Сашка аккуратно сложил бумажку и вложил в книгу на туже самую страницу, где она пряталась.

— У девочки оказывается глубокие проблемы.

Он обреченно посмотрел по сторонам и заметил на столе нечто, что заинтересовало его еще больше, чем открытие собственных способностей по части грамотности. Меч в ножнах, большое зеркало, картины и даже книжки — все это было терпимо и при большом допущении подходило для этой комнаты и для этого дома, но вот серебристые очки с наушниками и антенной, растущей из правой дужки…

Саша осторожно взял их в руки и одел.

— Welcome to your Homecomputer! — Перед студентом развернулся знакомый, чудесный мир.

"Кажется, я нашел счеты, — подумал Сашка и вспомнил, где он видел пейзаж с березками. — Вылитая этикетка водки "Русская".

— Please, enter your password.

Удивления не было.

Встреча.

С ним?… С ней?

В голову лезли всевозможные мысли и мыслишки. Например, он был почти уверен, что распоряжение о том, чтобы Лиза пришла к нему на ночь, дал не граф, а его супруга, то есть Ио. Эта скользкая мыслишка была самой неприятной из всех. Она оттенялась размышлениями об Учителе, Сашке и желанием поскорее прийти в форму.

Ловец целыми днями слонялся по саду, выходил в поля, долго плутал в лабиринте, хотя прекрасно знал, где выход. Ему доставляло удовольствие идти и ни о чем не думать, ни о чем не заботиться. Край этого островка обитаемого мира был обозначен литой решеткой, за которой расстилались поля, сквозь которые по обе стороны дороги тянулась каштановая аллея. Солнце светило в бело-серые согнутые спины работающих вилланов.

Раньше никакой решетки и в помине бы не было, как, впрочем, и сада вокруг дома, и широких окон, и просторных веранд. Дом должен был быть настоящей крепостью со рвом, заполненным водой, и очищенной перед стенами территорией. А что сейчас?

Ловец оглянулся на многоэтажный дом, который предстал перед ним в своем великолепии. Издалека он был похож на краснокожее доисторическое чудовище, спрятавшееся среди нагромождения старых грязных камней. Отсвечивающие бликами окна щурились на человека многочисленными глазищами.

Нет. Здесь тебе не пограничные баронские замки, где каждый день война. В срединных уездах королевства можно себе позволить спокойствие паркового уюта и чистоту мраморного бассейна. И то, все это потому, что Бадуэн Великолепный, повоевав первую половину своего царствования, покончил с дворянской вольницей и приказал срыть замковые укрепления, чем лишил подобных этому "чудовищ" панциря и внес в архитектуру неоценимый вклад.

Теперь повсюду вместо стен сады и газоны.

Издалека приближался стрекочущий звук газонокосилки, механически щелкающей своими шестеренками. Овеществленная мечта всякого мелкого клерка из какой-нибудь столичной конторы — стричь газоны в пригороде Золотого Города.

— Во всем виноваты вот эти вот! — Газонокосилка обиженно звякнула металлическим корпусом. — Понаделали, понимаешь!

— Джон, ну что ты, в самом деле! Выскочил из кустов, как черт из коробки и раскричался. Что тебе машинка сделала?

— Что сделала?! А из-за таких вот ведьминских поделок нам на полях делать нечего.

— Так уж и нечего.

— Да ты сам вспомни! Когда появились жатки да сеялки, что у нас хозяин сделал?… А это, между прочим, наша земля и мы никому ее не отдадим!

— Джон, ты вспомни, у кого мы ее отобрали, а уж потом на хозяина клепай. Тебе же лучше. Че тебе здесь делать? Уезжай в город и…

Газонокосилка вместе с беседующими людьми удалялась в обратном направлении, и Ловец не расслышал продолжения разговора. Удивлен он не был. Проблема неизбежная при переходе от ручного труда к машинному. С этим теперь можно столкнуться во всем королевстве: от морских провинций до самого Генрихова вала. Только маги этому противятся, но поделать ничего не могут. Как говорил один известный человек: "Экономика должна быть экономной".

— Ничего, эти болтуны у меня еще получат, — пообещала Ио, подходя к ограде.

— Определенная доля правды в возмущении этого виллана все же есть. — Ловец не обернулся на голос.

— Алекс.

— Не называй меня так. Когда я на работе, я Ловец. Алекс был когда-то, а теперь его нет.

— Слишком мелодраматично, — съехидничала Ио. — Ты даже по документам легенды проходишь как лекарь Алекс Кин. Никогда не задавался вопросом, почему?

Ловец, наконец, взглянул на нее, и ему на мгновение показалось, что ничего не изменилось и ничего не произошло за все эти годы. Пожалуй, только очки добавили ей серьезности.

— Молчишь? А я отвечу. Все потому что слишком много сантиментов в тебе осталось. Как ни старались учителя в Школе, не получилось у них вытравить все без остатка. Подобрали мальчишку, умыли, накормили, одели, дали номер, потом кличку, научили кое-чему и сделали куклой. А кукла не забыла, что была человеком с именем Алекс. Идеалист с помойки.

— Признайся. Ты свою речь репетировала.

Она выдержала его взгляд и не отвела глаза, хотя очень хотела проверить чистоту своих туфелек.

— Да. Я пыталась найти слова.

— Успешно?

— Как видишь, нет. Я хотела быть победительницей, но не вышло с самого начала.

— Из меня, вероятно, победитель тоже не получится.

Ио поморщилась и отвернулась от него.

— Ты не находишь, что у нас с тобой какой-то глупый и ненужный разговор? Ведь правда?

— Правда, — кивнул Ловец, отрывая взгляд от ее профиля. — Пусть я и кукла, но этому миру нужны и куклы тоже. Видишь ли, Ио…

— Боги, какой же ты дурак, — не выдержала Ио. — И зачем ты здесь появился? Ну кто тебя просил, а? Сидел бы ты у своего синего-синего моря и… — она не смогла договорить до конца, у нее сбилось дыхание.

— Понимаешь, я… — Ловец хотел было прикоснуться к ней, но она отскочила.

— Нет! Не понимаю и не хочу понимать, то, что произошло между нами почти двадцать лет назад. Ты! Как же ты мог?

— А что? Разве я мог поступить по-другому?

— Не отвечай вопросом на вопрос — это невежливо.

Ловец криво улыбнулся.

— Годы сделали свое дело, Алекс. Ты ушел тогда. Ты ушел, а я осталась. Я готова была сделать ради тебя очень и очень многое. Например, убежать с тобой куда-нибудь на Восточные острова и тихо мирно жить среди дикарей. Ты можешь представить себе большую глупость, чем эта?

Ио махнула в сердцах рукой и пошла прочь своим обычным быстрым шагом.

— Постой! — Ловец попытался ее задержать, поймав за руку.

— Оставь меня, абориген проклятый! Кукла. Самая настоящая кукла. Понимаешь ты или нет. Нас так зовут. Они нас так зовут. Мы для них разменный материал, машины, шестеренки в механизме, которые меняются по необходимости. Ты хочешь быть куклой и дальше?

— Ио, но ведь мы ничего не могли изменить. Ты знаешь.

— А я не хочу, чтобы мной управляли с помощью веревочек. Не хочу, чтобы моя дочь становилась такой, как ты, и даже такой, как я… Я ждала хоть намека от тебя. — Она вдруг перешла на громкий шепот. — А ты… А теперь все. Хватит! Я не для этого после твоего ухода вскрывала себе вены. Тоже мне, рыцарь пера и кинжала. Возомнил себя супершпионом! Мечтал весь мир перевернуть, мерзавец! Ну, перевернул?

Ловец не знал, что ответить, что предпринять. Он стоял, уставившись в разноцветную мозаику расстилающихся за оградой полей. Ему нечего было ответить.

— Я тебе скажу, почему ты ничего не перевернул. Да потому что ты всегда был неудачником! Ты им и останешься. Тебе поручили просто прибыть в столицу, а ты попутно влез в какую-то историю, приволок неизвестно откуда парня с непонятным прошлым. Ты хоть что-нибудь можешь сделать как надо, а не как тебе хочется?

— Хорошо. Я буду делать все как надо. Я сделаю все, как ты хочешь. Что ты хочешь?

Ее глаза уже были полны слез, и она еле сдерживалась.

— Ты, наверное, и в правду совершенный идиот.

— Я…

— Я встречала людей гораздо достойней, сильней и лучше тебя, но я никогда и никого больше не любила, кроме тебя. Сама не знаю, почему так вышло. Не знаю, любил ли ты меня, но я прошу, давай оставим все в прошлом. У меня есть дочь, муж, которого я уважаю и перед которым я преклоняюсь. Я знаю, ты и сам уважаешь своего бывшего Учителя, поэтому давай сохраним лицо. И вообще, любовь — это невротическое состояние, близкое к бреду. Бред в понятии медицинском есть умозаключение, основанное на ошибочных суждениях.