Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

За шесть недель немцы полностью овладели Норвегией. Эта кампания потребовала четкой координации действий авиации, сухопутных сил и флота, и Гитлер, взявший на себя общее руководство операцией, приписал победу всецело себе. Германские генералы, отговаривавшие его от вторжения в Норвегию, теперь были вынуждены выслушивать унизительные разносы фюрера. Только гросс-адмирал Редер, поддержавший Гитлера, самодовольно улыбался.

Как и в польской кампании, победа в Норвегии была в большой степени предопределена эффективностью — порой строившейся на чистой импровизации — германской системы снабжения армии. Геринг не услышал ни слова благодарности за тот вклад, который внесли в победу «Люфтваффе»: все лавры достались Эрхарду Мильху, который, не слагая с себя текущей работы, отправился в Гамбург, чтобы лично руководить действиями Пятого воздушного флота, осуществившего самую крупную на тот момент воздушно-транспортную операцию. Более чем за 3000 вылетов самолеты «Юнкерс Ю-52» перебросили почти 3 тысячи человек, а также 2370 тонн продовольствия и боеприпасов и четверть миллиона галлонов горючего.

Самые серьезные потери Германия понесла на море. Были потоплены все десять эсминцев, задействованных для переброски десанта в Нарвик, а также танкер с горючим для них. Батареи береговой обороны в Осло потопили тяжелый крейсер «Блюхер». И в то время, когда военно-морскому флоту приходилось считать каждый корабль, Редер легкомысленно отправил линкоры «Шарнхорст» и «Гнейзенау» совершать не имевшие особого практического значения рейды в северной части Норвежского моря, где оба корабля получили серьезные повреждения, в результате которых выбыли из строя на несколько месяцев. В итоге у германского флота осталось всего три крейсера и четыре эсминца, готовых выйти в море. Адмирал Эрих Редер впал у Гитлера в немилость. Его флот не мог оказать сколько-нибудь ощутимое содействие высадке на Британские острова.

Уинстон Черчилль

Отретушировать неудачу англо-французских войск в Норвегии было невозможно. Ее следствием стало общественное возмущение, и консервативное правительство Чемберлена подверглось яростным нападкам даже со стороны своих сторонников. Два дня продолжалось парламентское обсуждение катастрофы в Норвегии. Сторонники Черчилля старались следить за тем, чтобы их критика стратегии ведения войны, выдвинутой Чемберленом, не затронула Черчилля, но, когда один из них стал перед ним оправдываться, Черчилль, вскочив с места, обратился к палате общин: «Я полностью принимаю на себя ответственность за все, что происходит в адмиралтействе, и готов нести свою часть горькой ноши».

Лейбористская партия опасалась настаивать на вотуме недоверия правительству, так как голосование могло лишь еще больше упрочить позиции Чемберлена. Но женщины-парламентарии, представляющие все партии, собрались в своем специальном зале и приняли решение настаивать на голосовании о вотуме недоверия, что заставило лидеров лейбористов также поддержать это требование.

Итак, 8 мая Черчилль произнес речь, ставшую началом дебатов по поводу вотума недоверия правительству. Возможно, это был самый тяжелый момент в его политической карьере. Всю свою жизнь Черчилль выступал против той политики, олицетворением которой являлся Чемберлен; а теперь ему предстояло стать главным защитником этого человека и его действий. Однако и сам Черчилль как первый лорд адмиралтейства нес ответственность за многие ошибочные решения, приведшие к норвежскому провалу и вызвавшие широкое недовольство, грозившее скинуть правительство. После двух дней перечисления военных успехов Германии, следствием чего стала атмосфера надвигающейся катастрофы, речь Черчилля изумила всех своей виртуозностью. Один из его помощников впоследствии написал:

«Постоянно засыпаемый вопросами со стороны лейбористской оппозиции, Черчилль отвечал возбужденно, порой даже со злостью… Он понимал, что защищает позиции, во многих отношениях безнадежные. Черчилль понимал, что, если самые яростные критики одержат верх, Чемберлен подаст в отставку и в этом случае премьер-министром скорее всего станет он сам. Но в течение всего кризиса его слова и поступки были до конца пронизаны лояльностью к премьер-министру».

Итоговое голосование показало, что преимущество правящей партии сократилось с более чем 200 голосов до 81 голоса. То обстоятельство, что многие члены его собственной партии голосовали против него или воздержались от голосования, убедило даже эгоистичного Чемберлена, что он не может оставаться на посту премьер-министра. Лейбористская партия, которая, по убеждению многих, теперь, в военное время, должна была иметь своих представителей в правительстве, отказалась при любых условиях подчиняться Невилю Чемберлену. Большинство считало, что его должен сменить лорд Галифакс, но все же некоторые наблюдатели заметили, что симпатии палаты общин склоняются в сторону Уинстона Черчилля. Король Георг VI, постоянно пытавшийся оказать влияние на политику, заявил во всеуслышание, что отдает предпочтение Галифаксу. Собратья Черчилля по Консервативной партии не питали к нему особой любви, памятуя о том, что он уже менял свои политические убеждения, и не раз, о том, что он снова и снова обрушивался на них с критикой по поводу слишком медленного перевооружения армии, оказавшейся — увы! — справедливой. Члены верхней палаты парламента (не избираемые) не забыли высказывания Черчилля, что в палате лордов «одни трясущиеся дряхлые пэры, пронырливые финансовые магнаты, ловкие мастера закулисных игр и жирные пивные короли с мясистыми носами. Здесь собрались все противники прогресса». Социалисты считали Черчилля ответственным за то, что во время шахтерских забастовок в Уэльсе в 1911 году были применены войска, и помнили о его роли во Всеобщей забастовке 1926 года. Слушавшие парламентские дебаты не могли не заметить, что во многих неудачах норвежской кампании виноват лично Черчилль.

Так все же почему Черчилль занял этот высший государственный пост? В своей речи он показал, что является полностью самостоятельной фигурой: до конца лояльный опальному Чемберлену, яростно сражающийся с политическими противниками, готовый признать собственные ошибки, но ни перед кем не склоняющий головы. Несомненно, большая часть английской общественности считала, что человек, в течение 30-х годов постоянно выступавший против Гитлера и требовавший перевооружения армии, чтобы остановить его экспансионистские притязания, лучше всех справится с задачей противостояния ему. И все же в данной ситуации пожелания человека с улицы значат немного. В свое время бытовало широко распространенное мнение, что лорд Галифакс — у кого возникли бы определенные сложности при управлении страной из палаты лордов — по этой причине сделал благородный жест и уступил место Черчиллю. Теперь появились более убедительные объяснения.

Судя по всему, Чемберлен предпочитал Черчилля как меньшее из двух зол. Однако для него заявить об этом в открытую означало навлечь недовольство своей партии, поэтому он решил действовать скрытно. Возможно, Чемберлен надеялся, что пребывание Черчилля на посту премьер-министра окажется коротким и он сам после небольшого перерыва снова вернется в дом 10 по Даунинг-стрит[38]. Некоторые утверждали, что чашу весов склонило обещание Черчилля сохранить за Чемберленом место в парламенте и должность лидера партии. Замечания Чемберлена, высказанные им его коллегам, позволяют предположить, что он считал назначение Черчилля на пост премьер-министра после того, как началась война, лишь вопросом времени. В одном недавно вышедшем историческом труде говорится: Чемберлен опасался, что как только Галифакс получит власть, он тотчас же начнет мирные переговоры с Гитлером.

Существует множество доказательств в поддержку этих предположений. Острые финансовые затруднения, испытываемые Великобританией, означали, что для продолжения войны неминуемо придется идти с протянутой рукой к Соединенным Штатам. Подобная задача вряд ли пришлась бы по душе Галифаксу, имевшему серьезные сомнения в целесообразности продолжения войны.

вернуться

38

Резиденция премьер-министра Великобритании (прим, перев.).

55
{"b":"229272","o":1}