– А твои друзья, кодеры, разве не так же говорят? – Джей испытующе покосился на жену.

Ребенок, видимо почувствовав маму, некоординированно задвигал ручками.

– Не знаю. Я не очень разбираюсь в арго, – сказала Анна, расстегивая замок на блузке.

Они пообедали вдвоем, вернее втроем, потому что Анна дала малышу грудь, и он увлеченно чмокал, пока родители, обжигаясь, ели горячее вкусное рагу из тарелок и обменивались короткими фразами.

– Что будешь делать? – спросила Анна, когда Джей допивал свой чай.

– Займусь пеньками, и еще нужно закончить кое-что в лаборатории.

– Что с погодой?

– К вечеру, наверное, будет буря. – Джей поднялся из-за стола.

– Постарайся освободиться пораньше, – попросила Анна.

– Как выйдет. – Джейслав обошел стол и, наклонившись, чмокнул жену в подставленные губы. – Спасибо за обед, малыш, все было просто мэджи.

Шустрый механический паучок уже суетливо бегал по столешнице. Анна грустно улыбнулась.

– Слушай, – сказал Джей, останавливаясь на полшага. – Ты не знаешь, что такое код LP-213?

Анна приподняла брови:

– LP-213? Один малораспространенный цифровой код. С ним почти не работают. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, – сказал Джей. – Фил Розенштайн упомянул.

Погода испортилась окончательно. Змея не собиралась отпускать солнце просто так. Желтоватые сумерки сгустились над куполом станции. В наэлектризованном воздухе пахло грозой.

«Термит» и кибер-погрузчики потрудились на славу, кусок сельвы площадью в три с половиной гектара был вычищен от деревьев, мха и кустарников. Обрезки стволов хлыстовника превратились в подобие бруствера, отделявшего северную сторону площадки от леса. Наверное, сверху это походило на невероятно грязный носовой платок, расстеленный рядом с исследовательской станцией. У копателей мамаши Шу появятся новые территории для кормежки, если, конечно, мамаша Ху вдруг не заявит свои права на угодья.

Даже невооруженным глазом Джей видел, что расчищенный квадрат почти не имеет уклонов или неровностей, но все же для очистки совести запустил грейдер, а сам отправил харвестер обратно в ангар и занялся навесным оборудованием тележек.

Посадочная площадка была практически готова, оставалось только купировать верхнюю часть пеньков и залить их синтолитовыми пробками, чтобы не выгорали под кормовым факелом. Джейслав назначил каждому кибер-погрузчику полосу тридцатиметровой ширины и запустил их следом за грейдером. Он немного посмотрел за тем, как механизмы, разрыхляя темную землю, фрезеруют срезы пеньков, а затем заливают углубления светло-серым синтетическим камнем, и вернулся в лабораторию, чтобы завершить работу с образцами и наконец привести в порядок записи, привезенные из недавнего похода в Рибейру.

Часа через два он вышел поглядеть, как идут дела. Грейдер уже почти закончил планировку, а тележки успели сделать лишь пятую часть работы. Глядя на покрытое частыми серыми кляксами поле, Вагош было подумал добавить к трем погрузчикам еще один, резервный, но потом рассудил, что торопиться пока некуда, и оставил все как есть.

Тучи, плывущие над просекой, теперь напоминали занавеси из старых половых тряпок. Задрав голову, Джей смотрел на их ветхие полотнища, и ему казалось, что он смутно видит отсветы далеких молний.

Ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы, Джейслав через грузовой шлюз вернулся на станцию. Пройдя по кольцевому коридору, он заглянул в аппаратный отсек, чтобы узнать, не было ли сообщений от Фила. Жополиз радостно доложил, что ракеты от господина Розенштайна еще не было, а радиосвязь с Соммерсом утеряна еще ночью, и Джей пошел в лабораторию, где по уши углубился в работу, заполняя рабочие дневники и сверяя биологические параметры. Однажды он отвлекся, попросив син-син вывести на экран картинку с северной стороны купола, и с неудовольствием обнаружил, что кибер-погрузчики кропотливо возятся еще на первой половине поля.

Два раза Анна вызывала его по интеркому, спрашивала, скоро ли он освободится. Джей говорил про дела, которые нужно закончить, и чувствовал себя последним гадом. Было что-то необъяснимо омерзительное во всей ситуации. Словно змея, та самая, что проглотила солнце, обвивала его тугими безжалостными кольцами, стискивала все плотнее, мешая дышать, двигаться и даже думать. Джей знал, что проще всего пойти к Анне и напрямую поговорить о странной Урсуле, о парне по имени Маноло, о радиоракете, о коде LP-213, который почему-то ненадежен, но Джей не мог пойти к Анне. Подобный шаг казался ему чем-то вроде признания в воровстве или предательстве. Даже не в самом предательстве, а в умысле на предательство. В чертовой колоде оказалось слишком много плохих карт. И вся штука была не в том, что Вагош боялся вытянуть друзей с фальшивыми именами, баллоны с газом «insidehypno» или взорванный торговый центр… или просто ложь. Вся штука была в том, что Джей вообще не хотел тянуть никакой карты. При этом он понимал, что тянуть-таки придется, что вовсе не тянуть никак нельзя, и ожидание информации от Розенштайна давало ему обоснованный повод ждать.

Сигнал син-сина заставил Джейслава вздрогнуть.

– Что там? – спросил он почти сердито.

– Господин Вагош, вам лучше зайти в аппаратный, – проговорил тенорок мистера Опии.

– Уже!.. Иду!..

Даже не вытащив образцы из молекулярного сканера, Джей соскочил с кресла и пулей вылетел в коридор.

– Или перевести вызов на син-син? – заполошно воскликнул жополиз ему вслед.

«Вспомни о толстом Филе, и он тут как тут, – думал Джей, торопливо шагая в сторону аппаратного отсека. – Однако оперативен, как никогда». Он одновременно ощущал и страх, и облегчение. Примерно так чувствуешь себя в момент прыжка с джетом из летящего по суборбиталке скафа.

Влетев в отсек, Вагош сразу кинулся к операторской консоли.

– Давай сигнал, – потребовал он тихо и грозно.

– Сейчас, – заторопился жополиз. – Неустойчивая волна… Извините, господин Вагош.

«Кырык-к», – сказали динамики, и над консолью появилось изображение. Но это было не изображение Фила Розенштайна, а изображение совершенно незнакомого молодого лица: щеки с румянцем и длинная шея, торчащая из ворота облегченного пилотского скафандра.

– АМК-16-10? – раздельно сказало лицо. – АМК-16-10, вы слышите меня?

– АМК-16-10. Вас слышу. – У Джея появилось навязчивое желание ущипнуть себя за руку.

– Говорит скуллер T-112MGM, – оживляясь, сказал парень, изображение его дрогнуло, рот размазался по горизонтали. – У нас на борту эксперт с чрезвычайными полномочиями, член Комитета по Экспансии. Просим посадку.

– Как-как? – ошарашенно переспросил Джей.

– Чрезвычайный эксперт, господин Лагран… – повторил пилот. – Мы просим посадки.

На развернутом голографическом окне, залезавшем верхней третью на изгиб потолка аппаратного отсека, на фоне темных, почти черных, туч была отчетливо видна большая кремовая блямба, в которую, закручиваясь, быстро проникали серые неряшливые метастазы. Как будто в сливки на крепком кофе опустили вращающийся венчик миксера.

Мини-скуллер уже пробил облачный покров и теперь, словно искусный канатоходец, балансируя на факеле, висел в двух километрах над станцией. Очертаний аппарата пока видно не было, только ослепительно-белый огонь выхлопа.

– Он не подожжет лес? – опасливо спросила Анна.

– Не должен, – сказал Джей. – Когда спустится ниже, включит низкотемпературную тягу.

– Все это как-то неожиданно, – сказала Анна.

«Да уж», – подумал Джей.

– Весь Соммерс под сплошным грозовым фронтом, – объяснил он жене. – Садиться слишком опасно… Они и так сделали четыре витка по орбите, – и подумал про себя: «Кое-кто из синоптической службы Центрального огребет по полной».

– Кырык-кш-шы, – сказал динамик.

Джей невольно оглянулся. Изображение пилота бесконечно теряло четкость, и видеоряд пришлось отключить.