- Стоит ли, государыня? - высказал сомнение тот. - С ним о стольком переговорил, язык даже опух, он же на своем стоит: по твоей будто-то бы воле умерщвлены князья Юрий Дмитровский, Иван Воротынский и Михаил Глинский.

- Напраслина.

- И я ему это же. Не внемлет он.

Вроде бы остался один путь - рать. Однако Елена решила сделать последнюю попытку: послала в Старицу настоятеля Крутицкого монастыря Досифея, чтобы убедил он князя Андрея в неосновательности его страха. Перед отъездом Досифея с ним поговорил Овчина-Телепнев, тайно встретился с владыкой и Василий Шуйский. Хитрый Досифей понял, как следует вести себя в Старице, поэтому порученное ему Еленой дело благодаря его усилиям ничем, кроме провала, и не могло закончиться.

Вполне понятно, что, получив только скользкие обещания царицы, а не твердые гарантии своей безопасности, Андрей Иванович не решился ехать в Кремль, тогда Досифей, чтобы сжечь мосты, как советовали ему и князь Овчина-Телепнев, и князь Василий Шуйский, проклял Андрея церковной клятвой.

Теперь сечи не миновать. Однако, по совету Хабара-Симского, Андрей Иванович направил к Елене гонца, чтобы тот рассказал царице подробно о разговорах с Иваном Шуйским, о скользком поведении Досифея, который прибыл не со словом дружбы, а скорее со словом вражды, но гонца этого захватили люди Овчины-Телепнева, пытали и, ничего не добившись, умертвили. Елену же Овчина сумел убедить, чтобы послала она пару полков рати против Андрея Старицкого.

- Что же, действуй. Видит Бог, я вынуждена идти на крайность, - согласилась Елена.

Князь Овчина-Телепнев сам поход на Старицу не возглавил, отрядив тысячу детей боярских, отдал их под начало князя Никиты Оболенского-Хромого.

Тысяча выступила в поход, предвкушая легкую победу. Князь не выслал даже передовые дозоры, считая, что никаких мер Андрей Иванович для своей обороны принять еще не успел. Верст пять оставалось до Старицы. Тысяча ехала в полудреме, держа между сотнями лишь малые интервалы. Лес, только что щебетавший на разные голоса, вдруг отчего-то притих, но никто на это не обратил внимания. Не остановил Никита Васильевич воинов, чтобы опоясались они мечами, да и тысяцкий - весьма бывалый ратник - показал в этом беспечность непростительную.

Хабару-Симскому только того и надо: засада его так была устроена, чтобы не единым кулаком ударить, а в трех местах - по голове, по центру и по хвосту тысячи, сообразили оставить и отдушину для отступления: с одной стороны, не косить своих же, русских ратников, а с другой - от их бегства можно выгоду получить, ведь если тысяча окажется в полном окружении, она будет вынуждена биться насмерть, и тогда успех засады станет сомнительным.

Это был безупречный расчет. Засада, имея вдвое меньше сил, одержала легкую победу благодаря неожиданности и дерзости. Обошлось даже без рукопашной схватки. Князь Оболенский-Хромый показал спину, а что оставалось делать детям боярским? Кто понесся следом за воеводой, кто, спешившись, вверил свою судьбу Богу.

Хабар-Симский торжествовал. Коней и доспехов с мечами и иным оружием захвачено изрядно. Детям боярским Хабар-Симский предложил выбор:

- Либо со мной остаетесь у руки князя Андрея Ивановича, брата любимого народом покойного государя, либо - путь на Москву вам открыт. Топайте пеше, неся свой позор к ногам иноземки Елены и кровожадному властолюбцу Овчине-Телепневу.

- Своим словом приказываешь? - спросил один из сотников. - Иль княжеское это слово?

- Княжеское. Его именем зову на борьбу за честь России. За торжество на троне рода Даниловичей.

- Так Иван Васильевич венчан на царство. Чего еще нужно?

- Он в великой опасности. Уморит его Овчина, как уморил князя Юрия Ивановича, как намеревался, посылая вас, несмышленышей, расправиться с Андреем Ивановичем и его сыном.

Долго, скучившись, совещались дети боярские, и вот - вопрос:

- Кто не желает под руку князя Андрея Ивановича Старицкого, может идти?

- Да. Скидывай кольчуги, снимай шеломы и - скатертью дорожка.

Более половины пошли туда, откуда ратники ехали полные надежд на хорошую добычу. Сейчас они боялись даже оборачиваться: вдруг добрый воевода передумает, и дружинники налетят коршунами на безоружных. Чем дальше они отходили, тем торопливей становились их шаги.

К оставшимся Хабар-Симский обратился с извинением:

- Не обессудьте, други ратные, но мечи, шестоперы, акинаки и коней получите после присяги князю Андрею Ивановичу. Не как государю, а как дяде государя-ребенка. Я тоже, спешившись, пойду с вами.

Хабар-Симский легко спрыгнул с седла и смело встал в первые ряды плененных, что окончательно покорило сердца бывалых ратников. Это тебе не Никита Оболенский, который через губу не плюнет, а сам же трусливей пуганой вороны, к тому же бездарный воевода.

Хотя и доволен был успехом Хабар-Симский, однако не придавал малой победе серьезного значения. Он шагал в строю вместе с детьми боярскими вроде бы в приподнятом настроении, что требовало от него предельного напряжения, и думал в это время о том, что нужно предпринять для полного торжества правого дела. Когда входил воевода в ворота Детинца вместе с четырьмя сотнями ратников, согласившихся на присягу князю Андрею Ивановичу, он уже был готов к серьезному разговору.

Андрей Старицкий вышел во двор встретить победителя и даже поклонился ему в пояс.

- Встречай, князь, пополнение, - сказал Хабар- Симский, ответив на поклон. - Вели звать настоятеля соборной церкви и принимай присягу ратников, готовых служить тебе ради правого дела под моим воеводством.

- Спасибо тебе, верный друг, - взволнованно поблагодарил Андрей Старицкий Хабара-Симского и еще раз низко ему поклонился, затем, тоже с поклоном, поблагодарил и детей боярских: - Спасибо и вам, честные ратники. Не мне станете присягать, а державному государю Ивану Васильевичу, давши клятву стоять насмерть в борьбе с алчными, облепившими российский престол.

Вечером состоялся тот самый разговор, к которому так основательно готовился окольничий Хабар-Симский.

- Уходить из Старицы, как мы говорили прежде, необходимо. И чем скорее, тем лучше. Под защиту Великого Новгорода. Но по моему прикиду, не в одиночку. Нужда есть, князь, сплотить вокруг себя всех бояр, князей и дворян, недовольных Еленой и Овчиной. Разошли призывную грамоту к тем, на кого надеешься. В два-три дня сделай это, а я тем временем подготовлю рать к походу.

- К князю Воронцову тоже нужно слать гонцов. Поочередно. Чтобы без промаха.

- Конечно. Лучше будет, если князь встретит тебя с новгородскими полками где-то на полпути, в крайнем случае, у Старой Руссы. Не по зубам тогда окажемся князьям Оболенским, если они пойдут вдогон.

- Одно меня во всем этом смущает: собирать под свою руку недовольных. Я же не могу идти и не иду против царя Ивана Васильевича.

- Пожалуй, ты верно сомневаешься. Венчанный на царство малолетний Иван в опасности, а один из вас, главных опекунов, уморен в темнице, второму Овчина с Еленой готовят подобную участь. После чего - очередь за самим Иваном Васильевичем, царем всей России. Во спасение его ты зовешь к себе всех, кому дорога Россия и дорог крепкий престол.

- Завтра поутру позову писаря.

Верно все решили, только вот одну роковую ошибку допустил князь Андрей Старицкий: несмотря на все прежние предупреждения не доверять Шуйским, направил он гонца с призывной грамотой к Ивану Шуйскому, так и не раскусив его двоедушия. Последствия не заставили себя ждать. Князь Иван Шуйский велел своим слугам задержать гонца, сам же отнес без промедления грамоту царице.

В Кремле - переполох. Если после неудачного похода на Старицу Елена остепенила своего любимого, велев повременить с задержанием Андрея Старицкого, то теперь сама воспылала гневом.

- Вели, моя царица, готовить рать, - прочитав послание Андрея Старицкого, сказал Овчина-Телепнев. - Я сам поведу полки к Старой Руссе, чтобы перехватить мятежников, а к Великому Новгороду, чтобы запереть ворота, пошлю Никиту Оболенского.