всем клиром отслужил заздравный молебен. После ужина великий князь пригласил к себе для беседы в узком кругу епископа и братьев Васильковичей.
- Тяжелая была поездка, - начал свой рассказ Невский. - Казалось бы, договорился с новгородцами, уговорил их не ершиться, не лезть на рожон. Обязал их выплачивать ордынцам дань. Василия из Новгорода удалил за то, что пошел на поводу у тамошних бояр. Прошло совсем немного времени, и опять новгородцы взялись за старое. Не будем платить хану дань, и баста. Не дозволим проводить перепись.
- Уговорил-таки упрямых новгородцев? - спросил Борис.
- Если бы вы знали, чего мне это стоило. Я им про Фому, они мне про Ерему. Глаголят мне об новгородских вольностях, вечевой практике. Мы, мол, никогда данниками не были, никакой десятины не знали. Даже Рюрика вспомнили. Я их на этом Рюрике в лужу посадил. Это же чужеземный наемник, варяг, захвативший власть силой. Уж он-то никак не был носителем вольностей.
- Убедил?
- Не столько убедил, сколько припугнул. Располагаю, говорю, достоверными сведениями, что татарские полки готовы выступить против Новгорода. Вы этого хотите? Тогда и немчура не станет смирненько наблюдать, тут же захватит Псков и Капорье. А как я должен буду поступить, коли хан прикажет присоединиться к его войску?
- Что ответили новгородцы?
- С большой неохотой, но согласились на проведение переписи. Я ответил им - можно ли вам верить, коли однажды вы не сдержали данное слово. Могу ли я быть уверенным, что снова не поступите так же? Оставляю у вас своего человека, мое всевидящее око. Коли и на этот раз нарушите слово, воспротивитесь переписи, я ханский, а не ваш союзник. Вот с этим и уехал из Новгорода.
Глеб рассказал Александру Ярославичу о своих делах. Успешно выкупил в Орде несколько партий полонян, которых расселил по княжеству. Наиболее искусных мастеров-умельцев оставил в стольном городе. Татары провели перепись населения княжества. Проводил ее не сам Фатулла, а его помощник Файзулла, который оказался человеком покладистым и сговорчивым. Его удалось обхитрить. А сам баскак давит на княжества и изыскивает все новые и новые возможности для поборов.
- Помни мои наставления, Глеб. Как ты должен вести себя с ордынцами, - произнес многозначительно великий князь.
- Помню, Александр Ярославич, - отозвался Глеб. - Помню: обводи ханских людей вокруг пальца, но делай это хитро и не попадайся.
- Вот именно. Вижу, что хорошо все усвоил.
Заговорили о другом. О засилии бояр в Ярославле. Княгиня-мать Ксения состоит в родстве со многими боярами. Замуж единственную дочь выдать не спешит. Мужское потомство в роде ярославских князей пресеклось со смертью князя Константина Всеволодовича.
- Почему это вас так волнует? - спросил Александр Ярославич, выслушав братьев Васильковичей.
- Ярославль важный торговый пункт на Волге, - сказал Глеб.
- Несомненно, - согласился Невский.
- Хан не станет долго терпеть неопределенность с ярославским столом. Княжной считается Марья Васильевна, не имеющая ханского ярлыка на княжение, хотя, вероятно, такого ярлыка у нее никогда и не будет. А тем временем подвернется какой-нибудь прощелыга и заполучит ярлык на ярославское княжение. А если он человек семейный с чадами, Марья и ее матушка Ксения окажутся никому не нужными.
- Спросишь, Ярославич, нам-то с Глебом что за забота? - вмешался в разговор Борис. - О родне печемся. Ксения --вдова нашего двоюродного брата, а Марьюшка - наша двоюродная племянница.
- У вас есть на примете жених? - деловито спросил Александр Ярославич.
- Есть. Федор Ростиславич, прозванный Черным, из рода князей Смоленских. Безудельный княжич. Братья при разделе наследия лишили его удела.
- Каков этот Федор?
- Видный из себя, неглупый.
- Хорошо, поговорю с княгиней Ксенией.
- Мы с братом уже согласились выступить сватами, - сказал Борис.
- Вам-то какая выгода от этой женитьбы? - въедливо спросил Александр Ярославич.
- Самая прямая. Сосватаем Марьюшку, муж ее станет нашим свойственником, названым братом. Тогда можно говорить о единстве ярославской земли с Ростовом и другими его уделами. Хорошо ли, коли Ярославль уйдет в чужие руки? Ростов и Белоозеро, братские владения, будут расколоты землями какого-нибудь чужого князя.
- С княгиней Ксенией я обязательно поговорю, - пообещал Александр Ярославич. - Сколько лет ее дочери?
- Семнадцать, - ответил Глеб.
- Так в чем же дело? Самое время для замужества. Почему же они противятся?
- А вдруг этот князь - примак - окажется человеком властным и честолюбивым, не захочет быть покорным боярской верхушке. Это их пугает. А сейчас там каждый боярин бог и князь.
- Разумно мыслишь.
- Я так понимаю, что толковать с одной княгиней Ксенией бесцельно, - убежденно сказал Глеб Василькович. - Она живет с оглядкой на других, сама ничего не решает. Для беседы полезно было бы пригласить и ее старого дядю. Он человек в Ярославле влиятельный.
- Поговорим и с ним, - кивнул Невский…
На следующий день для гостей устроили большое зрелище на поляне на берегу озера Неро. Всадники преодолевали препятствия, прыгали через рвы, заграждения, земляные барьеры. Крепкие мускулистые мужики сходились в кулачном бою. Силачи поднимали тяжести. Потом выступали скоморохи в пестрых колпаках и кофтах, канатоходцы. Ростовчане окружили поляну плотным кольцом и выражали свой восторг приветственными возгласами.
Для именитых гостей соорудили возвышение, над которым натянули полотняный тент: под ним были расставлены кресла.
Центральным событием была схватка силача с быком. Бык был еще молод и, как видно, не очень искушен в таких выступлениях. Силач, рослый, плечистый кузнец, вышел на платформу в белой холщовой рубахе, подпоясанной цветным кушаком. Он смело шагнул навстречу быку, который сперва побежал мелкой рысцой в направлении человека, а потом остановился, разглядывая его с недоумением. Казалось, животное было настроено на мирный лад. Воспользовавшись замешательством быка, кузнец крепко ухватил животное за рога и с усилиями повернул его голову несколько раз направо и налево. Бык взревел густым низким рыком и, вырвавшись, побежал прочь с площадки той же мелкой рысцой.
Зрелища продолжались в княжеских палатах, когда именитые гости расселись за длинным столом и приступили к обильной трапезе. Выступали гусляры, гудошники, сказители. Под плавные звуки гуслей сказители напевали слова былин, рассказывавших о подвигах славных богатырей, о пирах князя Владимира Красное Солнышко. А участники пира поднимали чаши с напитками. Пили за здоровье великого князя Александра Ярославича, победителя шведов и тевтонских рыцарей. Потом пили за хозяина Бориса Васильковича и его семью, пили за гостей. В конце слово взял Александр Ярославич.
- Подымем, дорогие мои, полные чаши за единство русичей, за единство всего дома Рюриковичей. Пусть сей дом не разрушается враждой и распрями, соперничеством и усобицами. Грех великий совершит тот, кто подымет руку на брата своего, ближнего своего. Вот добрый пример, братья Васильковичи, живущие в мире и согласии, дружбе и добрососедстве. Пусть подобно Васильковичам в том же мире и согласии, дружбе и добрососедстве живут остальные Рюриковичи.
