– Что, поматросил и бросил? Да чтоб тебя у Босфора раздавили Симплегады, чтоб тебя заманили Сирены, чтоб тебя ограбила Сцилла, а Харибда разбила твой корабль в щепки!

Потом сын Одиссея от Цирцеи Телагон отомстил отцу за то, что он бросил их. Телагон добрался до Итаки, убил Одиссея и женился на Пенелопе.

Он увёз Пенелопу и Телемака (сына Одиссея от Пенелопы) на Эю, где Телемак женился на Цирцее. Таково содержание последней, третьей поэмы Гомера из троянского цикла, так называемой «Телагонии», дошедшей до нас лишь в пересказе (она погибла при пожаре Александрийской библиотеки).

От берега Кавказа Одиссей, ведомый попутным Бореем, пошел к Боспору Фракийскому (Босфору). У Босфора он, привязанный к мачте, слушал пение сирен и едва избежал искушения сойти на берег.

Как трактовать это приключение? Сирены – родственницы русской птицы Сирин. Вероятно, у Босфора жило арийское племя, которое ей поклонялось (соседи лотофагов).

Снова перед нами пародийный пересказ приключений аргонавтов. Аргонавтов от сирен спасает Орфей, который звуками кифары заглушил их голоса. Одиссей же, естественно, схитрил – он залепил воском уши товарищей, а сам, привязанный к мачте, наслаждался пением сирен.

Затем Одиссей прошёл между Симплегадами – скалами у пролива Босфор (так эти скалы называли все античные историки и географы). Попутное течение ему помогло. Это течение мешало только судам, входящим в Понт.

За Босфором Одиссей едва отбился от пиратов. Сцилла, полагаю, – имя пиратской атаманши, морской амазонки. Пираты подстерегали торговые суда у устья Босфора, так как это самое удобное место для засады. В бою Одиссей потерял шесть человек команды. Наконец он вошёл в Мраморное море и пристал к острову Тринакрия. Если бы мог, он бы прошёл мимо этого острова (боясь встречи с островитянами), но команда устала, да и на море шторм.

Думаю, остров Тринакрия – это Проконесс, единственный крупный остров Мраморного моря.

Буря на море не стихала. Снова дул сирокко (Нот), тот самый, что завёл корабли Одиссея в Чёрное море. «Месяц там свирепствует Нот, порою лишь Эвр поднимается восточный». Теперь Одиссею нужен северный ветер – Борей! Но ветра нет. Одиссей заперт на острове.

О дальнейшем, видимо, рассказывал анекдот такого рода (чтобы понять суть анекдота, нужно знать, что принести в жертву означает просто отобедать: во время обеда древние греки сжигали на жертвеннике кости и внутренности подаваемых к столу животных).

После этого приключения корабль Одиссея ушёл в море. Там его вновь подхватил сирокко и снова понёс к Босфору, где он и потерпел кораблекрушение.

После этого Одиссей, единственный оставшийся в живых, ухватясь за обломок мачты, поплыл по морю. Его пронесло через Босфор мимо пиратского корабля Сциллы и опасных скал Харибды и вынесло в открытое море, в Понт. Одиссея несло девять дней и прибило к пустынному острову Огигия. Заметим: в девяти днях пути на север от Босфора расположен остров Змеиный, что напротив устья Дуная.

Одиссея на острове Огигия приняла в свои объятия нимфа Калипсо. Одиссей не уклонился от объятий, он знал толк в нимфах. «Принят я был благосклонно богиней», – рассказывал потом Одиссей царю Алкиною.

Но время шло. На острове Огигия Одиссей провёл семь лет. И эти семь лет уместились всего в нескольких строках поэмы Гомера. Одиссей за это время успел обзавестись целым детским садом. Калипсо родила ему четырех сыновей – Латина, Навсифоя, Навсиноя и Авсона. Их имена нам сообщил Аполлодор Афинский и другие античные авторы.

Семь лет – срок немалый. За это время, если верить Гомеру, Одиссей и Калипсо успели друг другу осточертеть: «Хладный сердцем к богине, с ней ночи он делил принужденно в гроте глубоком, желаньям ее непокорный желаньем». Да… Легко предположить, как к этому относилась Калипсо! Верно, пилила его по всякому поводу. И вот результат.

Где мы застаем Одиссея через семь лет? Он бродит по берегу острова. Судя по всему, произошла ссора, и Калипсо выгнала его из грота. Вероятно, ссора была столь неожиданной и крупной, что Одиссей, семь лет бродивший без толку по острову, вдруг в течение четырёх дней соорудил какое-то жалкое и комичное подобие судна. Представлял из себя сей корабль наскоро сколоченный плот. Вместо бортов Одиссей использовал плетень, а вместо паруса – кусок холста. Нельзя без смеха читать оправдания Одиссея, будто эти его действия были вызваны внушением богов.

И вот он натянул холст (парус) и отчалил. Калипсо и дети стояли на берегу, и вслед беглецу летело что-то вроде «скатертью дорожка!». В пересказе Одиссея напутствия Каллипсо несколько облагородились: «призвала она ветер попутный».

Одиссей плыл от острова Змеиный на плоте 18 суток. Одиссей делает круг, он медленно идёт от Змеиного острова к Крыму, а у берегов Крыма его подхватывает течение и несёт мимо земли циклопов-аримаспов и тавро-скифов к земле феакийцев.

У берега феакийцев он три дня борется с бурей. Буря разбивает плот Одиссея. Ему приходится преодолевать оставшееся расстояние по бурному морю вплавь. Он чуть не тонет, запутавшись в покрывале, подаренном ему Калипсо, и поминает нимфу недобрым словом.

Волна выбрасывает его на остров. Он едва приходит в себя. И начинается новое забавное приключение.

Кстати, где расположена земля феакийцев? Кого Гомер называет феакийцами? Откроем «Одиссею».

Из земли Гиперейской феакийцев выгнали циклопы на остров Схерию. Гиперию некоторые учёные помещали в Северной Греции, а Схерией они считали Крит или Сицилию.

Не могу с этим согласиться. Если циклопы – это аримаспы (призываю в свидетели Страбона!), то феакийцы жили рядом с аримаспами. Думаю, они жили в устье Дуная, который втекает в Чёрное море двумя рукавами. Тогда Схерия – земля, защищённая с двух сторон потоками Дуная.

Здесь жило племя агафирсов. Обычаи агафирсов схожи с обычаями феакиян, об этом можно судить по рассказу Геродота: «Агафирсы, напротив, отличаются самыми мягкими нравами и очень охотно носят золотые украшения; женщинами агафирсы пользуются сообща, с тою целью, чтобы быть братьями между собою и родными и не возбуждать друг в друге ни зависти, ни вражды». Когда аргонавты оказываются у феакийцев, они также отмечают, что местные жители любят носить золото.

Описание нравов агафирсов напоминает фантазии утопистов об общности жён в идеальном обществе. Для Гомера общество феакиян также идеальное общество, пример для подражания, но он не удерживается и начинает подтрунивать над фривольностью их нравов.

И вновь перед нами пародия на приключение аргонавтов. Аргонавты в гостях у феакиян, разумеется, соблюдали приличия, но не таков был Одиссей!

Одиссей спал у берега реки (вероятно, Дуная). И тут к берегу с подругами приехала царевна Навсикая. Навсикая и ее подруги стирали бельё – свадебные платья и сорочки. Потом купались. «Они искупались в реке и, натершись елеем, весело сели на мягкой траве у реки за обед свой…»

Купальников в то время не носили, так что всё последующее действие девушки были нагими. Гомер сравнивает подруг с нимфами и превозносит прелесть Навсикаи, которая «красотою девичьей всех затмевает».

Мячик, случайно брошенный во время игры рукой Навсикаи, разбудил Одиссея. В переводе В. А. Жуковского последующие действия Одиссея выглядели так: он «жиловатой рукой… свежих ветвей наломал, чтоб покрыть обнаженное тело». Но на самом деле Гомер сказал проще: «С листьями ветку в чаще сорвав могучей рукою, чтобы на теле прикрыть обнаженное стыдное место, быстро пошел он…» (Так это место звучит в точном переводе П. А. Шуйского.) Одиссей шёл, «как лев, с налитыми кровью глазами, который идёт на быка».