Хотя Жуков не получил свежих танковых частей, наступление было поддержано ударами с воздуха, лыжными и кавалерийскими рейдами и парашютными десантами. В бой вступили уроженцы Кавказа, Казахстана и Сибири[70]. Некоторые части были специально подготовлены к ведению боевых действий в зимних условиях — так, Калинин был отбит отрядами лыжников, перевозивших орудия и снаряжение на санях. Наступление было начато в соответствии с требованием Сталина: измотать противника до предела. В это же время резко активизировали действия в тылу врага русские партизаны.
Приготовления Красной армии были осуществлены скрытно. Немцы, прослушивавшие переговоры русских, не получили никаких сведений о предстоящем контрнаступлении. Пленные на допросах только подтверждали то, что защитники Москвы находятся на последнем издыхании и в бой введены все резервы до последнего батальона. 2 декабря Гальдер записал в своем дневнике, что советская оборона находится на грани катастрофы и подкреплений больше нет. Немецкие разведслужбы были того же мнения. На летчиков «Люфтваффе», противоречащих этим удобным убеждениям и заявлявших о крупномасштабных передвижениях частей Красной армии в тылу, не обращали внимания.
В 3.00 утра в пятницу 5 декабря контрнаступление началось к югу от Калинина. Снежный покров достигал метровой толщины, и отряды лыжников перешли Волгу по льду. Из немецких штабов стали приходить крики о помощи. Танки приходилось бросать, так как их двигатели не заводились при температуре, доходившей до 50 градусов ниже нуля[71]. Легкие и тяжелые орудия, чьи откатные механизмы замерзли, не могли стрелять.
Голый палец, прикоснувшийся к металлической поверхности, пристывал к ней. Мины не действовали, и положиться можно было только на гранаты с деревянной ручкой. На следующий день силы Жукова начали согласованные действия по окружению войск противника в районе Клинского выступа, угрожавшего Москве с севера. Связь между немецкими частями была прервана, и еще совсем недавно непобедимым танковым дивизиям приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть. Многие опасались, что вся группа армий «Центр» Бока развалится. В полдень в воскресенье 7 декабря части Красной армии, появившиеся из ниоткуда, разгромили штаб 56-го танкового корпуса. Настала очередь советских войск вонзить нож в мозг немецкой армии.
Специальное соединение Красной армии, состоящее из танков, мотопехоты, лыжников и кавалерии, совершило рейд на запад по тылам отступавших немецких войск. Оно встретило немецкую танковую дивизию на единственной дороге, ведущей из Клина. Дорога, покрытая слоем льда, была забита тяжелой техникой и замерзшими немецкими солдатами.
Вскоре даже могучая четвертая танковая группа (ставшая танковой армией) обратилась в бегство. Русские ввели в бой батареи реактивных многоствольных установок «Катюша». Немцы прозвали их «Сталинскими органами» — очевидцы на всю жизнь запомнили оглушительный свист летящих по небу снарядов и землетрясение, происходившее в том месте, где они попадали в цель. Во время этого хаоса в немецкие войска стали поступать первые комплекты зимнего обмундирования. Врач-очевидец вспоминает это так: «Зимней одежды было столько, что на каждую роту пришлось всего по четыре толстых тулупа на меху и по четыре пары теплых сапог… Шестнадцать тулупов и шестнадцать пар зимних сапог на батальон численностью восемьсот человек!» 10 декабря Гудериан зафиксировал температуру минус 63 градуса. Солдаты, которым посчастливилось найти полевую кухню, обнаруживали, что кипящий суп успевал замерзнуть, прежде чем они его доедали. Те, кто снимал штаны, чтобы опорожниться, умирали от переохлаждения кишечника.
«Стоять насмерть!»
Гитлер слал армии отчаянные директивы, приказывая не отступать и сражаться, но всего за восемь дней боев группа армий «Центр» откатилась назад на 50 миль. Она отошла бы еще дальше, но начавшиеся снежные бураны остановили даже Красную армию.
Бок, тонкий дипломат, 16 декабря имел длительный телефонный разговор с адъютантом Гитлера. Он назвал состояние своего здоровья критическим — «моя жизнь повисла на тонкой шелковой ниточке», усилились боли, вызванные язвой желудка. В ответ от Гитлера пришло загадочное сообщение: «Мне бы хотелось заверить фельдмаршала Бока, что у него будет возможность поправиться». После отъезда Бока, так и не понявшего, его сместили или просто отправили в отпуск, в командование его группой армий вступил командующий 4-й армией фон Клюге. Генерал Блюментрит, начальник штаба Клюге, так описал погодные условия тех дней:
«Ограниченная видимость устанавливается на фронте лишь на считанные часы. До девяти часов утра зимний ландшафт затянут густым туманом. Наконец в восточной части небосвода появляется красный диск солнца, и к одиннадцати часам становится хоть что-то видно. В три часа дня начинает смеркаться, и приблизительно через час снова становится совершенно темно».
Приказ Гитлера стоять насмерть замедлил отступление немецких войск и свел до минимума их потери, но с надеждами захватить русскую столицу пришлось расстаться. Временная передача бронетанковых сил Гудериана группе армий «Юг» не привела и там к решающим результатам. Немцам удалось захватить Крым и Донбасс, но они не дошли до нефтяных месторождений Кавказа. Части, захватившие Ростов-на-Дону, — вскоре были выбиты из города в результате решительного русского контрнаступления.
После многообещающих первоначальных успехов продвижение группы армий «Север» также прекратилось. От ударов, нокаутировавших бы любую другую страну, Россия даже не пошатнулась. Ленинград, подобно Москве, был также превращен в неприступную крепость. Несмотря на огромные трудности и голодные продовольственные пайки, здесь не было видно никаких признаков капитуляции. Теперь стало очевидным, насколько точным оказалось предсказание полковника фон Лоссберга, сделанное перед началом работ над планом «Барбаросса». Немцы смогли на одном дыхании дойти до Смоленска в центре, до Днепра на юге и да Луги на севере. Затем они выдохлись.
Красной армии требовалось около шести месяцев на то, чтобы обучить и подготовить дивизию. На тот период в дивизии было около 12 000 человек, вооруженных винтовкой или автоматом — и больше ничем. В декабре 1941 года первые такие дивизии, организованные из призванных на военную службу в момент немецкого вторжения, начали прибывать на фронт. Подготовка солдат стала в России непрерывным процессом. Миллионам предстояло пройти через это — в Советском Союзе было около 35 миллионов мужчин, годных для военной службы!
Морозы не щадили никого, и их цена для армии была очевидна всем. Большинство немецких военачальников хотело подготовить линию обороны и отвести за нее войска. Однако подготовка оборонительных сооружений зимой была делом непростым. «О том, чтобы рыть окопы, не могло быть и речи, — писал Блюментрит. — Застывшая земля стала твердой как сталь». В дни, предшествующие Рождеству, страдать от морозов начали не только солдаты группы армий «Центр». К этому времени застыла вся линия фронта. Военный врач вспоминает:
«И в этот невыносимый мороз, когда дыхание застывало и из носа и с бровей постоянно свисали сосульки, когда даже думать было трудно, немецкие солдаты сражались… Ими двигали выучка и дисциплина, а также теплящаяся где-то искорка инстинкта самосохранения. Но когда рассудок солдата немел и воля оставляла его, он просто валился в снег. Если этого солдата вовремя замечали, друзья пощечинами и тычками приводили его в чувство, ибо его жизненный путь еще не был завершен, и солдат, с трудом поднявшись на ноги, приходил в себя. Но если он, упав рядом с дорогой, успевал пролежать слишком долго, ветер заносил его снегом, и вскоре от него оставался лишь едва различимый белый холмик».
Гитлер запретил отступать. Он с издевкой спрашивал своих раздетых солдат, неужели им будет теплее, если они отойдут на 50 миль назад. Фельдмаршал фон Бок был не единственным военачальником, снятым с должности: были отстранены все командующие группами армий, а также фельдмаршал фон Браухич, главнокомандующий сухопутными войсками. Вышедший после разговора с фюрером с серым лицом, Браухич сказал: «Я отправляюсь домой. Он меня выгнал. Я так больше не могу».
