чертовски устали. Хотя погодите, я вызову камергера, чтобы он вас проводил.
В Сиане светало поздно. К тому времени, как молчаливый провожатый – Уилл не был
уверен, тот ли, что провёл его к королю, или уже другой – указал Уиллу путь по лабиринту
коридоров к отведённым ему покоям, небо едва начинало розоветь, понемногу высветляя
очертания деревьев в дворцовом парке. Уилл распрощался с королевским камергером
возле дверей в свои комнаты, дождался, пока тот удалится беззвучной поступью, какой
тут ходили все – и лишь тогда переступил порог, плотно закрыл за собой дверь и опёрся о
неё спиной.
Он не знал, что ему делать.
Как он понял из болтовни недовольных придворных, всё южное крыло дворца было
отведено под многочисленную свиту Риверте, сопровождавшую своего господина в
Сиану. Уиллу достались апартаменты из трёх комнат, где со всеми удобствами могли бы
разместиться человек восемь. Он не привык к такому – ни у себя в Хиллэсе, ни в тех
замках, где он жил с Риверте, не было заведено так бездумно транжирить свободное
место. У хиллэсцев была в традиции скромность, а Риверте привык жить по-военному,
тщательно распределяя ресурсы. Здесь же всё было странным, непривычным, неуютным и
враждебным.
Уиллу так хотелось домой.
Он ощупью пробрался через тёмную прихожую, потом через такую же тёмную гостиную,
оказавшись наконец в спальне, где тоже было хоть глаз выколи – шторы оказались
опущены на ночь, даром что занимавший апартаменты гость ещё не вернулся. Уилл
порадовался, что, по крайней мере, шустрые замковые слуги не стали дождаться его
возвращения – сейчас он меньше всего на свете хотел бы видеть кого бы то ни было. Он
пошарил ладонью по ночному столику у изголовья кровати, пытаясь нащупать свечу,
потом махнул рукой и разделся в темноте. Когда слишком тесные штаны, слишком узкий
жилет и слишком просторная рубашка – ох, одна беда с этой столичной модой – наконец
оказались на спинке кресла, Уилл, всё так же ощупью, влез в постель, зарываясь в
одеяла…
И завопил от неожиданности, ткнувшись ладонью в твёрдое плечо, лежащее там, где он
надеялся найти подушку.
– Отчего вы так громко орёте, Уильям? Вы мне не рады? – осведомился граф Риверте из
полной тьмы, и Уилл, подскочив, заметался по кровати.
– С-сир! В-вы! Я вас не ждал…
– Я так и понял. Перестаньте скакать у меня по ногам, будьте любезны.
Уилл сел на пятки – он надеялся, что на собственные – и, прерывисто дыша, слушал, как
Риверте несуетливо двигается в темноте. Он сам не знал, почему так переполошился – его
сердце колотилось, как бешеное. Сухо чиркнуло огниво, потом вспыхнула свеча, и Уилл
увидел знакомую ленивую улыбку на лице, находящемся так близко от его лица, что
достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться этой улыбки пальцами.
Риверте поправил свечу и откинулся на подушку, подперев щеку кулаком и глядя на
Уилла снизу вверх. Он был в нижних штанах и сорочке с расшнурованным воротом, и
Уилл мог видеть его мускулистую грудь, спокойно поднимавшуюся и опускавшуюся в
такт ровного дыхания. Чёрные волосы графа, ещё недавно безупречно уложенные, слегка
растрепались и примялись у висков. Кажется, только что он спал, а Уилл его разбудил…
Это, впрочем, совершенно не отвечало на вопрос, что он вообще здесь делает. Они не
виделись с тех пор, как Уилл вместе с общим кортежем покинула замок Галдар, где они
жили последние несколько месяцев, и не разговаривали с тех самых пор – уже больше
недели… и не были так близко друг к другу всё это время.
– Уильям, если вы будете продолжаться пялиться на меня так, я решу, что вы мне и впрямь
не рады.
– Что вы здесь делаете? – выдохнул Уилл.
– Сплю, как видите. Или пытаюсь спать – это недурно мне удавалось, пока вы не
принялись тут топтаться. Никакого снисхождения, а я ведь пашу с утра до ночи на благо
империи, как вол, – проворчал он, и Уилл, повысив голос, сказал:
– А почему вы решили выспаться именно в моей постели?!
Риверте моргнул. Похоже – а верней, он старался, чтоб на это было похоже – вопрос
поставил его в тупик. Потом его рука вдруг скользнула у Уилла по ноге – от щиколотки к
колену, а оттуда по бедру – неторопливо, дразняще, так, что по телу Уилла прошла дрожь,
такая сладкая и такая знакомая.
– И верно, Уильям, мне трудно припомнить, когда я в последний раз высыпался в вашей
постели. – Голос Риверте был как мёд, льющийся из глиняного кувшина на свежий
душистый хлеб. – Но, видите ли, вернувшись в свои апартаменты – очень удобные, надо
сказать – я обнаружил в собственной постели сиру Ирену.
Сира Ирена?.. Та белокурая зеленоглазая красавица, что проявляла повышенный интерес к
планам захвата Аленсийского княжества? Уилл сглотнул.
– В-вот как. И ч-что же она там делала?
– Понятия не имею. Она уснула, бедняжка, так и не дождавшись меня, и спала так сладко,
что я счёл неучтивым вышвыривать её из постели, хотя в первый миг преисполнился
решимости это сделать.
– Так вы её не приглашали? – Уилл не смог побороть прозвучавшее в голосе облегчение, и
Риверте фыркнул.
– Приглашал? Вот ещё. Это Сиана, Уильям, здесь не размениваются на такие мелочи, как
испрашивание позволения, прежде чем забраться в чужую постель. И я тому лучшее
подтверждение. Вы меня прогоните?
– Нет, – прошептал Уилл, чувствуя, как впервые за весь этот бесконечный вечер
напряжение отпускает его плечи. – Нет.
Ладонь Риверте легла ему на шею, мягко притягивая ближе. Уилл позволил ей это,
юркнув между одеялом и крепким тёплым телом, вытянувшимся в кровати. Риверте не
убрал руку с его шеи, только слегка переместил ладонь, чтобы Уилл мог улечься
поудобнее. Другая его рука легла Уиллу на живот, так легко и естественно, словно там ей
было самое место. Уилл чувствовал дыхание Риверте на своей макушке, оно слегка
шевелило ему волосы, и он беззвучно вздохнул. Тихое, спокойное тепло разливалось по
его телу от этих прикосновений и этого дыхания – так, как было всегда за эти шесть лет.
И разве когда-нибудь это может перемениться?
– Ну? – спросил Риверте; Уилл чувствовал, как губы графа движутся у него в волосах. – И
где вас носило полночи?
– Я гулял, – пробормотал Уилл, закрывая глаза.
– Гуляли, вот как? И где же?
– Всюду. Я заблудился.
– Напомните мне завтра, я нарисую вам карту местности.
– Вы вряд ли найдёте на это время.
– Та-ак, а это ещё что такое? Упрёки? Недовольство? – Риверте слегка отстранился, его
пальцы легли Уиллу на подбородок, и Уилл неохотно поднял голову, глядя ему в лицо.
Риверте снял свои кольца – он знал, что Уилл их не любит, ему было неприятно
чувствовать на коже холодное прикосновение металла. Сейчас они лежали на столике,
слабо поблескивая в свете единственной свечи, и пальцы Риверте у Уилла на подбородке
были такими тёплыми.
– Нет, – шепотом ответил он, глядя Риверте в слегка прищуренные глаза. – Ничего
подобного. Я понимаю, что вы… что вы были… и будете… заняты. Это же Сиана.
– Да, – вздохнул Риверте, выпуская его подбородок. Рука, только что касавшаяся лица
Уилла, скользнула Риверте под голову, и он откинулся, глядя в потолок и рассеяно
приобнимая Уилла другой рукой. – Это Сиана. Хотели – получайте.
В последних словах едва заметной тенью мелькнуло раздражение. Уилл промолчал. Хотел
ли он в Сиану? Со стороны, быть может, так и казалось. Он давно просился сюда –
Риверте ездил в столицу раз пять или шесть за последние два года, с тех пор, как Руван
сдался и война за расширение Вальенской Империи временно прекратилась. Уилл всякий
раз просился с ним, и всякий раз Риверте ему отказывал и уезжал один. Но на этот раз сам
