По-прежнему ни о чем не беспокоившийся Уэйвелл 30 марта сказал Ниму, что неприятель не сможет «предпринять никаких крупных шагов по крайней мере в течение еще месяца».
В 9.22 утра на следующий день бронемашины 3-го разведывательного батальона Штансдорфа — уже выдвинувшиеся в район Эль-Агейлы — пошли в наступление. Вслед за ними двигались танки 5-го танкового полка. На следующий день в дело вступили пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87» и универсальные 88-миллиметровые орудия. Использование зенитных орудий в качестве полевой артиллерии явилось для англичан полной неожиданностью, как это было до того под Аррасом, в Дюнкерке и во время гражданской войны в Испании.
Хроническая неспособность английской военной разведки докладывать, что 88-миллиметровые зенитные орудия являются универсальными, печально дополняется сообщением, отправленным Уэйвеллом в Генеральный штаб в Лондон, в котором он оценивал количество танков в механизированной дивизии Роммеля в 400 машин, в то время как на самом деле у немцев было всего 168 танков и 30 разведывательных бронемашин.
Военные действия в пустыне
Пустыня — это безлюдная местность, где войска обороняют «крепости». Стоит захватить одну крепость, и растерянному противнику приходится откатываться назад. Вы обходите его с флангов, а он торопливо ищет, где бы закрепиться снова. Именно это и произошло, когда Роммель, надавив на англичан, выслал вперед самолеты «Люфтваффе», чтобы узнать, что происходит. Вскоре из материалов аэрофотосъемки выяснилось, что британские войска отступают.
После того как Роммель подтянул дисциплину итальянских и немецких закрытых переговоров, английская служба перехвата, к которой и прежде никто не относился серьезно, перестала добывать хоть сколько-нибудь значащие сведения. Роммель же, с другой стороны, придавал особое значение службе радиоперехватов. Он использовал полученные с ее помощью данные в сочетании с результатами аэрофотосъемки и действий мобильных бронированных групп для того, чтобы следить за движениями отступающих англичан.
Британское командование познало то смятение, что еще совсем недавно царило в итальянских штабах. И в точности так же, как итальянцы, англичане оправдывали свои неудачи, все больше и больше преувеличивая количество сил действовавшего против них противника. Британские военачальники сходились лишь в одном: происходившее было невероятным, если не сказать — невозможным.
Командир батальона австралийской пехоты во время отхода всех частей назад отдал приказ остановиться на завтрак. Тех солдат, кто подчинился этому приказу, в лагере, где им пришлось провести следующие четыре года, называли «кухонной командой».
Уэйвелл, пытавшийся понять, какие последствия для его армии имеют действия германских войск, оставался спокоен. Он лично заверил министра иностранных дел Антони Идена и генералов Уайтхолла, что немцы не смогут начать полномасштабное наступление раньше середины мая. На дворе был еще апрель, и подчиненные Уэйвелла разделяли его невозмутимый оптимизм. Они были убеждены, что наступление Роммеля выдохнется само собой. Где немцы достанут воду? Где они достанут горючее? На эти жизненно важные вопросы Роммель ответил, захватывая воду и подвозя горючее на грузовиках. К тому же немцы доставили в Африку великолепные цистерны для воды и горючего, сделанные из стального листа и сваренные по швам. Англичане вскоре прозвали эти цистерны «джеррикэнами»[50] и захватывали те, что им попадались. Свои 4-галлонные канистры, заслуженно прозванные «бумажными стаканчиками», они без сожаления выкидывали. В официальной истории цитируются сводки, датируемые декабрем 1941 года, из которых следует, что 30 и даже более процентов горючего, перевозимого в «бумажных стаканчиках» войсками, действовавшими в Западной пустыне, терялись в результате течи. Судя по словам одного из водителей, доставлявшего горючее на передовую, 30-процентные потери — это явное преуменьшение.
«Когда мы наконец добрались до склада с горючим, выяснилось, что после перехода через пустыню из 70 тысяч галлонов осталось только 30 тысяч. К нашему несказанному удивлению, оказалось, что это очень неплохой результат. Такие потери были следствием того, что канистры, называемые солдатами «бумажными стаканчиками», протекали. Такое положение дел исправилось только тогда, когда в войсках появились «джеррикэны», скопированные у немцев».
Внезапно Уэйвелл решил лично принять участие в боевых действиях. Он отменил приказ Нима, командующего силами Западной пустыни, прикрывать дороги как вдоль побережья, так и внутри континента. Уэйвелл считал, что Роммель будет следовать только по виа Бальбия, асфальтированному шоссе вдоль побережья, и поэтому направил на его защиту все бронетанковые силы. Как выяснилось, он напрасно недооценивал Роммеля. Немцы, подобно англичанам, смогли осуществить бросок через пустыню, следуя дорогой, проходимость которой установил еще генерал О'Коннор.
К вечеру 3 апреля немцы вошли в Бенгази, и англичане поспешно подожгли все склады. Решив, что генерал Ним потерял контроль над войсками, Уэйвелл приказал генерал-майору О'Коннору принять у него командование. О'Коннор попросил Уэйвелла не спешить с принятием решения, указав на то, что нельзя менять командующего в разгар сражения. Он также сказал, что не знаком с войсками, и предложил назначить его ответственным за подготовку оборонительных позиций, призванных не допустить вторжения Роммеля в Египет. Уэйвелл уступил, попросив О'Коннора провести несколько дней в ставке Нима, помогая ему советами. Это было худшее из возможных решений, и впоследствии Уэйвелл более-менее признал это.
Английская армия разваливалась на глазах, и две головы были никак не лучше, чем одна. Охваченные паникой войска сожгли в Завиет-Мсусе горючее и другие запасы задолго до того, как немцы приблизились к городу. 3-я бронетанковая дивизия осталась без топлива. 2-я бронетанковая дивизия, направленная для поддержки австралийской пехоты, была настолько деморализована, что бросила всю технику и присоединилась к отходящим частям. По словам О'Коннора, «уму непостижимо: никто не желал выполнять приказы». Однако проблемы, возникшие после того, как командование войсками было поручено совместно Ниму и О'Коннору, разрешились очень быстро. 6 апреля во время перебазирования объединенного штаба на несколько миль назад О'Коннор, не имевший личной машины, воспользовался приглашением Нима, вызвавшегося его подвезти.
«Вскоре после наступления сумерек выяснилось, что машина сбилась с пути и попала на одну из дорог на север, но все сочли это безопасным. Ним приказал водителю следовать в сторону Дерны. Далеко за полночь О'Коннор и подполковник Коумб, задремавшие на заднем сиденье, были разбужены тем, что машина стоит и слышны громкие голоса. Коумб, вышедший из машины, чтобы узнать, в чем дело, быстро понял, что голоса говорят не по-английски, и спросил водителя, что происходит. На это последовал классический ответ: «По-моему, это чертовы киприоты, сэр!»
Как выяснилось, это были не совсем киприоты. Генералов захватила в плен разведгруппа немецких мотоциклистов — одна из тех, что постоянно высылал вперед Роммель. Странно, но бригадир, ехавший впереди двух генералов, благополучно достиг места назначения, не имея понятия, какая судьба постигла тех, кто следовал во второй машине. Только рано утром на следующий день отсутствие генералов было обнаружено.
Роммель не переставал преподносить своим противникам сюрпризы. Это были именно те военные действия, которые он вел мастерски. Роммель приказал своей авиации сосредоточить все силы на уничтожении английских коммуникаций. Все больше и больше британских частей охватывала «паника Роммеля». 7 апреля три колонны наступавших германских войск встретились у Эль-Мекили, куда была выдвинута Индийская моторизованная бригада, получившая приказ занять оборону.
Окруженная, бригада сложила оружие без боя. В Западную пустыню пришла настоящая война.
