К этому, вкратце, можно свести мифологию внешнего наблюдателя.

Событие (Сб) в мифологическом тексте или фрагменте можно объяснить по крайней мере тремя способами. Во-первых, когда я, в качестве внешнего наблюдателя, объясняю его из своего собственного общего знания мифов, а также форм и моделей мифологических ситуаций. Во-вторых, когда знание события внутри текста или группы текстов позволяет мне объяснить данное событие способом, применяемым в настоящее время для таких объяснений в таких текстах. И втретьих, когда само событие объясняет себя или содержит акт своего собственного объяснения, будучи, тем самым, событием знания. Теперь, соединяя второй и третий способы объяснения в нашей элементарной герменевтической процедуре и временно «приостанавливая» собственное общее знание, «о чем этот миф», попытаемся представить событие как своего рода точку пересечения возможных его интерпретаций.

Рассмотрение события (а не знания) в качестве отправной точки в мифологическом исследовании явно предполагает новую феноменологическую позицию, когда событие должномыслиться как единица интерпретации в смысле факторов, способных определять его существование. Лишь с этой позиции последние, к которым событие относится как определяемое к определяющему, можно было бы назвать объективными, поскольку в то время, когда о событии начинают думать, эти факторы уже имеются или, если уж на то пошло, всегда там имелись. Здесь мы наблюдаем своего рода «объективную мифологию», в которой позиция мифолога будет субъективной по определению, так как событие, которое он избрал в качестве объекта исследования, будет неизбежно объективным в отношении факторов, определяющих его исследовательский выбор.

Религия очень часто фигурирует внутри события и в контексте учения, объясняющего это событие, в том числе и саму религию. [Тогда сама религия становится субъективной, пока не будет сведена к факторам, определяющим ее как событие или элемент события.] Буддизм, в этом смысле, описывает множество ситуаций, в которых религия (культ Будды, медитация над Буддой и т. д.) интерпретируется в контексте и с точки зрения Дхармы (Учения Будды). Я думаю, достаточно следующих трех стихов из «Дхаммапады», чтобы показать, как внутри одной структуры сознания соотносятся элементы религии и элементы мифологии.

VIII. 1. Все дхармы[209] берут начало в разуме, они прежде всего в разуме и разумом сотворены. Если кто-либо говорит и действует с нечистым разумом, то страдание следует за ним, как колесо (повозки) следует за копытом вола… Если кто-либо говорит и действует с очищенным разумом, счастье следует за ним, как тень [1-2].

2. (Архат), в котором уничтожены все скверны разума, который безразличен к пище, чей удел есть пустота и необусловленное освобождение, – его путь невозможно проследить, как путь хищных птиц в небе [93].

Архата, чьего пути не знают ни боги, ни гандхарвы, ни люди, Кто освободился от скверн разума, его я называю Брахманом [420].

3. Пусть некто месяц за месяцем в течение ста лет принесет тысячекратно жертвоприношение, Это все равно не стоит одного мгновения поклонения Человеку, достигшему совершенства в медитации [106].

Тот, кто поклоняется Будде, столь достойному поклонения, и его шравакам, которые перешли по ту сторону феноменального мира и преодолели страсть и печаль… – Его заслуги не могут быть измерены никем [195-196].

4. Тот, кто с Дхармой[210] спокойствия и равновесия разума ведет других (к Дхарме), Тот называется Придерживающимся Дхармы, Хранящим Дхарму и Мудрым [2 57].

Эти фрагменты, взятые почти наугад из «Дхаммапады», являются хорошим материалом для изучения объективной мифологии. Перед нами не только известная мифологическая классификация, в которой представлены боги, полубоги, люди, подвижники и т. д., но и другая, которая полностью нейтрализует первую – Архаты, Брахманы и, наконец. Будда. Последний играет опосредующую роль между феноменальным миром и Дхармой[211], что предполагает, в свою очередь, объективную мифологическую модель. Объективную, потому что, нейтрализуя мир сансары с его мифологией. Будда устанавливает, с точки зрения внешнего наблюдателя[212], более широкую иерархическую классификационную схему, включающую в себя первую в качестве одного из элементов или частных случаев и сохраняющую ее модель (pattern). В конечном счете объективная мифология может быть сведена к представлению, что мы не только мыслим некоторым (мифологическим) образом о некоторых (или всех) вещах и событиях, включая наше собственное мышление, но и сами можем полагаться иным мышлением (или для него) в качестве «думающего объекта», самое мышление которого, в таком случае, будет мыслиться таким же мифологическим образом, как вещь (или событие).

Состояние вещей (в сансаре) как таковых постулируется в VIII. 1 в терминах действия (кармы), сводимого к действию разума (манас) или мысли (читта), и понимается в смысле кармы мысли (читкарма). Этот постулат, сам по себе не мифологический и не религиозный и предполагающий простую и прямую интерпретацию событий в пределах настоящей жизни человека, был предложен буддизмом, в то время еще очень молодой религией. Как мы видим в VIII.3, культ (пуджа) Будды и Архатов выступает здесь как нечто, порождающее гораздо большие заслуги, чем традиционное брахманистское жертвоприношение (яджня).

Предлагаемая ниже схема интерпретации некоего события в настоящей жизни человека может дать читателю самое общее представление о том, как мифология, в чисто гипотетическом раннеисторическом буддизме, была связана с религиозным и не-религиозным (например, кармой) внутри одной ситуации понимания. Все остальные вещи (или события) представлены в ней как – прошедшие или настоящие – факторы, определяющие это событие и чье-либо (неважно) думание о нем. Для сравнения приводится другая схема – по «Бхагавадгите».

IV

VIII

Прерванная стрелка показывает, что фактор, от которого она проведена, определяет характер события или другого фактора, но не их существования. Выделенные курсивом факторы существуют независимо от других факторов, то есть как определяющие, но не определяемые. Факторы, которые существуют вне пространства этой схемы, выделены жирным шрифтом.