— За здоровье короля! — На задних рядах разливали.

Некоторые спали.

Ловец решил пробираться ближе к председательствующему. Он затылком чувствовал с десяток устремленных на него взглядов, не предвещавших для него ничего хорошего.

Меч мешал, путаясь в ногах. Ловец пару раз зацепился шпорами за что-то или кого-то, но никто не обратил внимания. Все бурно обсуждали только что прозвучавшее выступление, а председатель, бешено звеня в колокольчик, пытался утихомирить чересчур политизированную публику.

— Вы зарегистрировались? — остановил их подряженный на канцелярскую работу паж.

— Да, — соврал Ловец, и твердой рукой подвинул мальчишку в сторону.

— Вы куда? — не унимался юнец. Для солидности он положил руку на рукоять меча, что, однако, не возымело никакого действия.

Они прошли к самой трибуне, рядом с которой и расположились, сев на ковер. Им освободили место те, кто наслаждался действом с самого утра. Судя по виду, один из любителей политических ристалищ не вылезал из зала уже несколько дней.

— И что дальше? — спросил Сашка.

— Да кто ж его знает.

Ловец принялся озираться по сторонам. Как и следовало ожидать, никого из знатных дворян провинции на Сейме не было. Все первые скамьи были заняты мелкопоместной шушерой, которая отрабатывала хозяйский хлеб, представляя на "высоком собрании" гербы магнатов. Владетельные сеньоры на подобные сборища не приезжали. Зачем? Все важные вопросы решаются или при дворе, или в высших ведомствах королевства. Разномастная мелочь, подпоясанная рыцарским поясом, и с рыцарскими шпорами на сапогах, пользовалась поводом для знакомств, ссор, свадеб и поминок.

— Рыцари! Сегодня День Рождения моего друга и кровного брата Павла д` Кима. Поприветствуем его! — сообщил свое персональное мнение по одному из очень важных вопросов полупьяный делегат. Он, видимо, с большим трудом пробился к трибуне с задних скамеек: его кафтан был разорван в нескольких местах.

Председатель не стал его перебивать, устало ударил деревянным молотком по маленькому гонгу, дождался, когда отшумят приветственные возгласы, и объявил о предоставлении слова барону Александру д` Гулиа.

Барон вышел из-за высокой трибуны председателя Сейма походкой человека, уверенного в себе и в своих возможностях. Ловец определил барона как "лома", который сможет повернуть настроение зала в нужную для себя сторону.

— Гере! Хочу присоединиться ко всем здравицам Его Королевского Величества и всех других достойных рыцарей, коих упомянули депутаты нашего высокого Сейма. — Д` Гулиа говорил, твердо расставляя окончания и тщательно проговаривая согласные. — Наше высокое собрание должно решить немало важных дел, и я хотел бы обратить всеобщее внимание на одну из самых трудноразрешимых в нашей провинции проблем.

Проникнуться сложностью и глубиной провинциальных трудностей аудитория не смогла. Зал жил отдельной от трибуны жизнью и не желал, чтобы ему мешали.

— Я призываю в свидетели славных рыцарей, — упрямо наклонив голову, продолжил барон, — что род д` Гулиа никогда не был пособником низких нелюдей. Наша фамилия всегда стояла на страже интересов короля и его подданных, то есть человеческого населения государства, созданного стараниями наших предков. Знаю и помню, что все здесь присутствующие дворяне делали и делают то же самое. Так?

— Да!

— Верно!

— Правильно!

Криков редких слушателей было достаточно, чтобы барон, воинственно подняв руки, призвал в свидетели Богов и сразу же перешел к сути дела.

— Среди нас появился человек, презревший своими поступками наследие наших предков. Он оказывает покровительство нелюдям и распространяет ересь среди своих крестьян, недостойное поведение которых служит дурным примером для вилланов его соседей из поместий д` Гизо и д` Варра.

Внимание зала барон так и не захватил. Речи по поводу заговоров нелюдей против дворянства уже давно стали нормой среди рыцарства. Но выступающий, как заметил Ловец, совсем не расстроился, что его почти никто не слушает. Даже председатель проявил лишь сдержанный интерес. В конце концов, только он имел право говорить от имени короля.

— Ни одно из этих деяний не противоречит букве и духу законов нашего славного королевства. И посему я удивлен тем фактом, что вы не сообщили о своих подозрениях начальнику уездной полиции или жандармерии.

Д` Гулиа, казалось, не заметил намека королевского представителя и продолжил еще более энергично.

— Нет! Я не жалуюсь. Благородные рыцари привыкли решать свои проблемы сами, а не прятаться за спинами трусливых никчемных полицейских ищеек. Рыцарю недостойно жаловаться на трудности. Рыцарь всегда преодолевает их сам. Мы — соседи этого помещика — пытались с ним договориться. Более того, мы вызывали его на спор, который разрешается волею Всевеликих Богов.

— И что? — поинтересовались из зала.

— Он не явился на условленное место! Скажите, можно ли назвать этого человека трусом? — Барон принял одобрительный гул дворянства как санкцию на оскорбление, и поэтому со вкусом произнес. — Он трус.

— Не соблаговолит ли уважаемый барон д` Гулиа уточнить свои претензии и назвать имя рыцаря, столь недостойное поведение которого требует нашего внимания. — Хотя председательствующий и устал управлять этим благородным базаром, но все же старался исполнять свои обязанности в точности.

— Владетельный сеньор, отказавшийся почтить нас своим присутствием, вступил в сговор с речными русалками и тритонами, а также с лешими и лесовиками. Он затеял строительство речной дамбы, перекрывшей реку, протекающую через многие поместья нашей провинции, чем рискует навлечь на всех своих соседей гнев Богов и нарушить сложившийся баланс Священных сил в округе. Его имя — граф д` Марон.

Ловец нисколько не удивился, когда услышал имя Учителя. Несмотря на то, что его бывший наставник остался не у дел, знания и опыт умного человека должны были куда-то использоваться. Одними балами да охотами заниматься в качестве интеллектуального времяпрепровождения не будешь.

— Что вы предлагаете, барон? — спросил председательствующий. Он насупил свои незаметные белесые брови. — Какое решение на ваш взгляд должно вынести наше высокое собрание?

— Мы должны остановить недостойные действия графа д` Марон. Потребовать от него, чтобы он подчинился и, если он не пожелает прислушаться к мнению общества, выступить Наказующим походом дворян нашей провинции.

Последние слова барона прозвучали в тишине. Зал ждал. "Наказующий поход" сродни выступлению против короля, на которое дворянство может пойти, если, по мнению рыцарского общества, не осталось никаких других средств урезонить власть. До последнего времени не то что вслух высказаться о таком никто не мог, даже подумать было опасно. Иоан Страшный постарался в свое время, наводя порядок в данном ему богами королевстве, — утопил в крови пару подобных "наказующих походов".

Революционное предложение застало врасплох и председателя, так и замеревшего с молотком в руках, занесенным для удара по гонгу. Ему вдруг перестало хватать воздуха, а плотные складки корсета парадного дублета стали слишком сдавливать бока. Ловцу показалось, что представитель короля сейчас более всего похож на высохшую воблу с выпученными пустыми глазами и открытым ртом. Его лихорадочные мысли также больше подходили обитателю воды, нежели благородному рыцарю:

"Канцлер голову снимет… Мамочки! Что теперь делать?"

— Позвольте мне разъяснить это недоразумение, гере председатель? — пришел на помощь застывшему чиновнику Ловец.

Поднимаясь с ковра, он решил использовать редкую возможность побыть в центре всеобщего внимания и тем самым частично обезопасить себя от преследователей. Это могло показаться безрассудством, но шансы на выживание стремительно возросли, особенно после того, как Ловец провозгласил себя представителем графа д' Марон.

— Докажите ваши полномочия, — потребовали с трибуны.

— Мое честное слово и свидетельство герольда, прибывшего в поместье светлейшего моего сюзерена графа д` Марон и объявившего приглашение короля.