Отсутствие подкреплений, которые неоднократно торжественно обещал Макартур, сделало окончательную трагедию еще более горькой. Но все же защитники Батаана к апрелю 1942 года, когда они были вынуждены сложить оружие, доказали, что японские солдаты все-таки не обладают сверхнепобедимостью. «Дерущиеся сукины сыны Батаана» стали легендой. Рассказ о «походе смерти», который им пришлось совершить в концентрационные лагеря на севере Лусона, стоивший тысяч жизней, был одним из первых свидетельств жестокого и бесчеловечного обращения с военнопленными в японских лагерях, достигших Америки. Весь мир был потрясен, американцы объединились, охваченные гневом. Писатель Уильям Манчестер, ветеран морской пехоты США, вернувшийся на Тихий океан в 80-х годах, написал:
«Они сражались с самоотверженностью, изумившей бы поколение 80-х. Что еще более удивительно, эта самоотверженность поразила бы их самих — тех, какими они были до Перл-Харбора. Среди стойких солдат Макартура были повара, техники, летчики, чьи самолеты были сбиты, моряки, чьи корабли были потоплены, и гражданские добровольцы. В числе добровольцев был один молодой американец, страдавший плоскостопием, занимавшийся на Филиппинах антропологическими исследованиями. Всего несколько месяцев назад он жил в полном одиночестве, посвящая все свободное время свингу. Раздобыв аккордеон, он научился играть трогательные мелодии, такие как «Глубокий пурпур» и «Коктейль при лунном свете». Захваченный в плен и приговоренный к расстрелу, юноша высказал свое последнее желание: он хотел умереть с аккордеоном в руках. Палачи позволили ему это, и юноша встал к стене, исполняя «Господи, благослови Америку». Такое было время».
Еще до капитуляции гарнизона Батаана Макартур перелетел в Америку. Чувства многих выражает проникновенное стихотворение, написанное в японской тюрьме:
Пусть уходит, пусть уходит, мы станем только храбрее, Пусть навеки испачкает руки в нашей крови, Вспомним, друзья, как он оставил нас умирать, Голодных и оскорбленных его беззастенчивой ложью; Как он соблазнил нас обещаниями подкрепления, Как клеветал на нас, разрабатывая планы наступления.
Однако в ту тяжелую годину Америке был нужен герой. Печать и радио, не без помощи поразительно эффективно работавшего пресс-центра Макартура, с готовностью откликнулись на этот зов. Из 142 коммюнике, вышедших в ту пору, в 109 только один человек назван по имени: генерал Дуглас Макар-тур. Части, бывшие под его командованием, назывались просто: «люди Макартура». Недоброжелатели обвиняли его в мании величия, но в то же время некоторые военные эксперты, в частности Б. Г. Лидделл Харт, называют его самым блестящим военачальником союзников за всю войну. Учтивый генерал Эйзенхауэр на вопрос о своем бывшем начальнике ответил: «Да-да, под его началом я двенадцать лет изучал основы драматического искусства».
Покидая Филиппины, Макартур сказал: «Я вернусь», и эти слова вместе со знаменитыми фразами времен нападения на Перл-Харбор, такими, как «Возблагодари господа и передай патроны», стали национальным лозунгом. Некоторые лингвисты спорили по поводу того, почему он употребил вместо модального глагола «will», придающего фразе значение «решимости, обещания, заверения, убежденности», просто «shall» — использующийся для указания неопределенного будущего. Солдаты Макартура предпочли бы услышать «мы вернемся», вспоминая, что Черчилль в июне 1940 года сказал: «Мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в глубине острова…» Возможно, морские пехотинцы говорили за всех, распевая песенку: «По милости господа и нескольких морских пехотинцев Макартур вернулся на Филиппины».
Первой подверглась нападению Малайя. Англичане ожидали этого еще с тех пор, как конвои с войсками были замечены у берегов Индокитая. Существует мнение, что стратеги императорского флота собрали транспортные суда с воинскими частями в заливе Камрань для того, чтобы отвлечь внимание всего мира от ударного соединения адмирала Нагумо, направлявшегося через океан для выполнения «Гавайской операции». В действительности командующий конвоем предпринял особые меры предосторожности, чтобы оставаться невидимым, и даже вел свои суда обходными маршрутами, чтобы сделать вид, будто истинной целью назначения является побережье Таиланда.
Первым попытался установить истину адмирал Томас С. Харт, командующий Азиатским флотом, в чьем ведении оказались все военно-морские силы Соединенных Штатов на Филиппинах. По собственной инициативе Харт отправил летающие лодки «Каталина», пытаясь выяснить, что же все-таки происходит у берегов Индокитая. Он лично проинструктировал экипажи самолетов. «Постарайтесь оставаться незамеченными и следите за тем, чтобы не спровоцировать войну».
Узнать, что происходит, не начав при этом войну, было достаточно трудно. 2 декабря одна из летающих лодок заметила в заливе 20 транспортных судов и боевых кораблей. На следующий день там уже находились 30 кораблей, но 4 декабря залив был пуст. Поискам мешала плохая погода, штормы и низкая облачность, так что летчики не могли найти никаких следов конвоя до тех пор, пока вечером 6 декабря «Локхид Гудзон» Королевских австралийских ВВС, вылетевший из Кота-Бару в Малайе, не заметил японские корабли. Другой английский самолет, летающая лодка «Каталина» из 205-й эскадрильи Королевских ВВС, осмелился подлететь слишком близко и был сбит истребителем «Накадзима» Ки-27, монопланом с неубирающимся шасси, из эскадрильи сухопутного базирования, выделенной для поддержки флота вторжения. Это было первое воздушное сражение на Тихоокеанском театре военных действий, но англичане в тот момент знали только то, что «Каталина» не вернулась на базу.
К этому времени намерения японцев стали очевидны даже тем, в чьем распоряжении не было разведывательных самолетов. 6 декабря газета «Малайя трибьюн» вышла с передовицей, озаглавленной «27 японских транспортных судов обнаружены у мыса Камбоджа». Англичане продолжали обмениваться сообщениями о замеченных судах с американским штабом в Маниле.
Вице-адмирал Королевского военно-морского флота сэр Том Филлипс прибыл 3 декабря в Сингапур во главе соединения в составе линкора «Принс оф Уэльс» и линейного крейсера «Рипалс». Филлипс, 53-летний мужчина пяти футов двух дюймов росту, держался уверенно. Он вылетел из Сингапура в Манилу, чтобы обсудить с Макартуром сложившуюся ситуацию. Рассказав Филлипсу о новых фактах обнаружения японских судов, адмирал Харт спросил его, когда он собирается назад в Сингапур.
— Я улетаю завтра утром, — ответил Филлипс.
— Если вы хотите успеть к началу войны, предлагаю вылететь прямо сейчас, — посоветовал Харт.
Японский конвой продолжал идти вперед, и по пути во всех портах к нему присоединялись новые корабли. В Лондоне приблизительно в 5 часов вечера 6 декабря генералу сэру Алану Бруку, собиравшемуся уйти из рабочего кабинета, доложили о том, что два японских конвоя в сопровождении крейсеров и эсминцев направляются на запад в сторону Малайи. Было созвано экстренное заседание военного кабинета, и министерство иностранных дел представлял сэр Александр Кадоган. По словам Брука:
«Мы внимательно изучили поступившие данные, но по положению кораблей было невозможно сказать наверняка, направляются ли они в Бангкок, к перешейку Кра или просто совершают обманный маневр и собираются обогнуть Малайский полуостров… Пока мы заседали, было получено второе сообщение, но оно ни в коей мере не прояснило ситуацию. В нем лишь говорилось, что конвой потерян из виду и все попытки обнаружить его безрезультатны».
Огибать Малайю в качестве обманного маневра? В Вашингтоне американцы также следили за продвижением японских судов с войсками. Однако их было не так-то легко сбить с толку. В половине восьмого вечера капитан Чарльз Уэллборн, вернувшись домой, заметил помощнику адмирала Старка: «Ну что же, завтра англичанам в Сингапуре будет жарко».
Японские конвои разделились на пять отдельных групп. В строго условленное время в семи различных местах должны были быть высажены десанты. Шесть десантных групп должны были быть высажены на побережье Таиланда, а самая многочисленная группа направлялась в Кота-Бару в Малайе. Один из «Гудзонов» австралийских ВВС заметил этот отряд в 65 милях от побережья, направлявшимся на юг. Летчик «Гудзона» сказал, что строй японских кораблей имеет форму буквы «Т»: впереди идут боевые корабли, а за ними транспорты. «Они были похожи на огромного скорпиона, плывущего по воде».
