План «Гельб», германское нападение на Францию, Нидерланды и Бельгию, существенно отличался от кампании в Польше. Тогда германская армия вытянула вперед две руки и сомкнула их вокруг врага, окружив его. Такие операции являются древними, как сама война. Но план «Гельб» был другим. Группа армий «А» была единственным лезвием, вспоровшим оборону союзных войск. Другой руки немцам не требовалось — ее роль с успехом играло море. Танковые дивизии южной части группы армий «Б» присоединились к брошенным в прорыв соединениям, добавив стали острию ножа. Стремительное наступление германской армии отделило находившиеся на севере войска союзников от основных сил и баз снабжения. Этот молниеносный бросок, использовавший хорошие дороги, стал прекрасным примером настоящего блицкрига.
Наступающие колонны были обеспечены непрерывным прикрытием с воздуха. Для того чтобы уменьшить скопление на дорогах, люди, горючее и боеприпасы доставлялись транспортными самолетами «Юнкерс-52». Эскадрильи «Люфтваффе» неотступно следовали за продвигающимися вперед частями, перелетая на только что захваченные аэродромы. Через девять дней после начала наступления германские войска достигли Аббевиля. Бронированное лезвие вспарывало оборону союзников настолько стремительно, что им потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что они окружены. Прижатым к морю частям пришлось в спешном порядке перестраиваться и занимать круговую оборону.
Ответ союзников
Союзному командованию потребовалось много дней, чтобы осознать истинный замысел германского наступления. Первое время считалось, что вторгнувшиеся колонны далеко не пройдут. В линии фронта образуется глубокий выступ, но союзные войска остановят наступающие части, и война станет позиционной.
В директиве Гитлера от 14 мая говорилось:
«Ход наступления показывает, что противник до сих пор не понял основную мысль нашей операции. Он продолжает бросать все свои силы на линию Намюр — Антверпен, совершенно не обращая внимания на участок фронта против группы армий «А».
К вечеру 15 мая генерал Морис Гамелен, главнокомандующий сухопутных войск союзников, наконец осознал, что допустил стратегический просчет, но он все еще не мог понять намерения германской армии. Американский посол находился во французском министерстве обороны, когда Эдуарду Даладье позвонил по телефону Гамелен, предупреждавший, что между Лаоном и Парижем нет ни одного солдата. Гамелен до сих пор не мог понять, что острие германского наступления нацелено не на Париж. Наступавшие части направлялись к берегам Ла-Манша, отрезая Париж, армейское руководство и склады боеприпасов и снаряжения от союзных частей в Северной Франции и Бельгии.
Когда наконец союзники осознали истинный замысел германского прорыва, ответный шаг стал очевиден. Согласованные удары с севера и юга должны отрезать бронированное лезвие германского наступления от поддерживающей его пехоты. Окруженные германские части, лишившись снабжения самым необходимым, будут разгромлены по частям.
Но никакого контрнаступления не состоялось, потому что основным недостатком французской армии были не вооружение, люди и даже не верховное командование. Ее ахиллесовой пятой была связь. Для того чтобы организовать подобное контрнаступление, французам требовалось не меньше трех недель. На смену измученному Гамелену был назначен новый главнокомандующий — Вейган, однако пока он добрался до Франции из Бейрута, собрался с мыслями и пришел к необходимости осуществить контрнаступление, союзные армии на севере уже были полностью окружены.
Отвратительная связь между руководством французской армии и действующими частями отразилась в том, где находились военачальники в самый ответственный момент. Генерал Гамелен, командовавший французскими солдатами на всем протяжении от Ла-Манша до Северной Африки, не покидал угрюмого Венсенского замка под Парижем. Штаба у него не было. Оперативное командование армиями в Северной Франции осуществлял генерал А. Л. Жорж (хотя даже его начальник штаба не смог бы ответить, где кончалась власть Гамелена и начиналась власть Жоржа). Штаб-квартира Жоржа находилась в 35 милях от ставки Гамелена, но сам генерал большую часть времени проводил на «личном командном посту» рядом со своей резиденцией, приблизительно в двенадцати милях от штаб-квартиры. Так или иначе, большая часть штаба Жоржа под началом генерала Думенка находилась совершенно в другом месте: в генеральной ставке сухопутных войск, расположенной в особняке Ротшильда в Монтри, где-то посередине между штаб-квартирами Гамелена и Жоржа. Думенк со своими подчиненными обыкновенно утро проводил в Монтри, а ближе к вечеру перебирался в ставку Жоржа независимо от того, там ли находился командующий. Все эти места не были связаны между собой телетайпом. В штаб-квартире Гамелена не было даже радиосвязи. Все сообщения доставлялись курьерами-самокатчиками, а Гамелен общался с Жоржем, приезжая к нему в ставку лично.
После начала германского наступления мотоциклисты покидали штаб-квартиру в Монтри каждый час. По утверждению Андре Бофре, в то время штабного офицера, некоторые из них погибли в дорожно-транспортных происшествиях. Бофре продолжает:
«Поздно ночью [с 13 на 14 мая], как только я заснул, меня разбудил звонок генерала Жоржа. «Попросите генерала Думенка немедленно приехать сюда». Через час мы были в замке Де Бондан в Ла-Ферте-су-Жуарр, где находился командный пост генерала Жоржа и его штаба. В замке, на самом деле являвшимся большим особняком, расположенным на вершине холма и окруженным парком, в просторном зале была разложена карта боевых действий. Вокруг стола на козлах сновали офицеры, отвечавшие на телефонные звонки и делавшие пометки.
Когда мы приехали, было часа три ночи. Весь замок за исключением этого зала, где царил полумрак, был полностью погружен во тьму. Майор Навро вполголоса повторял поступавшую по телефону информацию. Атмосфера в зале напоминала семью, в которой только что кто-то умер. Увидев Думенка, Жорж быстро встал и пошел ему навстречу. Он был бледен как полотно. «Наш фронт под Седаном прорван! Это катастрофа…» Упав в кресло, он залился слезами.
Впервые с начала войны я видел, как плачет мужчина. Увы, потом были и другие. Это произвело на меня жуткое впечатление».
Французские части, находившиеся к югу от германского прорыва, попытались нанести удар. 17 мая под Монкорне разномастные бронированные подразделения под командованием полковника де Голля перешли в контрнаступление, но решающую роль сыграло господство германской авиации. Хотя де Голль предпринял еще одну попытку, имевшихся у него сил — около трех батальонов — было слишком мало, чтобы хоть как-то повлиять на германское наступление. Де Голль не сдавался, продолжая терзать противника, и в конце концов был произведен в бригадные генералы.
19 мая генерал Горт из радиоперехватов узнал, что он окружен. Германские войска давили по всему периметру обороны, сжимавшемуся с каждым часом. Линии связи были нарушены, железнодорожное сообщение прервано, все сообщение приходилось осуществлять по обычной дороге. Особенно сильно это сказывалось на танках; дальность пробега гусениц была весьма ограничена, и еще больше ее уменьшало движение по шоссе. Техника постоянно выходила из строя.
Горт быстро перегруппировал свои части, чтобы создать линию обороны вдоль единственной естественной преграды, канала Аа, продолжая тем временем отражать атаки основных сил группы армий «Б». Боеприпасов и снаряжения не хватало. Сил для контрнаступления на юг не было, и все же такое действие было предпринято.
21 мая составленная в спешном порядке группировка английских частей — 2 батальона территориальных войск, батальон самокатчиков и 74 танка самых разнообразных моделей — предприняли атаку из Вими по направлению на Аррас. Наступление должно было быть согласовано с действиями французских войск, еще не успевших выдвинуться на исходные позиции. Французы просили перенести начало наступления, но англичане решили их не ждать. Так или иначе, это-наступление показало, чего может достичь хорошо организованное действие оснащенных сил. Вспоров хвост бронированного лезвия 7-й танковой дивизии Роммеля, английские войска вызвали у противника замешательство, переходящее в панику. Однако успех оказался кратковременным, так как в дело вступили «Люфтваффе», а Роммель направил 88-миллиметровые зенитные орудия против обладающих тонкой броней танков «Матильда». После двух суток боев — когда в сражение вступили французские части — у англичан осталось лишь две боеспособные «Матильды». Британские части начали отход назад. В боевом пути одного из полков, участвовавших в этой операции, записано:
