В одну октябрьскую ночь 1864 года он обманул бдительность туземцев и скрылся в дебрях девственных лесов. В течение месяца, питаясь кореньями, папоротниками и мимозным клеем, блуждал он по бесконечным пустынным местам, ориентируясь днем по солнцу, ночью - по звездам, часто изнемогая от отчаяния. Так брел он сквозь болота, через реки и горы - через всю необитаемую часть Австралийского материка, которую посетили до него только немногие отважные исследователи. Наконец, истощенный, умирающий, дотащился он до гостеприимного крова Падди О’Мура, где, поступив на работу зажил счастливой жизнью.

- Если Айртон доволен мною, - сказал колонист-ирландец, когда моряк умолк, - то и я доволен им. Он человек умный, храбрый, отличный работник, и если ему нравится у меня, то дом Падди О’Мура будет его домом так долго, как он того захочет.

Айртон кивком головы поблагодарил ирландца и ожидал новых вопросов, хотя ему казалось, что законное любопытство его слушателей уже было удовлетворено. Что мог он еще добавить, чего не повторял уже много раз?

Гленарван хотел было уже приступить к обсуждению нового плана поисков, основанного на полученных им от Айртона сведениях, как вдруг майор обратился к моряку с вопросом:

- Вы служили боцманом на «Британии»?

- Да, - ответил, не задумываясь, Айртон, и, сообразив, что вопрос Мак-Наббса был продиктован недоверием, он добавил: - Впрочем, у меня уцелел даже при крушении мой судовой договор.

Он поспешно направился за этим официальным документом. Его отсутствие длилось не более минуты, однако Падди О’Мур успел за это время сказать Гленарвану:

- Сэр, поверьте мне, Айртон - честный человек. За два месяца его службы я решительно ни в чем не могу упрекнуть его. О том, что он пережил кораблекрушение и был в плену, я слыхал и раньше. Это прямой человек, достойный вашего доверия.

Гленарван только хотел ответить, что он никогда и не сомневался в правдивости Айртона, как боцман возвратился и подал Гленарвану заключенный по всем правилам договор, который был подписан владельцем «Британии», капитаном Грантом. Мери тотчас же узнала почерк отца. Документ гласил, что: «Том Айртон, матрос первого класса, принят на службу трехмачтового судна «Британия» из Глазго в качестве «боцмана». Итак, относительно личности Айртона не могло быть больше никаких сомнений, ибо трудно было допустить, чтобы документ, находившийся в его руках не принадлежал ему.

- Теперь, - сказал Гленарван, - я приглашаю вас всех немедленно высказаться по поводу того, что следует предпринять в дальнейшем. Ваш совет, Айртон, будет для нас особенно ценным, и я буду вам очень признателен.

Подумав немного, Айртон ответил:

- Спасибо, сэр, за доверие, которое вы мне оказываете, надеюсь оправдать его. Я немного знаю эту страну, нравы туземцев, и если смогу быть вам полезен…

- Несомненно, - ответил Гленарван.

- Я полагаю, как и вы, - продолжал Айртон, - что капитан Грант и его два матроса спаслись от крушения, а поскольку они не добрались до английских колоний и о них вообще нет никаких сведений, то я уверен, что они, как и я, попали в плен к туземцам.

- Вы, Айртон, повторяете мои слова, - сказал Паганель. - Конечно, потерпевшие крушение попали в плен к туземцам, как они предвидели. Но значит ли это, что они, подобно вам, уведены к северу от тридцать седьмой параллели?

- Да, сэр, это вполне возможно, - ответил Айртон, - враждебные туземные племена избегают жить вблизи районов, подвластных англичанам.

- Это очень осложнит наши поиски, - проговорил озабоченно Гленарван. - Как найти следы пленников среди такого огромного материка?

Все молчали. Тщетно Элен вопросительно вглядывалась в спутников - она не находила ответа. Даже Паганель, вопреки обыкновению, был нем. Его всегдашняя изобретательность изменила ему.

Джон Манглс расхаживал по зале большими шагами, точно находился в затруднительном положении - и не в зале, а на палубе своего судна.

- Что бы вы предприняли, мистер Айртон? - обратилась к моряку Элен.

- Я, мадам, вернулся бы на «Дункан», отправился бы на место крушения, - с живостью ответил Айртон. - И там действовал бы сообразно обстоятельствам, а быть может, указаниям, которые послал бы мне счастливый случай.

- Правильно, - промолвил Гленарван, - только придется обождать, пока починят «Дункан».

- Значит, у вас на судне имеются повреждения? - спросил Айртон.

- Да, - отозвался Джон Манглс.

- Серьезные?

- Нет, но для исправления нужно такое оборудование, которого у нас на судне нет. У винта погнулась лопасть, и починить ее можно только в Мельбурне.

- А разве нельзя идти под парусами? - спросил боцман.

- Можно. Но только, если ветер будет встречный, то наш переход до залива Туфолда, займет слишком много времени, а, кроме того, зайти в Мельбурн все равно необходимо.

- Так пусть «Дункан» плывет в Мельбурн, - воскликнул Паганель, - а мы без него доберемся до залива Туфолда!

- Каким образом? - поинтересовался Джон Манглс.

- Мы пересечем Австралию так же, как пересекли Южную Америку: следуя вдоль тридцать седьмой параллели.

- А что же будет с «Дунканом»? - с какой-то особой настойчивостью спросил Айртон.

- Либо «Дункан» найдет нас, либо мы найдем «Дункан». Если разыщем капитана Гранта, то вместе с ним вернемся в Мельбурн. Если продлим поиски до побережья, то «Дункан» отправится туда за нами. Кто возражает против этого плана? Вы, майор?

- Нет, - ответил Мак-Наббс, - если только переход через Австралию возможен.

- Настолько возможен, что я предлагаю миссис Гленарван и мисс Грант присоединиться к нам, - ответил ученый.

- Вы серьезно говорите, Паганель? - спросил Гленарван.

- Вполне серьезно, мой дорогой лорд. Это переход в триста пятьдесят миль, не больше. Делая по двенадцати миль ежедневно, мы закончим его менее, чем в месяц, как раз за то время, какое потребуется для ремонта «Дункана». Вот если б необходимо было пересечь Австралийский материк под более низкой широтой, там, где простираются его необозримые безводные пустыни с нестерпимым зноем, словом, если б надо было проделать то, перед чем отступали самые смелые путешественники, ну, тогда иное дело. А тридцать седьмая параллель проходит через провинцию Виктория, через английский край, почти всюду заселенный, с проезжими дорогами и железнодорожным движением. Это путешествие можно сделать даже в коляске, если угодно, и в повозке, что предпочтительней. Это вроде поездки из Лондона в Эдинбург, не опаснее.

- А дикие звери? - спросил Гленарван, желая предусмотреть все возможные возражения.

- В Австралии нет хищников.

- А дикари?

- Под этой широтой нет дикарей, кроме того, они не так опасны, как новозеландцы.

- А беглые каторжники?

- В южных провинциях Австралии их нет. Они встречаются только в восточных колониях. Провинция Виктория не дает «права убежища» беглым каторжникам и даже издала в этом году закон, воспрещающий допуск на ее территорию людей, отбывших наказание в других провинциях. В этом году управление провинции Виктория пригрозило одной пароходной компании лишить ее субсидии, если суда этой компании будут продолжать погрузку угля в портах западного побережья, где разрешается проживать ссыльным. Неужели вы, англичанин, и этого не знаете!

- Прежде всего я не англичанин, - ответил Гленарван.

- То, что рассказал нам мистер Паганель, совершенно верно, - заявил Падди О’Мур. - Не только в провинции Виктория, но и во всей Южной Австралии, в Квинсленде и даже в Тасмании - нигде не допускают бывших каторжников. С тех пор как я живу на этой ферме, я не слыхал ни об одном каторжнике.

- Я тоже никогда ни одного не встречал, - заметил Айртон.

- Вот видите, друзья мои, - закончил Жак Паганель, - в этих краях очень мало дикарей, никаких: диких зверей, никаких каторжников, а много ли найдется мест в Европе, о которых можно было бы сказать то же самое. Итак, решено?

- Как ваше мнение, Элен? - обратился к жене Гленарван.