- И Орда перестанет быть Ордой?

- Не знаю, Глеб. Я не пророк, не прорицатель. Но здравый смысл мне подсказывает, что Орда скоро ослабнет. Она столкнется с новыми силами, которые подточат ее, как древесный жучок, превращающий крепкий пень в труху.

- И пень раскрошится?

- Нет, сам он не раскрошится. Орда еще долго будет показывать зубы. А мы тем временем соберемся с силами и добьем издыхающее бессильное чудовище.

- Веришь, Ярославич, что будет так?

- Верю.

- И доживем мы до такого дня?

- Нет, Глеб. Ордынскую власть сокрушат потомки наши. Вряд ли это будут наши дети. Может, внуки…

Кончилась полоса лесов. Пошли степи, унылые, голые, тронутые изморозью. Изредка попадались встречные купеческие баркасы или лодки с вооруженными ордынцами, совершавшие рейды для устрашения местных жителей.

Плавание подходило к концу. Караван судов входил из широкой Волги в ее левый рукав, узкую Ахтубу. У входа в Ахтубу, на берегу стоял ханский военный пост. От поста отделилась лодка с татарином в русском трофейном шлеме. Его сопровождали четверо вооруженных спутников в остроконечных шапках. Татарин поднялся на головной дощаник и подошел к Александру Ярославичу, узрев в нем главное лицо.

- Позволь, Ярославич, потолмачить, - сказал Глеб.

- А можешь?

- Пытался научиться еще в Ростове.

Хотя у великого князя был свой опытный толмач, он разрешил белозерскому князю попробовать.

- Кто такие? Куда, зачем плывете? - услышал Глеб простые вопросы татарина и перевел без труда.

- Объясни бусурманину, - сказал вполголоса Александр Ярославич. - Я владимирский князь, старший над русскими князьями. Плыву в Сарай-Берке, их главный город, чтобы выразить свое уважение великому хану Берке. Везу для него подарки.

Глеб передал смысл слов Александра Ярославича по-татарски, хотя и с затруднениями. Татарин был удовлетворен ответом и просиял в широкой улыбке, когда получил от Невского подарок - нож с костяной рукояткой в кожаном чехле.

Караван поплыл дальше.

Вот и ханская столица. Сперва Глебу показалось, что он бывал уже в этом неряшливом, бестолково разбросанном по степной равнине городе. Это произошло еще в пору его детства, когда тогдашним фактическим правителем Орды был Батыев сын, Сартак.

Но, присмотревшись, белозерский князь убедился: нет, это не тот город. Тот был Сарай-Бату, а это Сарай-Берке, раскинувшийся севернее старого, заброшенного по ханской воле города. Те же недостроенные дворцы, усадьбы ханских родственников и приближенных, окруженные глинобитными, а то и кирпичными стенами» шатры и юрты, лачуги, жалкие жилища бедняков и рабов, возведенные из камыша, обмазанного глиной. Нетрудно было заметить, что ханский дворец строился с большим размахом, чем в прежней столице. И вот новая черта нынешней столицы Золотой Орды. Над хаосом скопления разных построек в небо взметнулись мечети с большими луковичными куполами и тонкими башенками-иглами минаретов. Пока их несколько, но строятся и еще. Говорят, сам хан Берке и некоторые из его родичей и приближенных приняли ислам. Влияние этой религии, привнесенной из арабского мира, растет в Золотой Орде, а влияние традиционного идолопоклонства падает, хотя в ханской столице еще можно встретить и языческие капища с огромными истуканами, грубо высеченными из камня или вырезанными из твердого дерева.

Александр Ярославич, побывавший в Монголии у великого хана, объяснил Глебу.

- В основе религии монголов лежит вера в Будду, божество соседей-китайцев. Но здесь другой уровень жизни, более примитивный, не столь богатые традиции, как у китайцев. Монголы создали смесь буддийской веры с поклонением идолам и шаманизмом. Племя Чингисхана принесло свою веру в таком виде сюда.

- Ордынцы убили моего деда Михаила за то, что он не пожелал поклоняться язычным идолам и пройти очистительный огонь, - с горечью сказал Глеб.

- Я знаю. Но те времена, кажется, прошли, - ответил Александр Ярославич. - Не думаю, что ордынцы будут принуждать нас к соблюдению своих бусурманских обрядов. Они стали терпимее относиться к инаковерующим.

- Надеешься ли, Александр Ярославич, что хан позволит учредить в Сарае православную епархию? - спросил Глеб.

- Помыслы ханские неисповедимы. Буду об этом говорить с Берке.

Русичам отвели несколько юрт, окруженных глинобитной стеной. В каждой юрте находился очаг, дым от него уходил в верхнее отверстие посреди куполообразного свода. Русский невольник приносил топливо - сучья, заготовленные в пойме Ахтубы.

Как было заведено в Орде, хан не принял великого князя Александра ни в день его приезда, ни на второй день, ни в Нижайшие дни. Выдержка должна была подчеркнуть значимость хозяина Золотой Орды и его занятость государственными делами. Соизволил он принять Александра Ярославича только на восьмой день.

Великий князь отправился к хану в парадном одеянии, в новых сафьяновых сапогах в сопровождении Глеба Васильковича и опытного толмача. За ними длинной вереницей шествовали парами люди из свиты Александра. Они несли подарки для хана Берке. У ворот дворцовых апартаментов, охраняемых парой рослых стражников с копьями, русичей встретил ханский приближенный, обменявшийся с Александром Ярославичем сдержанными поклонами. Сказал коротко:

- Следуйте за мной.

Большой тронный зал был уже почти завершен. Его украшали шеренги белых тонких колонн и орнаментальные бордюры вдоль стен из разноцветных глазурованных плиток. Над отделкой зала трудились подневольные мастера, вывезенные из Хорезма. Хан Берке восседал на горе подушек, уложенных на небольшом мраморном возвышении. При появлении русских не встал, а лишь сказал:

- Подойди, русский князь Искандер. Что привело тебя в наш город?

- Веление сердца, великий хан, - ответил Александр Ярославич с поклоном. - Хочу выразить тебе мое почтение и порадовать скромными подарками.

Великий князь сделал рукой жест: его спутники, один за другим стали подходить к подножию ханского возвышения и складывать у ног хана подарки. Это были шкурки соболя, горностая, песца, чернобурой лисицы, серебряные чаши и кубки, покрытые тонким чеканным узором, янтарные и изумрудные ожерелья, золотые браслеты и перстни. Берке, с любопытством разглядывая подарки, не мог скрыть восхищения. По его знаку приближенные вынесли подарки из зала.

- Ты щедр, русский князь, - сказал сдержанно Берке и, как показалось Александру, настороженно. - Неспроста твоя щедрость. Тй чего-то ждешь от меня.

- Только одного, великий хан. Чтоб ты меня выслушал.

- Говори.

- Я был возмущен неповиновением новгородцев. Заставил их выдать зачинщиков, которые подстрекали народ не повиноваться тебе и мешать переписи. Этих зачинщиков я строго накажу.

- Разумно поступаешь, князь.

- И отозвал из Новгорода сына Василия. Он по молодости, неразумению послушался дурных людей. Я лишил сына удела и отправил его под надзор дяди.

- Ты хорошо поступил, Искандер, - произнес Берке, и его скуластое лицо расплылось в улыбке. - Ты что-нибудь хочешь от меня?

- Милости твоей, великий хан.

- Моей милости хотят все. Это твой другой сын?

- Нет, племянник, князь Белоозера.

- Белоозеро? Это где? Напомни.

- Северный лесной край. Великую милость хотел бы получить от тебя этот молодой князь Глеб. Покойный хан Сартак, когда еще не был он ханом, с согласия батюшки своего великого Батыя пообещал отдать в жены князю Глебу дочь свою, Боровчину.

- Понравилась она тебе, молодой князь? - спросил Берке Глеба.

- Я видел ее еще совсем ребенком. А жениться на твоей родственнице для меня великая честь. Чтил бы тебя, хан Берке, как отца родного.

Глеб говорил хану именно так, как учил его Александр Ярославич.

- Хитер, русич… - произнес недоверчиво хан.

- Зачем мне хитрить? Разве это не честь - жениться на внучке твоего брата, великого Батыя, иметь сыновей, которые были бы не только моими сыновьями, но и потомками ханов.

- Складно говоришь… О твоей женитьбе подумаем, посоветуемся с диваном. Послушаем, что скажет первая жена Сартака. А у тебя что еще ко мне?