Я собираюсь искать их преимущественно вне валленберговской сферы. Не потому что я был бы против, если бы тебя задействовали в ней, но, по моему мнению, следует стараться расширить спектр возможностей, которые могли бы оказаться в твоем распоряжении. Я хочу исключить подозрения в том, что тебя взяли “потому, что ты принадлежишь к семье”. […] Конечно, я не намерен, как попрошайка, вымаливать для тебя место, хочу только заронить семя размышления в тех, с кем мы встретимся, чтобы они задумались, что для их компании получить молодого человека с таким большим опытом было бы, конечно, полезно.
Южноафриканские впечатления
Официальное название Южной Африки – Южно-Африканский Союз. Это было федеративное государство в составе Британского доминиона, созданное в 1910 году и состоявшее из четырех провинций: Капская провинция, Наталь, Трансвааль и Оранжевое Свободное Государство. Столицей была Претория. Из примерно 10 млн населения до 75 % составляли черные и “цветные” (индийцы, китайцы, малайцы и потомки смешанных браков) и 25 % – белые европейцы. Около половины белого населения жило в городах, в то время как большинство черных – в деревнях в сельской местности.
С этим сегрегированным обществом и столкнулся Рауль, когда в 1935 году прибыл в Южную Африку. На реальность невозможно было закрыть глаза, особенно Раулю, хорошо знакомому с расовой проблематикой по годам в США. Свое мнение по данному вопросу он высказал в путевом очерке “Южноафриканские впечатления”, опубликованном в Стокгольме осенью 1936 года. В этом репортаже, отчасти иллюстрированном собственными фотографиями, Рауль сообщил и впечатления об экономическом развитии страны, и мысли о том, что он называет “великой проблемой Южной Африки”, то есть о расовом вопросе.
Равноправие между расами, пишет Рауль, наверняка возможно в странах с небольшой долей белого населения, но в странах, где живет много белых (таких как США, Австралия и Южная Африка), оно ведет к нежелательным последствиям. Он пишет: “Следует не только подарить неграм радость чувствовать себя равными белым, нужно еще противостоять смешению рас, которое возникло бы тогда между белыми и черными”. Пример тому – цветные в Южной Африке. Поскольку, считает Рауль, “к несчастью, большое” общение между расами в Южной Африке не встречало до сих пор достаточного сопротивления, и “создалась смешанная раса, составляющая очень серьезную проблему”.
Мысли о смешении рас сегодня кажутся устаревшими, но они отражали представления, повсеместно господствовавшие среди белых европейцев в 1930-е годы. Однако взгляд Рауля на корни проблем Южной Африки лишен иллюзий:
Теперь [белому европейцу] приходится мириться с плохо скрытой неприязнью, которую испытывает к нему мир. У него есть лишь две возможности: либо думать о себе и продолжать логику империалистической политики, либо думать об интересах цветных, и тогда он должен отказаться от колониальных богатств и власти, что для него равносильно концу. Политика, проводимая в реальности, представляет из себя хитрый компромисс между обеими этими возможностями: говорят в идеалистическом ключе, но упрямо держатся за кошелек и скипетр власти.
С друзьями на пляже.
Палестина
Густав Валленберг предложил Раулю плыть в Палестину вдоль восточного побережья Африки, из Кейптауна в Порт-Саид. Но 3 октября войска Муссолини начали оккупацию Абиссинии, и Лига Наций ввела санкции против Италии. Это осложнило ситуацию. Однако то, что Рауль в конце концов решил путешествовать не вдоль восточного, а вдоль западного побережья, имело не политические причины. Просто на немецком пароходе, на котором он собирался плыть, уже не было мест, а другое судно, американское, заходило по пути в гораздо меньшее число портов. А Рауль намеревался по дороге заняться небольшим бизнесом.
7 февраля он взошел на борт итальянского судна “Дуильо”, совершавшего рейс с остановками в Монровии, Дакаре, на Гибралтаре, в Марселе, Генуе и Александрии. Путешествие обошлось всего в 32 фунта. За эти деньги, сообщал Рауль деду, он получил в свое распоряжение “одноместную каюту первого класса с ванной, окном, диваном и двумя кроватями”. Тем же пароходом на сионистский конгресс в Палестине плыли несколько сотен евреев – из-за санкций Лиги Наций на нем практически не оказалось других пассажиров. “Зная южноафриканских евреев, я настроен достаточно пессимистично, но, может статься, поездка несмотря ни на что окажется приятной!” – писал Рауль деду перед началом путешествия. После двухнедельного общения с пассажирами его отношение стало более позитивным: эти “евреи-сионисты”, сообщал он матери с Гибралтара, оказались “неожиданно интересными и приятными”.
Приехав в Геную, Рауль узнал, что получить визу в Палестину, территорию британского мандата, он должен был еще в Кейптауне. Визит в британское генеральное консульство в Генуе оказался безрезультатным. “По всей видимости, ограничения на въезд Палестину куда более жесткие, чем можно было подумать, и в тот момент, когда в консульстве услышали, что я планирую задержаться там месяцев на шесть, они навострили уши и решительно отказались выдать визу”, – писал он деду.
В ожидании решения вопроса о визе Рауль отправился навестить бабушку с дедушкой, находившихся в Ницце. Между ним и дедом велись открытые, чтобы не сказать горячие, по крайней мере со стороны Рауля, дискуссии. Речь шла о возможной корректировке разработанной дедом программы. Предложение Рауля состояло в том, чтобы в связи с прохождением военной службы в сентябре задержаться в Швеции перед возвращением в Хайфу. Он хотел изучить экспортную промышленность Швеции “не только теоретически, но и посмотрев на нее, так сказать, изнутри”. Как он обяснил, о Швеции у него “какое-то смутное” представление, ведь он “знаком только со школьной учебой в Швеции, а не с работой”.
Густава Валленберга аргументы Рауля не смутили. Он объяснил внуку, что “опасается мыслей о поездке домой” раньше “полного завершения коммерческого образования”. Составленный им план – это “единое целое, которое не следует разрушать”. Он бы даже предпочел, чтобы Рауль и вовсе не приезжал домой на военные сборы, тем более что их можно было отложить.
Таким образом, Рауль вновь поставил под вопрос мудрость дедовских планов, но и на этот раз был вынужден и устно, и письменно просить извинения за свою “вспышку”. “Я слишком хорошо сознаю свой долг благодарности Вам и всегда уступаю Вашим решениям, – писал он по возвращении из Ниццы. – Но меня огорчило, что в моих возражениях Вы усмотрели мотивы, которых у меня вовсе не было. Моею целью было всего лишь внести вклад в планирование программы обучения. […] Ведь каких-либо прямых возражений против жизни за границей у меня нет, как нет и никакого выраженного стремления вернуться домой сейчас, пока я еще не заработал денег”.
Хайфа
Когда Рауль вернулся в Геную, вопрос с визой вскоре разрешился. И 29 февраля он отплыл в Палестину. По прибытии в Хайфу Рауль написал письмо-отчет, свидетельствующее о тревожном времени, которое переживал мир:
Кормили отвратительно, а к концу я заболел морской болезнью. Одно было замечательно – мы сделали останову в Пирее, и поэтому я смог увидеть Афины. Город меня ни в малейшей степени не разочаровал, наоборот, оказался намного прекраснее, чем я ожидал, и очень наполнен драматизмом и воздухом. Здесь мы простояли целый день. В Александрии мы тоже пробыли почти весь день, но в Каир я не поехал. Там на рейде стояла чуть ли не сотня английских военных кораблей, в том числе три линейных корабля и один авианосец. Пройти через их цепь заняло у нас минут десять, а когда мы вечером выходили из порта, все корабли были освещены, прямо как парк с аттракционами, и это было удивительное зрелище. В Порт-Саиде, живописном и спокойном городе, если не считать его нехороших кварталов – и в самом деле нехороших, – стоял еще один английский линейный корабль. Когда мы отправлялись в путь, в устье канала, выпуская столбы пара, входило итальянское военно-транспортное судно, переполненное солдатами и рабочими. Наш экипаж, включая меня, и две тысячи человек на транспортном судне изо всех сил замахали друг другу руками под дикий рев и крики “дуче, дуче, дуче”. Потом мы пели очень приятную новую песню итальянцев Faccetta nera, bella Abessinia[9]. После этого другое судно исчезло во тьме, но рядом с нами еще немного плыла моторка с итальянскими девушками, нанятая итальянским консулом в Порт-Саиде: они ездят встречать каждый новый транспортный корабль с войсками, входящий в порт. Одна из девушек потом села на велосипед и вдоль берега провожала корабль, пока он проходил через канал, по-прежнему распевая Faccetta nera.
