- Твое нежелание порадоваться со мной за боярство мое я как ни старался осмыслить, но так и не смог. Стыд за крутые меры к Ивану Воротынскому, за твою вину, за вину князя Дмитрия Бельского сдержал тебя или иное что?
- Ничего иного, друг мой, боярин Симский, в этом поступке нет. Я пытался возражать брату, но без пользы. Ничего он не желает слушать. Оковал же Василий Иванович безвинного князя, как я понял, не за то, о чем объявил Думе. Князь Иван был против женитьбы государя на Елене Глинской. И не в кулак шептал свое несогласие, как некоторые, а высказал ему в глаза.
- Прости, что подумал о тебе не слишком хорошо. На мою руку, князь Андрей, ты - верный и честный друг.
Рукопожатие друзей было искренним и крепким.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Прошло несколько месяцев после возвращения царицы Елены из Валаама, но Господь Бог не протянул длань супруге наместника своего на Русской земле. Хотя Василий Иванович с великой надеждой ожидал, когда Елена, порывисто обняв его, прошепчет: «У нас будет ребенок».
А через полгода он предложил:
- Поедем вместе на богомолье. Помолимся о ниспослании Божьей благодати на чадородие в храмах Сергиевой лавры, в храмах монастырей Переяславля, Ростова, Ярославля, Вологды и Белоозера.
Елена, как показалось Василию Ивановичу, восприняла его слова с великой радостью, и сборы тут же начались. На самом же деле у нее давно появился совершенно иной замысел. Она поняла: не ее вина в том, что не может подарить супругу наследника, безвинна была и опальная царица Соломония. Но Елена не хотела разделить ее участь, понимая, что даже пылкими ласками не сможет удержать навечно супруга-царя. Ему нужен наследник, и если царь сам не решится на новое супружество, его с великой настойчивостью к этому принудят бояре, и митрополит благословит на это. К тому же царица знала, что у нее не мало противников среди бояр и даже дворян. Многих Василий Иванович оковал, еще больше изгнал из Кремля, но оставшимися хоть пруд пруди. Они лишь примолкли в ожидании подходящего времени, не только по Москве, но и по всем старейшим городам распускают слух, что ее бесплодие - наказание Господнее за женитьбу правоверного царя на латынянке, хотя все хорошо знают, что она крещена по канону православия и блюдет православную веру безукоризненно.
Пара недель ушла на сборы, и вот скромный царский поезд без лишней охраны, без свиты бояр выехал из Москвы. Одну карету для царя и царицы сопровождали всего пять сотен детей боярских из царева полка и пара дюжин путных слуг из выборных дворян и сенных девушек. Полутысячу ратников возглавлял князь Овчина-Телепнев.
Никто не осудил скромность: не до роскоши, коль направились на богомолье. А вот то, что царь, вместо того чтобы ехать верхом, сел в карету с женой, дало повод для скрытого зубоскальства. Только юродивый Дмитрий, почитаемый в Москве за прорицателя, вопил во весь голос в день выезда царского поезда, еще несколько дней после этого, приплясывая и кривляясь на Красной площади:
- Не будет Божьей благодати! Не будет!
Когда прошло уже более полугода, как возвратились с богомолья царь с царицей, зашепталась Москва:
- В корень зрил провидец Дмитрий. В корень. Нет благодати Господней.
До Елены эти слухи дошли сразу же, и она решилась на опасный разговор с мужем. Завела его в опочивальню, приласкалась:
- Пусти меня, ненаглядный мой, на богомолье пешком. Как простолюдинку, какие ходят с котомками и посохами. Ради наследника твоего. Не оставлять же трон после себя сирым.
Сдобрила свою просьбу нежным долгим поцелуем.
- Искреннее желание твое, возможно, Господь Бог отблагодарит.
- Буду со слезами молить его в монастырских храмах денно и нощно.
- Но не с котомкой же в самом деле теба идти. Без охраны и шатра для ночлега не отпущу. Что, если ночь вдали от монастыря застанет?
- Пусть по-твоему будет. Только обоз и охрана чтоб поодаль двигались, - согласилась Елена и после некоторой паузы решилась сказать самое главное слово, самое рискованное, - поручи охрану князю Овчине-Телепневу. Он верно исполнит свой долг. До твоего сватовства он намеревался на мне жениться. Князь и теперь относится ко мне с обожанием. Надежней его для моей охраны не сыскать.
Шило в сердце. Отшвырнуть жену от себя и расправиться с ней, как с падшей женщиной, но разве в силах Василий Иванович это сделать, осыпаемый ее поцелуями, одурманенный ее жарким дыханием?
- Куда поедешь? - только и нашел силы спросить ее.
- Во Владимир. Оттуда - в Боголюбово.
Свой скрытый смысл был в этих словах: после убийства мужа Андрея Боголюбского великая княгиня именно там окунулась в ночь страстей со своим любимым. Но Василий Иванович проглотил явный намек, либо не знал об этом, что маловероятно, либо смирился с возможной изменой. На что только не пойдешь ради рождения сына, наследника. Совсем забыл царь в тот момент, что наследник трона растет в семье младшего брата.
- Когда собралась идти? - спросил Василий Иванович отрешенно.
- Я - хоть завтра, - ответила Елена как ни в чем не бывало.
- Нет. Через неделю, - сказал супруг.
Шила в мешке не утаишь. Слух о том, что царица намерена идти на богомолье пешком, как простолюдинка, с удивительной быстротой разнесся по Кремлю, а следом и по Москве. Мало кто радовался такому подвижничеству, большинство шептало в кулаки со злорадством:
- В Рим бы ей! К Папе Римскому. Там, может быть, и услышал Бог ее молитвы. От православного Вога пусть не ждет благодати!
Только все это - пустозвонство, ведь никто не знал истинных целей Елены, хотя иные и догадывались. Княгиня Ефросиния, узнав, кто возглавит охрану царицы, устроила мужу головомойку.
- Ты слепей слепого котенка! Тот хоть знает, как материнский сосок отыскать, а ты и того не можешь!
- О чем ты, лада моя?
- О тебе. Обо мне. О нашем сыне Владимире - наследнике престола!
- Так что стряслось? Где угроза нам?
- Вот-вот! Слепота куриная. Ничего не видишь вокруг себя. Неужто не известно тебе о желании царицы идти на богомолье?
- Известно. Но что из этого? Чем Господь пособит ей, если супруг бесплоден? Ты же сама мне об этом сказывала.
- Верно. Брат твой Василий Иванович бесплоден, но к ней, вроде бы для охраны, приставлен князь Овчина-Телепнев.
- Ишь, куда хватила?! Неужели ты впрямь почитаешь царицу Елену за блудницу?
- За блудницу - нет. За хитрую женщину - да.
Спор супругов, за последнее время ставший привычным, не утихал довольно долго. И, как всегда, последнее слово осталось за княгиней Ефросинией.
- Вразуми брата своего, у которого скоро вырастут рога. Открой ему глаза пошире: к погибели своей он идет! А чтоб не заботился о сомнительном наследнике, напомни, что княжич Владимир из вашего рода. Данилович чистых кровей. Что больше нужно для отчины?
- А если опалой обернется мое вмешательство в его семейное дело, тогда как?
- Самое большое, что тебе грозит, - ссылка в Старицу или в Верею. А мне с тобой в любом месте будет ладно. Но пойми: сегодня наша последняя возможность обеспечить наследие престола сыну Владимиру. Я требую от тебя: непременно напомни Василию Ивановичу о его прежнем заверении, его искреннем желании. Убеди: нельзя передавать трон нагулянному. Чужая кровь, она и есть чужая. Тем более с примесью латынянской.
- Нет-нет. У меня и язык не повернется обвинить Елену в прелюбодеянии. Как можно?!
- Не только можно, но и нужно! Не послушаешь меня, род ваш, в который я вошла с радостью, будет подточен под самый корень. Поверь мне. Спохватишься, когда станет поздно. Ничем тогда не сможешь помочь ни себе, ни мне с сыном.
Слова пророческие. Чем больше думал о них Андрей Старицкий, тем более видел в них хотя и не полную, но - справедливость. Несколько раз, оставаясь с братом наедине, собирался поговорить о возможной измене царицы Елены во время богомолья, но всякий раз у него не доставало для этого духа. А время неумолимо утекало, подготовка поезда для сопровождения царицы шла полным ходом. Царица выглядела очень грустной, всем видом показывала она, что не хочет так надолго расставаться с любимым и любящим супругом, но приносит себя в жертву ради великого.
