Линдей установил панель на место и обтер платком вспотевшее лицо. Снова несколько часов возился он в доступной части двигателя и все без толку! Раз уж не успел как следует изучить его на земле, теперь и советы специалистов мало чем помогут. Оттуда не видно, в чем загвоздка."

Проверьте то, просмотрите это". — "Да разве скоро разберешься в такой сложной кухне! — вспылил Линдей. — Эх "наставники"! Чем хотят поднять дух? Посулами, трескучими фразами о долге, мужестве! Заверениями, что молят всевышнего! — Линдей горько усмехнулся. — Хороших похорон и то сделать не смогут. Что хоронить? В лучшем случае поставят памятник, возле которого влюбленные будут назначать свидания… А Лизи? Неужели не могла найти простых теплых слов? Видно читала написанное заранее. Нет, не любит она его. Ветреная, пустая девчонка! Ей лишь бы развлечения да наряды. Она и льнула к нему только, когда он был при деньгах. Не то, совсем не то хотелось услышать ему с Земли"."

Капитан Линдей, ваш счет в банке утроится, если вы первым достигнете Луны", — вспомнил он. Мерзавцы! И это говорят, зная, чем может кончиться посадка при неисправном двигателе. Снова торопят! Русские-то летят, догоняют! Ну и черт с ними! Он не будет ломать себе шею. Жизнь дороже… А как же утроенный счет? Линдей подумал и махнул рукой. Доллары нужны живому, а не покойнику. К черту спешку! Время еще есть, и он постарается наладить двигатель. А треснуться об Луну никогда не поздно. И он с жаром принялся за работу.

— "Фалькон"! "Фалькон"! — неожиданно раздался громкий мужской голос.

Линдей вздрогнул. Русские! Это их акцент. Как сильно гремит динамик… Да они же совсем близко!…

Ослепительный солнечный свет ворвался в иллюминатор. "Фалькон" вышел из лунной тени. С бешено вьющимся сердцем, Линдей следил за стрелкой хронометра. Десять минут! Ровно десять минут до начала торможения! Правда, двигатель не развивает полной тяги, но уже работает куда лучше. Молодец, этот русский парень! С помощью его советов удалось кое-что сделать. Теперь он имеет козыри в проклятой игре со зловещей старухой! Во всяком случае, есть шансы уцелеть!"

Крепись, дружище! Все будет в порядке! Постарайся сесть возле нас", вспомнил Линдей слова русского космонавта.

Вот это разговор, который нужен! Каков бы ни был исход посадки, а на душе легче, когда знаешь, что тебя ждут и готовы оказать помощь.

Пять минут до начала спуска! Линдей склонился над журналом."

Всем! Всем! Я "Фалькон"! Начинаю торможение. Рассчитываю прилуниться около советского "Метеора". Да поможет мне бог!" — записал он. Потом прочитал и решительно вычеркнул последнюю фразу.

Две минуты… Одна… Линдей неестественно звонким голосом передал в эфир записанное и нажал кнопку запуска двигателя.

Благополучно совершив посадку, советские космонавты включили радиомаяк для ориентировки Линдея.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась пепельно-серая равнина. Лучшего места для прилунения, пожалуй, не найти. Американский космонавт сообщил, что ему удалось частично устранить неисправность и он решил идти на посадку."

Сажусь около гор. Двигатель трясет. Следите! Если останусь жив…" На этом последняя радиограмма оборвалась. На вызовы Линдей больше не отвечал.

Захлопнув аппаратный журнал, Крамов выключил рацию.

— Павел Кузьмич, надо выходить на поиски.

— Да, выжидать бесполезно, — согласился ученый.

Крамов взял планшет с лунной картой.

— Линдей сел где-нибудь здесь, — указал он на горную цепь. — Я в иллюминатор хорошо видел пламя двигателя в той стороне.

— Собирайтесь, друзья! — распорядился Павел Кузьмич и начал готовиться к выходу из корабля.

Он сильно волновался. Приближается долгожданный момент — первые в истории человечества шаги по Луне. Какое счастье, что это выпало на их долю! Надев гермошлем, Павел Кузьмич включил закрепленную на грудной части скафандра рацию и оглянулся на друзей. Они уже приготовились.

Статный, широкоплечий Крамов, казалось, заполнил всю кабину. Его лицо было спокойно. Ни одним жестом он не выдавал своих чувств. Вот только глаза слишком уж блестели за стеклом гермошлема.

Светлана, дрожащими от волнения руками, торопливо расправляла складки скафандра.

— Присядем, — сказал Павел Кузьмич. Космонавты сели. — Ну вот, теперь можно идти.

Крамов шагнул к выходному люку и снял запор. Со свистом устремился из кабины воздух. Крышка люка откинулась. Сбросив легкий трап, он жестом пригласил Павла Кузьмича выйти первым и подал ему свернутое на древке знамя.

У старого ученого от волнения заколотилось сердце. Приняв знамя, он сошел по трапу и ступил на ноздреватую, обожженную огненным дыханием посадочных двигателей поверхность Луны.

Суровый безжизненный пейзаж. Ноги ступают по припорошенной пылью пористой породе. Когда-то, миллионы лет назад, здесь бушевали огненные смерчи. Раскаленные газы взлетали пламенными гейзерами. Бесчисленные вулканы выбрасывали тучи пепла. Кипящая лава растекалась и, застывая, покрывала планету. Титанические силы вздували кору. Не выдержав колоссального давления, гигантские пузыри лопались, а их застывшие рваные края образовывали горные цирки — немые свидетели катастроф далекого прошлого.

Так ли это было? Кто знает. Но Крамов не сомневался, что Луна откроет человечеству свои тайны. Может быть, и Земля, прекрасная планета жизни, была когда-то такой же? Крамов огляделся по сторонам. Как все-таки хорошо, что она удержала атмосферу! А здесь — первозданный, сохранившийся в неприкосновенности мир. Ни дожди, ни ветры, ни кипучая деятельность живых существ не потревожили вечного покоя. Только бомбардировка мелких метеоритов разбила в пыль поверхностный слой, да кое-где зияют воронки от падения больших космических глыб.

Идти легко, что ни шаг, то прыжок. А снаряжения у каждого не меньше чем на полсотни "земных" килограммов.

Павел Кузьмич никак не приспособится рассчитывать движения. Он то и дело взлетает вверх, а потом опускается, смешно болтая длинными ногами.

Светлана — неплохая спортсменка — быстро освоилась в непривычной обстановке и, перескакивая через широченные трещины, ставит рекорды, какие не снились ни одному прыгуну на Земле.

Сколько километров прошли? Сказать трудно. По земному времени идут около двух часов, а по лунному — каких-нибудь три-четыре минуты. Ведь тут сутки "чуть-чуть" длиннее.

Крамов взглянул на походный радиокомпас. Стрелка указывала острием на "Метеор". Непрерывно излучая радиоволны, маяк космического корабля словно протягивал руку помощи людям, затерявшимся в чужом неприветливом мире.

— Хорошая штука радио, — с удовольствием отметил Крамов. — Особенно здесь, где магнитные компасы не действуют.

— Андрей Петрович! Светлана! Вот они, горы! — раздался в наушниках голос Павла Кузьмича.

Ученый остановился на возвышенности и смотрел вперед. В несколько прыжков Крамов и Светлана оказались возле него. Из-за непривычно близкого горизонта поднялись остроконечные вершины горного хребта. На фоне черного неба они казались совсем рядом. Очень отчетливо была видна каждая складка, каждый уступ. Освещенные солнцем белые грани скал и непроницаемые тени создавали причудливые световые контрасты. Каменные исполины словно висели над горизонтом в самых невероятных положениях.

Впечатление было ошеломляющим. Не находя слов, космонавты стояли завороженные невиданным зрелищем.

— Вот это да-а! — прошептала изумленная Светлана.

Крамов приветственно поднял руки.

— Здравствуйте, Лунные горы! — крикнул он и, схватив стоящую рядом девушку, высоко подбросил ее вверх.

— Ой! — перепугалась Светлана. Но Крамов ловко ее поймал.

Павел Кузьмич улыбнулся. Дети, настоящие дети! Вот что значит молодость!

— Товарищ майор, что это за эмоции! — с напускной строгостью спросил он.